Деконструкция Гермеса - 52. Вопросы легитимности верховной власти во времена царя Петра.
___________________8-3 _____________________
При минимальном погружении в тему становится понятно, что права Петра Алексеевича на престол были весьма сомнительны. Причем настолько, что историкам потребовалось даже придумывать дополнительные обоснования его легитимности. Надо было объяснить, почему из всех потомков царя Алексея Михайловича его основным наследником на русском престоле должен был стать именно четырнадцатый ребенок Петр, в нормальной ситуации не имеющий никаких возможностей занять царский трон.
С этой целью как правило выдвигаются два основных аргумента.
Прежде всего историки обращают внимание на здоровье царевичей. Общим местом считается признание слабости здоровья царевичей Федора и Ивана и в противоположность им хорошей физической и умственной формы юного Петра. Обратим внимание, что и в наши дни состояние здоровья членов царствующих домов является хорошо охраняемой государственной тайной, к которой допущены считанные единицы из числа наиболее верных людей. А значит к подобным суждениям следует относиться с крайней осторожностью, особенно когда они исходят от заинтересованных лиц.
Например, нам говорят, что молодой двадцатилетний царь Федор Алексеевич умер от цинги, то есть от плохого питания. Подобная болезнь никогда не встречалась на русских землях даже среди простолюдинов и бедняков. Сохранилось довольно много описаний царских трапез и застолий, чтобы всерьёз не рассматривать версию о цинге. Со слов историков получается, что главный представитель старой консервативной России «с квашенной капустой в бороде» умер от недостатка витамина С. Понимая абсурдность этих утверждений, историки пытаются выкрутиться и предлагают версию «наследственной цинги» Романовых. Однако проблемы со здоровьем не помешали Михаилу и Алексею исполнять свои царские обязанности. Не помешали бы они и Федору, если бы не его отравление представителями конкурирующего клана, возможно сопровождавшееся схожими с цингой симптомами.
О следующем по старшинству царевиче Иване лжи было ещё больше. В этом имелась прямая политическая заинтересованность. Не будем забывать, что именно Иван был венчан на царство в 1682 году по всей форме, а стоявший рядом Петр лишь как «младший» царь «потешными» копиями шапки Мономаха и прочих царских регалий. Впоследствии для дискредитации законного царя Ивана историки говорили, будто бы он был слабоумным, тщедушным и слабым, страдал эпилепсией, а уже к 27 годам стал совсем дряхлым стариком, который плохо видел и был поражён параличом.
Миф о слабоумии Ивана Алексеевича можно сразу отбросить, поскольку этому нет никаких подтверждений, имеются скорее противоположные свидетельства. Например, историк Василий Татищев, в детском возрасте служивший стольником при царице Прасковье Федоровне - супруге царя Ивана, впоследствии писал, что царь «… ума довольного …».
Впрочем и о слабом здоровье Ивана Алексеевича следует говорить с большой осторожностью. Он был женат, имел пятерых детей, а одна из его дочерей Анна Ивановна впоследствии стала русской императрицей. Никто из его потомков не был замечен в слабоумии или проблемах со здоровьем сверх обычных для своего возраста.
Главной проблемой, оказывающей влияние на здоровье, было содержание царя Ивана и его семьи на положении узников в последние годы его жизни. После захвата единоличной власти кланом Нарышкиных в 1689 году он был полностью отстранен от государственных дел и участвовал лишь в церемониальных мероприятиях. Семья Ивана Алексеевича жила в отдельном дворце, бояре не видели его неделями. Насколько можно судить старший брат Петра не обладал свободой передвижения и был насильственно изолирован от общения с внешним миром. То есть царь Иван отошел от политики и управления страной не в следствие слабого здоровья и богобоязненности, а наоборот - в результате государственного переворота был отстранен от дел под предлогом заботы о здоровье царя.
Вполне возможно, что Ивана Алексеевича постепенно травили в прямом смысле этого слова. Отсюда и болезни последних лет его жизни. Окончательно вопрос с Иваном Алексеевичем был решен в 1696 году, за несколько месяцев до отъезда Великого посольства в Западную Европу. Слишком велик был риск оставлять в живых главу конкурирующего феодального клана в отсутствие Петра и многих ключевых фигур в стране.
По всей видимости братья Федор и Иван Алексеевичи обладали средним здоровьем, сравнимым со здоровьем других представителей дома Романовых. Никаких критических противопоказаний по здоровью для осуществления царских функций у них не было.
Теперь обратимся к их младшему брату. С одной стороны, историки говорят, что Петр I в противоположность своим старшим братьям он рос «... крепким, живым, любознательным и активным ребенком …». С другой, многие его современники пишут о частых припадках, предположительно о легкой форме эпилепсии у царя. Историк В.О. Ключевский пишет, что «… Очень рано, уже на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом круглом лице в минуты раздумья или внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги …». «… С ним делаются судороги то в глазах, то в руках, то во всем теле. Иногда он поворачивает глазами так, что видны только белки …» - свидетельствует брат Франца Лефорта - Жак. Современники говорят и о его непропорциональном болезненном телосложении царя. При росте 2 метра и 4 сантиметра Петр носил сюртуки 48 и обувь 38-39 размера. Как видим, и Петр Великий не обладал богатырским здоровьем, что, впрочем, не помешало ему долгие годы оставаться у власти.
Получается, что вопросы здоровья сыновей Алексея Михайловича носят изначально исключительно политический характер и служат только цели обоснования притязаний одного феодального клана на власть и дискредитации другого.
Вторым аргументом в пользу Петра Алексеевича является исключительно передовой и крайне прогрессивный характер его взглядов. «Западнической» реформаторской партии Петра I противопоставляются консерваторы, мракобесы и ревнители древних русских традиций, группирующиеся вокруг детей царя Алексея Михайловича от первого брака: Федора, Ивана и Софьи. Иногда историки договариваются до того, что изображают допетровскую Московию закрытой от любого иностранного влияния азиатской страной наподобие Японии.
Однако, реальность совершенно не укладывается в данную схему. Весь XVII век в России проходила ускоренная модернизация преимущественно на основе развития экономических и культурных связей с Западной Европой. Более того, слово «модернизация» не вполне правильно описывает суть процесса. Часто речь идёт о строительстве страны с нуля, об освоении огромных слабо заселенных пространств и их включении в систему европейской цивилизации. Ситуация отличалась высоким динамизмом. Зачастую традиции и обычаи становились здесь «древними» и «исконными» на протяжении жизни одного - двух поколений.
В силу доступа к образованию верхние слои Московии были лучше знакомы с западноевропейской культурой. Напрямую это касалось и царской семьи. Известно, что Алексей Михайлович поручил выпускнику Виленской иезуитской академии Симеону Полоцкому быть воспитателем и учителем своих старших детей, который в свою очередь привил будущему царю Федору и его сестре Софье интерес к западной культуре и образу жизни, обучил их латинскому и польскому языку.
Если посмотреть на короткое пятилетнее царствование Федора Алексеевича, то по темпам нововведений и реформ оно не уступает петровскому. Например, именно при Федоре началась коренная перестройка системы управления государством, в рамках которой была упразднена традиционная система местничества и готовилось введение Табеля о рангах, в котором должны были быть сведены в единую систему военные, придворные и чиновничьи должности и звания. Эти важные для страны реформы планировалось осуществить за сорок лет до вступления в силу петровской Табели о рангах. В более отдаленных планах была большая реформа русской армии с упором на использование опыта Западной Европы. При дворе Федора Алексеевича была мода на польские обычаи, одежду, стрижки волос и бороды и т.д.
В восьмидесятых годах XVII века одним из самых влиятельных людей в Москве стал князь Василий Васильевич Голицын, являющийся сторонником партии Милославских. Историки даже называют его «фаворитом» царевны Софьи, впрочем, никаких подтверждений этого до нас не дошло. Василий Голицын - образцовый для своего времени западник, образованный в европейском стиле человек, в бытовой жизни придерживавшийся польской моды и бытовых привычек.
Что же изменилось с приходом партии Нарышкиных?
Князь Василий попал в опалу, а на вершины власти поднялся его двоюродный брат Борис Алексеевич Голицын. Его называли «дядькой» Петра, в какой-то степени он заменил будущему императору отца и был с ним близок на протяжении всей своей жизни. В девяностые годы XVII века Борис Голицын был одним из самых влиятельных вельмож в Москве. Он также получил хорошее образование, был приверженцем западной культуры и западноевропейской моды, всегда поддерживал реформаторскую политику Петра. Как мы видим власть даже не покинула пределов одной влиятельной аристократической семьи Голицыных.
Эти и другие подобные примеры никак не соотносятся с мифом о сонной консервативной России, которую разбудил и поставил на европейский путь развития Петр Великий. Правильнее говорить о конкурентной борьбе разных направлений вестернизации. Между собой столкнулись «прозападный» клан Милославских, стоящий на пропольских позициях, и «ультрапрозападный» клан Нарышкиных, ориентированный на протестантский англо-голландский север Европы. И если первый состоял из русских аристократов, симпатизирующих польской культуре и униатству, то второй в значительной степени напрямую из голландцев и немцев, уже занимающих многие командные высоты в экономике и силовом блоке страны.
Если смотреть в исторической ретроспективе, то выбор России в пользу протестантского севера Европы для страны оказался более перспективен. В XVIII - XIX вв. именно этот регион стал наиболее передовой и развитой частью европейской цивилизации. Во многом благодаря этому выбору к концу XVIII века Российская империя по своему развитию опередила стагнирующие Литву и Польшу. Говорить о полутурецких Балканах вообще не приходится. Однако, ценой стала более резкая и болезненная трансформация и ломка внутренней жизни самой России, чем могла бы быть при других вариантах развития страны.
Основы мифа о Петре Великом создавались во второй половине XVIII века. Тогда альтернативы западничеству и европоцентризму просто не рассматривались. Курс на модернизацию по европейскому образцу признавался за абсолютное благо. Соответственно и Петр был представлен в истории как самый большой западник и реформатор в стране, воспринимающий задачу по европеизации России как свою религиозную миссию.
Однако, с Петром или без него, иных путей развития у страны просто не было. Единственной реальной альтернативой могло бы стать движение страны в сторону турецко - иранского цивилизационного ареала со всеми вытекающими отсюда последствиями. По «турецко-татарскому» пути развития Московия и так зашла слишком далеко. Гораздо дальше чем это признают современные историки. Весь XVII век Романовы прилагали значительные усилия, чтобы перенаправить страну по европейскому христианскому цивилизационному пути. В значительной степени добиться этого им удалось. Но были и исключения.
Например, «турецкие» нравы отчетливо проявились, когда вопрос вновь зашел о наследовании российского престола. События развивались почти по той же схеме, что и поколением ранее. Вокруг двух жен царя и их детей сформировались два враждебных друг другу придворных лагеря. В результате внутриполитической борьбы и придворных интриг победила партия так называемой «Екатерины» «Алексеевны» «Михайловой».
Взрослый законный наследник Алексей был арестован, подвергнут пыткам, осужден и убит. Фактическим основанием для обвинения царевича в государственной измене стал его выезд из страны без разрешения Монарха. Остальные доказательства притянуты за уши: либо выбиты под пытками либо получены от агентов, приставленных к царевичу, таких как любовь всей его жизни девица Ефросинья. Как проходило следствие описано у Пушкина следующим образом: «… Изветы Афросинии были тяжки, царевич отпирался. Пытка развязала ему язык: он показал на себя новые вины …».
В русской истории это единственный случай хладнокровного убийства верховным правителем своего собственного сына. Возникает вопрос - насколько царь Петр был свободен в решениях по делу своего сына Алексея. Создается впечатление, что по мере раздувания и разматывания этого дела он всё больше терял контроль над ситуацией и лишь номинально управлял протекающими процессами. Отсюда всего шаг до следующего вопроса - каков вообще был объем властных полномочий в руках Петра Первого. На наш взгляд - не больше чем у его последователей на троне: Екатерины I, Анны Иоанновны или Елизаветы Петровны.
Позднейшие историки объясняют дело царевича Алексея его недостаточной проевропейской ориентацией и преданностью делу петровских реформ. Это выглядит абсурдно. Алексей был по европейски образованным человеком, женатым на немецкой принцессе. Критика же реально существующих ошибок и злоупотреблений текущего царствования со стороны наследника и разработка собственной программы реформ является вполне легитимным явлением для любой монархии мира.
На самом деле, как и в прошлый раз, верх одержала та сторона, за которой стоял высший офицерский корпус и столичные воинские части. На долгое время это станет традицией. Следующие сто лет именно гвардия будет решать кому должна принадлежать власть в российском государстве. Последним гвардейским переворотом можно считать события декабря 1825 года, закончившиеся неудачей лишь потому, что в них открыто участвовала меньшая часть столичных воинских частей под руководством младших и средних офицеров. Только в первой половине XIX века в России начинает формироваться противовес всесильной армии в виде органов государственной гражданской власти и прочих силовых структур, после чего традиции гвардейских переворотов сходят на нет.
Не стоит думать, что за последние три сотни лет правила борьбы за верховую власть в России как-то изменились в сторону смягчения. Добавилось только большое количество слоёв пропаганды, иллюзий и лжи, уводящих от сути вопроса. Петровское же время даёт нам уникальную возможность увидеть вещи такими, как они есть на самом деле, лишь слегка прикрытыми весьма сомнительными объяснениями историков позднейших времен.
При минимальном погружении в тему становится понятно, что права Петра Алексеевича на престол были весьма сомнительны. Причем настолько, что историкам потребовалось даже придумывать дополнительные обоснования его легитимности. Надо было объяснить, почему из всех потомков царя Алексея Михайловича его основным наследником на русском престоле должен был стать именно четырнадцатый ребенок Петр, в нормальной ситуации не имеющий никаких возможностей занять царский трон.
С этой целью как правило выдвигаются два основных аргумента.
Прежде всего историки обращают внимание на здоровье царевичей. Общим местом считается признание слабости здоровья царевичей Федора и Ивана и в противоположность им хорошей физической и умственной формы юного Петра. Обратим внимание, что и в наши дни состояние здоровья членов царствующих домов является хорошо охраняемой государственной тайной, к которой допущены считанные единицы из числа наиболее верных людей. А значит к подобным суждениям следует относиться с крайней осторожностью, особенно когда они исходят от заинтересованных лиц.
Например, нам говорят, что молодой двадцатилетний царь Федор Алексеевич умер от цинги, то есть от плохого питания. Подобная болезнь никогда не встречалась на русских землях даже среди простолюдинов и бедняков. Сохранилось довольно много описаний царских трапез и застолий, чтобы всерьёз не рассматривать версию о цинге. Со слов историков получается, что главный представитель старой консервативной России «с квашенной капустой в бороде» умер от недостатка витамина С. Понимая абсурдность этих утверждений, историки пытаются выкрутиться и предлагают версию «наследственной цинги» Романовых. Однако проблемы со здоровьем не помешали Михаилу и Алексею исполнять свои царские обязанности. Не помешали бы они и Федору, если бы не его отравление представителями конкурирующего клана, возможно сопровождавшееся схожими с цингой симптомами.
О следующем по старшинству царевиче Иване лжи было ещё больше. В этом имелась прямая политическая заинтересованность. Не будем забывать, что именно Иван был венчан на царство в 1682 году по всей форме, а стоявший рядом Петр лишь как «младший» царь «потешными» копиями шапки Мономаха и прочих царских регалий. Впоследствии для дискредитации законного царя Ивана историки говорили, будто бы он был слабоумным, тщедушным и слабым, страдал эпилепсией, а уже к 27 годам стал совсем дряхлым стариком, который плохо видел и был поражён параличом.
Миф о слабоумии Ивана Алексеевича можно сразу отбросить, поскольку этому нет никаких подтверждений, имеются скорее противоположные свидетельства. Например, историк Василий Татищев, в детском возрасте служивший стольником при царице Прасковье Федоровне - супруге царя Ивана, впоследствии писал, что царь «… ума довольного …».
Впрочем и о слабом здоровье Ивана Алексеевича следует говорить с большой осторожностью. Он был женат, имел пятерых детей, а одна из его дочерей Анна Ивановна впоследствии стала русской императрицей. Никто из его потомков не был замечен в слабоумии или проблемах со здоровьем сверх обычных для своего возраста.
Главной проблемой, оказывающей влияние на здоровье, было содержание царя Ивана и его семьи на положении узников в последние годы его жизни. После захвата единоличной власти кланом Нарышкиных в 1689 году он был полностью отстранен от государственных дел и участвовал лишь в церемониальных мероприятиях. Семья Ивана Алексеевича жила в отдельном дворце, бояре не видели его неделями. Насколько можно судить старший брат Петра не обладал свободой передвижения и был насильственно изолирован от общения с внешним миром. То есть царь Иван отошел от политики и управления страной не в следствие слабого здоровья и богобоязненности, а наоборот - в результате государственного переворота был отстранен от дел под предлогом заботы о здоровье царя.
Вполне возможно, что Ивана Алексеевича постепенно травили в прямом смысле этого слова. Отсюда и болезни последних лет его жизни. Окончательно вопрос с Иваном Алексеевичем был решен в 1696 году, за несколько месяцев до отъезда Великого посольства в Западную Европу. Слишком велик был риск оставлять в живых главу конкурирующего феодального клана в отсутствие Петра и многих ключевых фигур в стране.
По всей видимости братья Федор и Иван Алексеевичи обладали средним здоровьем, сравнимым со здоровьем других представителей дома Романовых. Никаких критических противопоказаний по здоровью для осуществления царских функций у них не было.
Теперь обратимся к их младшему брату. С одной стороны, историки говорят, что Петр I в противоположность своим старшим братьям он рос «... крепким, живым, любознательным и активным ребенком …». С другой, многие его современники пишут о частых припадках, предположительно о легкой форме эпилепсии у царя. Историк В.О. Ключевский пишет, что «… Очень рано, уже на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом круглом лице в минуты раздумья или внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги …». «… С ним делаются судороги то в глазах, то в руках, то во всем теле. Иногда он поворачивает глазами так, что видны только белки …» - свидетельствует брат Франца Лефорта - Жак. Современники говорят и о его непропорциональном болезненном телосложении царя. При росте 2 метра и 4 сантиметра Петр носил сюртуки 48 и обувь 38-39 размера. Как видим, и Петр Великий не обладал богатырским здоровьем, что, впрочем, не помешало ему долгие годы оставаться у власти.
Получается, что вопросы здоровья сыновей Алексея Михайловича носят изначально исключительно политический характер и служат только цели обоснования притязаний одного феодального клана на власть и дискредитации другого.
Вторым аргументом в пользу Петра Алексеевича является исключительно передовой и крайне прогрессивный характер его взглядов. «Западнической» реформаторской партии Петра I противопоставляются консерваторы, мракобесы и ревнители древних русских традиций, группирующиеся вокруг детей царя Алексея Михайловича от первого брака: Федора, Ивана и Софьи. Иногда историки договариваются до того, что изображают допетровскую Московию закрытой от любого иностранного влияния азиатской страной наподобие Японии.
Однако, реальность совершенно не укладывается в данную схему. Весь XVII век в России проходила ускоренная модернизация преимущественно на основе развития экономических и культурных связей с Западной Европой. Более того, слово «модернизация» не вполне правильно описывает суть процесса. Часто речь идёт о строительстве страны с нуля, об освоении огромных слабо заселенных пространств и их включении в систему европейской цивилизации. Ситуация отличалась высоким динамизмом. Зачастую традиции и обычаи становились здесь «древними» и «исконными» на протяжении жизни одного - двух поколений.
В силу доступа к образованию верхние слои Московии были лучше знакомы с западноевропейской культурой. Напрямую это касалось и царской семьи. Известно, что Алексей Михайлович поручил выпускнику Виленской иезуитской академии Симеону Полоцкому быть воспитателем и учителем своих старших детей, который в свою очередь привил будущему царю Федору и его сестре Софье интерес к западной культуре и образу жизни, обучил их латинскому и польскому языку.
Если посмотреть на короткое пятилетнее царствование Федора Алексеевича, то по темпам нововведений и реформ оно не уступает петровскому. Например, именно при Федоре началась коренная перестройка системы управления государством, в рамках которой была упразднена традиционная система местничества и готовилось введение Табеля о рангах, в котором должны были быть сведены в единую систему военные, придворные и чиновничьи должности и звания. Эти важные для страны реформы планировалось осуществить за сорок лет до вступления в силу петровской Табели о рангах. В более отдаленных планах была большая реформа русской армии с упором на использование опыта Западной Европы. При дворе Федора Алексеевича была мода на польские обычаи, одежду, стрижки волос и бороды и т.д.
В восьмидесятых годах XVII века одним из самых влиятельных людей в Москве стал князь Василий Васильевич Голицын, являющийся сторонником партии Милославских. Историки даже называют его «фаворитом» царевны Софьи, впрочем, никаких подтверждений этого до нас не дошло. Василий Голицын - образцовый для своего времени западник, образованный в европейском стиле человек, в бытовой жизни придерживавшийся польской моды и бытовых привычек.
Что же изменилось с приходом партии Нарышкиных?
Князь Василий попал в опалу, а на вершины власти поднялся его двоюродный брат Борис Алексеевич Голицын. Его называли «дядькой» Петра, в какой-то степени он заменил будущему императору отца и был с ним близок на протяжении всей своей жизни. В девяностые годы XVII века Борис Голицын был одним из самых влиятельных вельмож в Москве. Он также получил хорошее образование, был приверженцем западной культуры и западноевропейской моды, всегда поддерживал реформаторскую политику Петра. Как мы видим власть даже не покинула пределов одной влиятельной аристократической семьи Голицыных.
Эти и другие подобные примеры никак не соотносятся с мифом о сонной консервативной России, которую разбудил и поставил на европейский путь развития Петр Великий. Правильнее говорить о конкурентной борьбе разных направлений вестернизации. Между собой столкнулись «прозападный» клан Милославских, стоящий на пропольских позициях, и «ультрапрозападный» клан Нарышкиных, ориентированный на протестантский англо-голландский север Европы. И если первый состоял из русских аристократов, симпатизирующих польской культуре и униатству, то второй в значительной степени напрямую из голландцев и немцев, уже занимающих многие командные высоты в экономике и силовом блоке страны.
Если смотреть в исторической ретроспективе, то выбор России в пользу протестантского севера Европы для страны оказался более перспективен. В XVIII - XIX вв. именно этот регион стал наиболее передовой и развитой частью европейской цивилизации. Во многом благодаря этому выбору к концу XVIII века Российская империя по своему развитию опередила стагнирующие Литву и Польшу. Говорить о полутурецких Балканах вообще не приходится. Однако, ценой стала более резкая и болезненная трансформация и ломка внутренней жизни самой России, чем могла бы быть при других вариантах развития страны.
Основы мифа о Петре Великом создавались во второй половине XVIII века. Тогда альтернативы западничеству и европоцентризму просто не рассматривались. Курс на модернизацию по европейскому образцу признавался за абсолютное благо. Соответственно и Петр был представлен в истории как самый большой западник и реформатор в стране, воспринимающий задачу по европеизации России как свою религиозную миссию.
Однако, с Петром или без него, иных путей развития у страны просто не было. Единственной реальной альтернативой могло бы стать движение страны в сторону турецко - иранского цивилизационного ареала со всеми вытекающими отсюда последствиями. По «турецко-татарскому» пути развития Московия и так зашла слишком далеко. Гораздо дальше чем это признают современные историки. Весь XVII век Романовы прилагали значительные усилия, чтобы перенаправить страну по европейскому христианскому цивилизационному пути. В значительной степени добиться этого им удалось. Но были и исключения.
Например, «турецкие» нравы отчетливо проявились, когда вопрос вновь зашел о наследовании российского престола. События развивались почти по той же схеме, что и поколением ранее. Вокруг двух жен царя и их детей сформировались два враждебных друг другу придворных лагеря. В результате внутриполитической борьбы и придворных интриг победила партия так называемой «Екатерины» «Алексеевны» «Михайловой».
Взрослый законный наследник Алексей был арестован, подвергнут пыткам, осужден и убит. Фактическим основанием для обвинения царевича в государственной измене стал его выезд из страны без разрешения Монарха. Остальные доказательства притянуты за уши: либо выбиты под пытками либо получены от агентов, приставленных к царевичу, таких как любовь всей его жизни девица Ефросинья. Как проходило следствие описано у Пушкина следующим образом: «… Изветы Афросинии были тяжки, царевич отпирался. Пытка развязала ему язык: он показал на себя новые вины …».
В русской истории это единственный случай хладнокровного убийства верховным правителем своего собственного сына. Возникает вопрос - насколько царь Петр был свободен в решениях по делу своего сына Алексея. Создается впечатление, что по мере раздувания и разматывания этого дела он всё больше терял контроль над ситуацией и лишь номинально управлял протекающими процессами. Отсюда всего шаг до следующего вопроса - каков вообще был объем властных полномочий в руках Петра Первого. На наш взгляд - не больше чем у его последователей на троне: Екатерины I, Анны Иоанновны или Елизаветы Петровны.
Позднейшие историки объясняют дело царевича Алексея его недостаточной проевропейской ориентацией и преданностью делу петровских реформ. Это выглядит абсурдно. Алексей был по европейски образованным человеком, женатым на немецкой принцессе. Критика же реально существующих ошибок и злоупотреблений текущего царствования со стороны наследника и разработка собственной программы реформ является вполне легитимным явлением для любой монархии мира.
На самом деле, как и в прошлый раз, верх одержала та сторона, за которой стоял высший офицерский корпус и столичные воинские части. На долгое время это станет традицией. Следующие сто лет именно гвардия будет решать кому должна принадлежать власть в российском государстве. Последним гвардейским переворотом можно считать события декабря 1825 года, закончившиеся неудачей лишь потому, что в них открыто участвовала меньшая часть столичных воинских частей под руководством младших и средних офицеров. Только в первой половине XIX века в России начинает формироваться противовес всесильной армии в виде органов государственной гражданской власти и прочих силовых структур, после чего традиции гвардейских переворотов сходят на нет.
Не стоит думать, что за последние три сотни лет правила борьбы за верховую власть в России как-то изменились в сторону смягчения. Добавилось только большое количество слоёв пропаганды, иллюзий и лжи, уводящих от сути вопроса. Петровское же время даёт нам уникальную возможность увидеть вещи такими, как они есть на самом деле, лишь слегка прикрытыми весьма сомнительными объяснениями историков позднейших времен.