Еще немного об Италии Элизабет Гилберт
Я еще поцитирую, ибо нравится и близко.
"В своем шедевральном произведении тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года "Итальянцы" (появившемся потому, что автор устал от книг об Италии, написанных иностранцами, где те либо перехваливали ее, либо наоборот, смешивали с грязью) Луиджи Барзини попытался докопаться до правды о своей стране. Он попытался ответить на вопрос: почему Италия, во все века порождавшая величайшие культурные, политические и научные умы, так и не стала великой мировой державой? Почему мастера словесной дипломатии, которым нет равных на планете, оказываются совершенно непригодными, когда дело доходит до внутренней политики? Почему поодиночке они отважны, но объединившись в армию терпят поражение? Как можно быть дальновидным торговцем в собственной лавке и при этом иметь абсолютно неэффективную национальную экономику?
Его ответы на вопросы так сложны, что трудно будет пересказать их вкратце, но в качестве основной причины он называет печальную итальянскую традицию взяточничества на местном уровне и эксплуатацию итальянскими доминаторами. Все это в конце концов привело итальянцев к выводу, что никому и ничего в мире нельзя доверять - на первый взгляд вывод верный. Поскольку мир продажен, лжив, нестабилен, сложен и несправедлив, следует доверять лишь тому, что можно испытать при помощи чувств, и именно поэтому по части чувств итальянцам нет равных в Европе. Именно поэтому, утверждает Барзини, итальянцы готовы терпеть ужасающе некомпетентных генералов, президентов, тиранов, профессоров, бюрократов, журналистов и промышленных магнатов, но в жизни не потерпят некомпетентных "оперных певцов, дирижеров, балерин, куртизанок, актеров, режиссеров, поваров и портных". В мире хаоса, катастроф и обмана порой можно верить лишь красоте. Художественное совершенство непродажно. Удовольствие нельзя выторговать".
Об "американской" войне и Берлускони
"Что касается более серьезных плохих новостей, девятнадцать итальянских солдат недавно погибли в американской войне (так ее называют) в Ираке. В Италии такого числа жертв не было со времен Второй мировой. Смерть ребят потрясла римлян, в день их похорон в городе все было закрыто. Большинство итальянцев не желают ввязываться в войну Джорджа Буша. Решение об этом принял премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, больше известный в этих краях как l`idiota. Этот тупой владелец футбольного клуба, разжиревший от взяток и аморального образа жизни, регулярно позорит своих сограждан, похотливо жестикулируя в Европейском парламенте. Он в совершенстве овладел искусством l`aria fritta (накалять воздух), искусно манипулировать СМИ (что нетрудно, когда являешься их владельцем), и в общем и в целом ведет себя как не уважающему себя главе государства, а, скорее, мэру Уотербери (шутка, которую поймут лишь те, кто живет в Коннектикуте, уж извините). И вот теперь он ввязал итальянцев в войну, которая не касается их совершенно.
"Они погибли за свободу", - заявил Берлускони на похоронах девятнадцати итальянских солдат. Но бОльшая часть римлян придерживается иного мнения: эти ребята умерли из-за личной вендетты Джорджа Буша. В нынешнем политическом климате следовало ожидать, что американским туристам в Италии придется несладко. Не стану отрицать, приехав сюда, я рассчитывала встретить определенную долю негатива, но большинство итальянцев отнеслись ко мне с пониманием. Стоит всплыть имени Буша, как они кивают в сторону Берлускони и говорят: "Мы все понимаем - и у нас есть свой Буш".
Об итальянской почте
"Загадка пропавшей посылки стала поводом для долгого спора между мною, моей подругой американкой Марией и ее мужем Джулио. Мария считает, что в цивилизованном обществе люди должны быть уверены, что можно положиться на своевременную доставку почты, но Джулио другого мнения. Он полагает, что такое явление, как доставка за пределами человеческого контроля и подвластно лишь судьбе , поэтому никто не может гарантировать, что посылка будет доставлена. Мария раздосадованно заявляет, что это всего лишь очередное свидетельство различий между католиками и протестантами. Лучше всего эту разницу доказывает тот факт, что итальянцы, в том числе ее собственный муж, хронически не способны строить планы на будущее, да что уж там - на неделю вперед. Спросите протестанта с американского Среднего Запада, не согласится ли он поужинать с вами на следующей неделе, и он в полной уверенности, что является капитаном собственной судьбы, ответит: "Четверг меня устроит". Но стоит попросить о том же католика из Калабрии, тот лишь пожмет плечами, возденет глаза к небесам и воскликнет: "Откуда мне знать, где я буду вечером следующего четверга, ведь все в руках Божьих, и судьба наша нам неизвестна!"
Но, несмотря на это, я пару раз заходила на почту и пыталась найти посылку. Правда, безуспешно. (...)
Ну, может, это и к лучшему. Ведь я уже забыла, что за книжки там были. Наверняка какое-нибудь фуфло, непременно подлежащее изучению, чтобы "понять Италию". Полная коробка книг с жизненно необходимой информацией по Риму, которая теперь, когда я здесь, кажется совершенно ненужной. Похоже, там была даже "История заката и падения Римской империи" Гиббона. Думаю, без нее мне будет лучше. Жизнь так коротка, и к чему тратить одну девяностую оставшихся дней на Земле на занудство вроде Эдварда Гиббона?"
Об итальянских болельщиках
"Вчера ходили на футбол с Лукой Спагетти и его друзьями. Играла "Лацио". В Риме две футбольных команды - "Лацио" и "Рома". Соперничество между ними (и взаимную ненависть их фанатов) просто невозможно описать, оно способно превратить счастливые семьи и тихие кварталы в зону боевых действий. Очень важно как можно раньше определиться, фанатом какой команды ты будешь, потому что от этого, в общем-то, зависит, с кем ты будешь тусоваться по воскресеньям до конца жизни.
У Луки с десяток близких друзей, и все они любят друг друга, как братья. Одна только проблема: половина - фанаты "Лацио", остальные болеют за "Рома". Дед Луки еще в младенчестве подарил ему первую небесно-голубую майку с символикой "Лацио". И сам Лука останется фанатом "Лацил" до самой смерти.
"Можно поменять жену, - говорит он, - сменить работу, национальность и даже религию. Но вот команду ни за что нельзя менять!"
Кстати, "фанат" по итальянски tifoso. Это от слова "тиф". Одним словом, тот, кого сильно лихорадит. (...)
Мой первый футбольный матч с Лукой Спагетти был похож на банкет в доме для умалишенных , где вместо угощения - итальянская речь. На стадионе я нахваталась всяких новых и забавных слов, которым в школе не научат. Позади меня сидел старичок и сыпал живописнейшим матом, адресуя его игрокам на поле. В футболе я не спец, но тратить время и задавать Луке тупые вопросы о том, что происходит на поле, все же не сала. Я спрашивала его совсем о другом: "Лука, а что сказал тот дядька, что сзади сидит? Что значит cafone?
А Лука отвечал, не отрываясь от игры: "Козлина. Вот, что это значит". (...)
Но они все равно проиграли.
Нуждаясь в поднятии духа после матча, Лука Спагетти спросил ребят, не хотят ли они "завалиться куда-нибудь".
Я подумала, что он имеет ввиду "завалиться в бар". В Америке футбольные фанаты всегда идут в бар, если их команда проигрывает, так? Заваливаются в бар и напиваются в хлам. Да и не только в Америке - В Англии, Австралии, Германии ... да везде так делают! Но Лука с ребятами вовсе не в бар направились. Они пошли в кондитерскую. В маленькую безобидную булочную-кондитерскую в подвальчике дома, в невзрачном римском квартале . В воскресенье вечером там было не протолкнуться. Но так всегда после матчей: фанаты "Лацио" заходят сюда по дороге со стадиона и часами торчат на улице, облокотившись на свои мотороллеры. Эти супермачо обсуждают игру и ... уминают эклеры.
Обожаю Италию".
О местах
"Я хожу смотреть на Пантеон при каждом удобном случае, ведь как-никак, я живу в Риме, а в старой поговорке говорится, что кто был в Риме и не видел Пантеона, тот "как приехал ослом, так и уехал".
"Мы вечно околачиваемся в грязных тесных забегаловках на римских задворках. Больше всего нам нравятся рестораны с флюоресцентными лампочками и без вывесок. С красными клетчатыми клеенками вместо скатертей. в таких подают домашнюю лимончеллу и громадные порции пасты, а здешних официантов Лука зовет "кандидатами в Юлии Цезари": эти парни ходят с нахальным самодовольным видом, у них волосатые руки и ревностно уложенный чуб. Я как-то сказала, что они, похоже. в первую очередь считают себя римлянами, во вторую итальянцами, и уж в третью - европейцами. На что Лука ответил: "Нет, они римляне и в первую, и во вторую, и в третью очередь. Причем каждый - римский император".
И в заключении
"Я явилась в Италию нервной и тощей. Тогда я еще не знала, чего заслуживаю в жизни. И может, до сих пор до конца не осознала это. Но ясно одно: за этот период я собрала себя по кусочкам и с помощью невинных удовольствий превратилась в гораздо более целостное существо. Одним словом, я набрала вес - эта фраза по-человечески, проще и точнее всего выражает мою трансформацию. Теперь я ощущаю свое присутствие в мире гораздо отчетливее, чем четыре месяца назад. Я уезжаю из Италии став намного больше, чем до своего приезда. Уезжаю с надеждой, что рост одного человека - расширение его жизненных горизонтов - само по себе примечательное событие. Пусть даже человек, которому повезло на этот раз, - не кто иной, как я".
Элизабет Гилберт, "Есть молиться, любить"
"В своем шедевральном произведении тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года "Итальянцы" (появившемся потому, что автор устал от книг об Италии, написанных иностранцами, где те либо перехваливали ее, либо наоборот, смешивали с грязью) Луиджи Барзини попытался докопаться до правды о своей стране. Он попытался ответить на вопрос: почему Италия, во все века порождавшая величайшие культурные, политические и научные умы, так и не стала великой мировой державой? Почему мастера словесной дипломатии, которым нет равных на планете, оказываются совершенно непригодными, когда дело доходит до внутренней политики? Почему поодиночке они отважны, но объединившись в армию терпят поражение? Как можно быть дальновидным торговцем в собственной лавке и при этом иметь абсолютно неэффективную национальную экономику?
Его ответы на вопросы так сложны, что трудно будет пересказать их вкратце, но в качестве основной причины он называет печальную итальянскую традицию взяточничества на местном уровне и эксплуатацию итальянскими доминаторами. Все это в конце концов привело итальянцев к выводу, что никому и ничего в мире нельзя доверять - на первый взгляд вывод верный. Поскольку мир продажен, лжив, нестабилен, сложен и несправедлив, следует доверять лишь тому, что можно испытать при помощи чувств, и именно поэтому по части чувств итальянцам нет равных в Европе. Именно поэтому, утверждает Барзини, итальянцы готовы терпеть ужасающе некомпетентных генералов, президентов, тиранов, профессоров, бюрократов, журналистов и промышленных магнатов, но в жизни не потерпят некомпетентных "оперных певцов, дирижеров, балерин, куртизанок, актеров, режиссеров, поваров и портных". В мире хаоса, катастроф и обмана порой можно верить лишь красоте. Художественное совершенство непродажно. Удовольствие нельзя выторговать".
Об "американской" войне и Берлускони
"Что касается более серьезных плохих новостей, девятнадцать итальянских солдат недавно погибли в американской войне (так ее называют) в Ираке. В Италии такого числа жертв не было со времен Второй мировой. Смерть ребят потрясла римлян, в день их похорон в городе все было закрыто. Большинство итальянцев не желают ввязываться в войну Джорджа Буша. Решение об этом принял премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, больше известный в этих краях как l`idiota. Этот тупой владелец футбольного клуба, разжиревший от взяток и аморального образа жизни, регулярно позорит своих сограждан, похотливо жестикулируя в Европейском парламенте. Он в совершенстве овладел искусством l`aria fritta (накалять воздух), искусно манипулировать СМИ (что нетрудно, когда являешься их владельцем), и в общем и в целом ведет себя как не уважающему себя главе государства, а, скорее, мэру Уотербери (шутка, которую поймут лишь те, кто живет в Коннектикуте, уж извините). И вот теперь он ввязал итальянцев в войну, которая не касается их совершенно.
"Они погибли за свободу", - заявил Берлускони на похоронах девятнадцати итальянских солдат. Но бОльшая часть римлян придерживается иного мнения: эти ребята умерли из-за личной вендетты Джорджа Буша. В нынешнем политическом климате следовало ожидать, что американским туристам в Италии придется несладко. Не стану отрицать, приехав сюда, я рассчитывала встретить определенную долю негатива, но большинство итальянцев отнеслись ко мне с пониманием. Стоит всплыть имени Буша, как они кивают в сторону Берлускони и говорят: "Мы все понимаем - и у нас есть свой Буш".
Об итальянской почте
"Загадка пропавшей посылки стала поводом для долгого спора между мною, моей подругой американкой Марией и ее мужем Джулио. Мария считает, что в цивилизованном обществе люди должны быть уверены, что можно положиться на своевременную доставку почты, но Джулио другого мнения. Он полагает, что такое явление, как доставка за пределами человеческого контроля и подвластно лишь судьбе , поэтому никто не может гарантировать, что посылка будет доставлена. Мария раздосадованно заявляет, что это всего лишь очередное свидетельство различий между католиками и протестантами. Лучше всего эту разницу доказывает тот факт, что итальянцы, в том числе ее собственный муж, хронически не способны строить планы на будущее, да что уж там - на неделю вперед. Спросите протестанта с американского Среднего Запада, не согласится ли он поужинать с вами на следующей неделе, и он в полной уверенности, что является капитаном собственной судьбы, ответит: "Четверг меня устроит". Но стоит попросить о том же католика из Калабрии, тот лишь пожмет плечами, возденет глаза к небесам и воскликнет: "Откуда мне знать, где я буду вечером следующего четверга, ведь все в руках Божьих, и судьба наша нам неизвестна!"
Но, несмотря на это, я пару раз заходила на почту и пыталась найти посылку. Правда, безуспешно. (...)
Ну, может, это и к лучшему. Ведь я уже забыла, что за книжки там были. Наверняка какое-нибудь фуфло, непременно подлежащее изучению, чтобы "понять Италию". Полная коробка книг с жизненно необходимой информацией по Риму, которая теперь, когда я здесь, кажется совершенно ненужной. Похоже, там была даже "История заката и падения Римской империи" Гиббона. Думаю, без нее мне будет лучше. Жизнь так коротка, и к чему тратить одну девяностую оставшихся дней на Земле на занудство вроде Эдварда Гиббона?"
Об итальянских болельщиках
"Вчера ходили на футбол с Лукой Спагетти и его друзьями. Играла "Лацио". В Риме две футбольных команды - "Лацио" и "Рома". Соперничество между ними (и взаимную ненависть их фанатов) просто невозможно описать, оно способно превратить счастливые семьи и тихие кварталы в зону боевых действий. Очень важно как можно раньше определиться, фанатом какой команды ты будешь, потому что от этого, в общем-то, зависит, с кем ты будешь тусоваться по воскресеньям до конца жизни.
У Луки с десяток близких друзей, и все они любят друг друга, как братья. Одна только проблема: половина - фанаты "Лацио", остальные болеют за "Рома". Дед Луки еще в младенчестве подарил ему первую небесно-голубую майку с символикой "Лацио". И сам Лука останется фанатом "Лацил" до самой смерти.
"Можно поменять жену, - говорит он, - сменить работу, национальность и даже религию. Но вот команду ни за что нельзя менять!"
Кстати, "фанат" по итальянски tifoso. Это от слова "тиф". Одним словом, тот, кого сильно лихорадит. (...)
Мой первый футбольный матч с Лукой Спагетти был похож на банкет в доме для умалишенных , где вместо угощения - итальянская речь. На стадионе я нахваталась всяких новых и забавных слов, которым в школе не научат. Позади меня сидел старичок и сыпал живописнейшим матом, адресуя его игрокам на поле. В футболе я не спец, но тратить время и задавать Луке тупые вопросы о том, что происходит на поле, все же не сала. Я спрашивала его совсем о другом: "Лука, а что сказал тот дядька, что сзади сидит? Что значит cafone?
А Лука отвечал, не отрываясь от игры: "Козлина. Вот, что это значит". (...)
Но они все равно проиграли.
Нуждаясь в поднятии духа после матча, Лука Спагетти спросил ребят, не хотят ли они "завалиться куда-нибудь".
Я подумала, что он имеет ввиду "завалиться в бар". В Америке футбольные фанаты всегда идут в бар, если их команда проигрывает, так? Заваливаются в бар и напиваются в хлам. Да и не только в Америке - В Англии, Австралии, Германии ... да везде так делают! Но Лука с ребятами вовсе не в бар направились. Они пошли в кондитерскую. В маленькую безобидную булочную-кондитерскую в подвальчике дома, в невзрачном римском квартале . В воскресенье вечером там было не протолкнуться. Но так всегда после матчей: фанаты "Лацио" заходят сюда по дороге со стадиона и часами торчат на улице, облокотившись на свои мотороллеры. Эти супермачо обсуждают игру и ... уминают эклеры.
Обожаю Италию".
О местах
"Я хожу смотреть на Пантеон при каждом удобном случае, ведь как-никак, я живу в Риме, а в старой поговорке говорится, что кто был в Риме и не видел Пантеона, тот "как приехал ослом, так и уехал".
"Мы вечно околачиваемся в грязных тесных забегаловках на римских задворках. Больше всего нам нравятся рестораны с флюоресцентными лампочками и без вывесок. С красными клетчатыми клеенками вместо скатертей. в таких подают домашнюю лимончеллу и громадные порции пасты, а здешних официантов Лука зовет "кандидатами в Юлии Цезари": эти парни ходят с нахальным самодовольным видом, у них волосатые руки и ревностно уложенный чуб. Я как-то сказала, что они, похоже. в первую очередь считают себя римлянами, во вторую итальянцами, и уж в третью - европейцами. На что Лука ответил: "Нет, они римляне и в первую, и во вторую, и в третью очередь. Причем каждый - римский император".
И в заключении
"Я явилась в Италию нервной и тощей. Тогда я еще не знала, чего заслуживаю в жизни. И может, до сих пор до конца не осознала это. Но ясно одно: за этот период я собрала себя по кусочкам и с помощью невинных удовольствий превратилась в гораздо более целостное существо. Одним словом, я набрала вес - эта фраза по-человечески, проще и точнее всего выражает мою трансформацию. Теперь я ощущаю свое присутствие в мире гораздо отчетливее, чем четыре месяца назад. Я уезжаю из Италии став намного больше, чем до своего приезда. Уезжаю с надеждой, что рост одного человека - расширение его жизненных горизонтов - само по себе примечательное событие. Пусть даже человек, которому повезло на этот раз, - не кто иной, как я".
Элизабет Гилберт, "Есть молиться, любить"