Красный цветок - Кизилгуль
Новогодняя сказка для zapovednik_2005, написанная по рецепту из лапок самой Матильды:
1) Остров тайн, 2) путеводная мелодия, 3) тапочки волшебника Сулеймана, 4) обман, 5) счастливый случай.
***
В краю ароматных трав, бурных рек и обильных садов в горном ауле жил один старый мудрый человек. Говорили, будто сам Сулейман, волшебник из долины реки Пскем, подарил ему тюбетейку, а его борода видела закаты и восходы ещё при правителе Нарбута-бие.
Сидел как-то на склоне дня старец на тюфяке за дастарханом в своём дворе в тени чинары, пил чай из голубой пиалы. А любимая младшая внучка подливала ему ещё и ещё из расписного фарфорового чайника.
- Присядь, доченька, - молвил старец, - присядь и послушай, что расскажу.
Девушка поставила чайник и, расправив полы яркого халата, села рядом с дедом. Старец взял её руку, прикрыл глаза и, словно в полудрёме, начал вспоминать.
* * *
Ох уж этот хитрый обманщик Сулейман! Я был очень молод, моё лицо ещё не знало щетины, а мой рот молчал, когда говорили старшие, даже когда хотелось кричать о справедливости.
В один из солнечных дней, когда абрикосы уже налились соком, захотелось мне пройтись просто так. Шёл я, шёл, и мой взгляд упал на одинокий алый цветок на мохнатом стебле, пробившийся на свет из-под камня. Он качался на ветру, и грусть его беззащитного одиночества передалась мне. Я присел рядом и стал разглядывать его, как вдруг неподалёку зазвучала мелодия. У старого колодца сидел незнакомец и играл на ситаре.
До чего же дивной была та мелодия! Слушал бы её целую вечность, но музыка прервалась, незнакомец поднялся и стал уходить. Я спросил его:
- Кто вы, уважаемый? Я никогда раньше не слышал такой прекрасной музыки.
- Хочешь научиться этому искусству? Пойдёшь за мной в высокогорную долину Аделунги?
Зачарованный, я без раздумий сказал:
- Хочу. Пойду!
- Ты столько времени любовался цветком. Раз уж он тебе так понравился, бери его, и пойдём.
- Я не могу сорвать его, - ответил я, - разве станет мне счастье от того, что я уничтожил чудо?
- Мудрый ответ, - сказал незнакомец, - тогда цветок пойдёт с нами по своей воле.
Не успел я удивиться его словам, как за моей спиной раздалось громкое «ме-е-е-е». Обернувшись, я увидел на месте цветка ослепительно белую козу.
- Кизилгуль, девочка, пойдём домой, - позвал её незнакомец. - И ты, Сахабуддин, если не передумал ещё.
Тут благоразумие вернулось ко мне, я подумал, что не следует оставлять родной дом и идти за человеком, которому откуда-то известно моё имя.
- Вижу смятение в тебе, юноша, - сказал незнакомец, - но и желание сильное вижу. Я могу взять тебя с собой и сделать так, что время здесь не сдвинется ни на миг. А ты погостишь у меня недолго, поиграешь на ситаре и вернёшься на это же самое место.
- Вы что - джинн?
- Разве я похож на джинна? Я - самый обычный волшебник. Зовут меня Сулейман. Ну? Идёшь со мной?
- Если всё, как вы говорите, то мне бы очень хотелось.
Тут всё потемнело вокруг. Коза прижалась мордой к моей спине. Сулейман словно вырос, и голос его грозно зазвучал моей голове: «Не веришь мне? Мне - великому чародею, прожившему в подлунном мире шесть столетий?!»
От страха я упал на колени, закрыл голову руками:
- Верю, верю, о, великий волшебник Сулейман! Верю! Прости меня!
- Так-то лучше. Встань, Сахабуддин, и надень это. - Сулейман бросил мне свёрток. Там лежали расшитые золотом тапочки с длинными загнутыми кверху носами. Точно по моей ноге.
- Про Кизилгуль не забудь! - властно прикрикнул волшебник.
Грубую верёвку, привязанную к козе, я крепко намотал на руку. Ещё мне очень не хотелось портить роскошные тапочки испачканными босыми ногами, поэтому я прежде обтёр ступни об штанины, придерживаясь за козу, чтобы не упасть.
Лишь только тапочки оказались на моих ногах, всё вдруг исчезло. Одно успокаивало - я слышал ту самую мелодию ситара. Она то отдалялась, то звучала совсем близко. Вокруг ничего не было видно, я только ощущал верёвку на руке и дрожь прижавшейся ко мне козы. Казалось, что мы с козой были в полной темноте тысячи лет.
- Эй, Сахабуддин, уснул, что ли?
Я открыл глаза и с изумлением обнаружил, что сижу на тюфяке. На руке не было верёвки!
- Я потерял козу? - вскрикнул я и вскочил на ноги.
- Успокойся, сынок, Кизилгуль во-о-он там. - На зелёной лужайке, куда показал волшебник, и правда паслись козы. Кизилгуль выделялась среди них своей яркой белизной.
Я стал оглядываться. Семья моя жила в старом горном ауле в самом простом доме в тени крошечного сада. А здесь… Здесь был настоящий дворец! К нему прилегала обширная территория с бескрайними садами. Я и не знал, что бывают такие великолепные места. Где мы?
Сулейман, должно быть, догадался, о чём я думал.
- Этого места не найдёт даже сам учёный визирь, знающий все пути. Оно везде и нигде. Это мой мир, я называю этот дворец «Сирли орол», или «Остров тайн».
- Красиво! - только и смог я произнести. От восхищения я растерял все слова.
Высокие своды украшали майолика и мозаика разных оттенков голубого цвета. Пол был выложен белым мрамором. Внутренние дворы, окружённые затейливо украшенными галереями, благоухали ароматами чудесных цветов и садовых деревьев. Анфилады множества комнат внутри дворца кружили голову своей бесконечностью. Особенно впечатляла дверь, ведущая в отдельно стоящий павильон внутри двора с большим бассейном. Дивные орнаменты и узоры из золота и цветных плиток на ней притягивали взгляд.
- А что за этой дверью? - спросил я. - Или туда нельзя входить?
- Тебе всё можно, Сахабуддин, - волшебник положил руку мне на плечо. - Там живёт Кизилгуль. И ты должен приходить туда по утрам, кормить её и хорошенько следить за её белизной.
Затем Сулейман хлопнул в ладоши и объявил:
- Время вечерней трапезы!
Сам собой возник длинный дастархан. Он стал быстро заполняться всевозможными яствами. Многих из этих кушаний я никогда не знал прежде. Аромат еды взбудоражил мой желудок, и Сулейман поторопил меня сесть на расшитый узорами тюфяк, разложенный невидимой рукой у стола.
- Угощайся, Сахабуддин, бери всё, что понравится! Ешь-пей сколько хочешь - для гостя ничего не жалко!
- Сначала вы, - сказал я. - В семье, где меня воспитали, не положено начинать есть раньше хозяина дома.
Сулейман положил себе немного плова. Я сделал то же самое.
После трапезы Сулейман повёл меня выбирать комнату на ночь. Мы вошли в просторную спальню с высокими окнами и балконом, украшенным дивными цветами. Посредине стояла кровать с балдахином, искусно расшитым золотом и серебром. Узорчатые ковры украшали стены и пол. У постели стояли ряды больших ваз с фруктами и кувшины с вином - этого хватило бы всему аулу на целый месяц праздника.
- Благодарю тебя, о, великий Сулейман! В таких покоях я вряд ли усну с непривычки.
В другой комнате не было балкона, и балдахин над постелью не казался столь богатым. У изголовья так же стояла чаша с прекрасными фруктами. Однако и здесь я чувствовал себя неуютно.
- Великий Сулейман, - сказал я, - не сочти меня неблагодарным. Пусти меня в самую простую комнату вблизи жилища Кизилгуль. Ведь утром мне нужно будет идти туда, как ты велел. А если я не высплюсь, то наверняка заблужусь в твоём дворце, и ты, чего доброго, сочтёшь меня лентяем.
Сулейман похлопал меня по плечу и сказал:
- Будь по-твоему, Сахабуддин.
Комната, куда он привёл меня, была совсем крошечной. Тюфяк занимал всё пространство от стены до стены. Высоко под потолком светилось единственное окошко, через которое было видно звёздное небо, под которым я так любил засыпать в нашем садике.
- Ложись тут, - сказал волшебник. - Только здесь нет замка, ты не сможешь запереться.
- От кого же мне запираться, великий Сулейман? Да и прятать мне нечего.
Я не мог больше сопротивляться своей усталости и уснул быстрее, чем голова коснулась подушки.
Среди ночи меня разбудили. Кто-то тормошил меня и толкал в бока, даже больно было. С трудом раскрыв глаза, я увидел красавицу с сотней тонких косичек под белым шёлковым платком.
- Проснись, проснись скорее! - она толкала меня уже, видимо, довольно долго. - Какое счастье, что я тебя разбудила! - щебетала она. - Хорошо, что ты выбрал эту комнату. Очень правильный выбор. Быстро, быстро вставай! Надо бежать. Надо успеть, пока Сулейман спит. Я подложила ему в подушку снотворных трав, чтобы выиграть побольше времени.
- Кто ты, прекрасная пери?- Я всё ещё не мог проснуться, голова болела. - О чём ты говоришь?
- Я - Кизилгуль, твоя коза, кто же ещё! Вставай, по дороге расскажу, путь неблизкий!
- Коза? Кизилгуль?
- Поторопись, иначе останешься здесь навечно. И станешь, как те козлы, пастись на лужайке при дворце Сулеймана.
Меня как кипятком ошпарило! А вдруг она не шутит? Я сбросил покрывало и поднялся - голова тут же разболелась ещё сильнее. Кизилгуль посочувствовала:
- Бедняга! Болит? Сулейман опоил тебя. Ничего, по дороге легче станет. Умоляю, идём! Боюсь, другого случая не будет.
Мы быстро покинули дворец. Кизилгуль повела меня через сад с персиковыми деревьями. Таких прекрасных крупных и спелых плодов я никогда раньше не видел. Захотелось нарвать их и унести с собой для мамы и отца, бабушек и дедушек. Кизилгуль заметила моё намерение и воскликнула:
- Глупец! Ничего нельзя брать отсюда. Иначе не выбраться.
- Как ничего? Совсем ничего?
- Ты что-то взял из дворца? - Кизилгуль остановилась и тревожно посмотрела на меня.
- Конечно, нет!
- Точно? Ни монетки? Ни камешка?
- Да сдались они мне!
- Вот и славно. Ничего нельзя брать из дворца. Даже те тапочки я спрятала подальше. Поторопись!
Только тогда я заметил, что мои ноги босы, как прежде.
- Долго ещё? Куда же мы бежим?
Кизилгуль очень ловко двигалась вверх по склонам горы.
- Узнаешь? Это Аделунга. Наверху есть сквозная пещера. Через неё можно попасть в твой мир. Надо спешить, пока отец не хватился.
- Отец? Сулейман - твой отец? Он же убьёт меня!
- Тебя в любом случае ждала гибель. Так уж лучше постарайся спастись.
Её слова меня убедили, и мы продолжили наш побег. Через какое-то время сады и горные луга остались далеко внизу, вокруг нас были только скалы и снег. Я не мог понять, откуда столько сил в девушке, что так легко бежала передо мной. Мне же было тяжело пробираться по обледеневшим камням. Признаюсь, решимость почти покинула меня, когда я услышал радостный возглас Кизилгуль:
- Наконец-то! Вот она!
Мы протиснулись в пещеру через узкую расщелину.
- Здесь у нас есть немного времени, чтобы передохнуть, - сказала Кизилгуль.
- Ты обещала рассказать, зачем бежишь.
- Отец строго держит меня взаперти. Он всегда говорил, что я не смогу вернуться на вашу землю. Хотя несколько раз водил меня туда. Дразнил, наверное.
- А почему ты коза?
- Не знаю. Я всегда была такой, сколько помню себя: днём - коза, ночью - девушка.
- Сулейман обижает тебя?
- Нет, он меня оберегает. Рядом со мной всегда находился какой-нибудь юноша. Но я знала, что это ненадолго. Много их было. Некоторых он жестоко наказывал, лишал жизни. А те, что пытались сбежать со мной, становились козлами на его пастбище.
- Из-за того, что срывали персики?
- Их соблазняли вещи куда ценнее твоих персиков! - рассмеялась Кизилгуль. - Кто-то брал золотую чашу для вина, кто-то - монеты, случайно выпавшие из халата моего отца. Всех случаев не упомнить. И я поняла: брать ничего нельзя.
- А как ты узнала об этой пещере?
- Через неё мы с отцом ходили на вашу землю. Когда я пробовала ходить одна, ничего не получалось - всякий раз оказывалась дома. Поэтому стала брать попутчиков.
- Здесь совсем темно, легко заблудиться. Как ты находишь здесь путь?
- Я столько раз прошла эту пещеру насквозь, что пройду здесь и с закрытыми глазами. А ты… - Кизилгуль вытащила из стены какой-то камень и протянула его мне. - Ты можешь заставить его ярко светить.
- Как?
- Подумай о доме. Этот камень светится тем ярче, чем дальше твой родной дом.
Я подумал, что очень скучаю по родителям. Скучаю по маминой самсе, по дедушкину плову. Скучаю по нашему скромному, но такому уютному жилищу. По нашей тенистой чинаре. Камень в руках засиял ярко-ярко.
- Ты молодец! А теперь бежим. Нужно успеть.
Пробираться по лабиринту внутри горы было трудно и опасно. Приходилось то карабкаться вверх, то, обдирая пальцы, спускаться вниз. Конечно, я раньше не раз ходил в пещеры. Один и с друзьями. Однако никогда не забирался внутрь настолько далеко. Мне нравилось принести с собой лепёшку, пару шариков курута и просто сидеть там, разглядывая наш аул с высоты.
Кизилгуль очень хорошо знала путь. Ни одним поворотом не ошиблась, и вскоре показался выход из пещеры. Камень в моих руках светил уже не так ярко - значит, дом стал ближе.
- Держи меня. - Было видно, что Кизилгуль очень волнуется. - Мы должны выйти вместе. Если всё получится, я буду вечно тебе благодарна! - Мы сделали шаг из пещеры.
* * *
Старец протянул внучке пиалу, и она подлила ему ещё чая. Затем подала блюдо с щербетом. Он взял кусочек, запил чаем и спросил:
- Дочка, интересно тебе услышать, что было дальше?
Девушка кивнула, и старец вернулся к повествованию.
* * *
В глазах снова всё потемнело. Единственное, что я чувствовал, это была рука Кизилгуль. Она была такой холодной, что я испугался, не умерла ли она от страха. Тьма густым киселём накрыла нас.
Очнулся я уже дома на своей постели. Вокруг меня собрались все родные: мать, отец, бабушки, дедушки.
- Сахабуддин, сынок! Очнулся! - обрадовалась мать. Остальные тоже счастливо улыбались.
- Что случилось, мама? - спросил я.
- Ты ушёл из дома месяц назад. Мы искали тебя всем аулом. Потом и соседние пришли на помощь. Тебя нигде не было. Много раз обыскали берега Пскема. Снова и снова искали тебя и в воде, и на всех горных склонах, и во всех ущельях. Ты как сквозь землю провалился. - Мама всплеснула руками. - И вот вчера тебя нашёл охотник Керим. Возле пещеры на той стороне Аделунги. В том месте мы были много раз. Но тебя там не было нигде и близко! А вчера нашёлся. Да ещё и с козой на верёвке.
- С козой? А где коза?
- Дома твоя коза. В хлеву стоит. Она будто охраняла тебя. Даже охотника бодала, не давала тебя забрать. Только когда мы сами пришли, подпустила нас.
- Коза... моя коза! - Слабость и волнение снова лишил меня сознания.
Сколько ещё я проспал, не помню. Зато помню, что в другой раз меня разбудила Кизилгуль. Она тихо толкала меня рогами и щекотала шею своими мохнатыми белыми ушами. Было очень хорошо от того, что она рядом. Я погладил её и сказал:
- Кизилгуль, цветок мой алый.
Спустя неделю я стал полностью здоров. Захотелось порадовать чем-нибудь маму. У меня было несколько монет, которые я накопил, помогая соседям пасти овец. Не великие деньги, но что-нибудь на них я мог бы купить на базаре. Я взял с собой Кизилгуль, для которой сплёл новую верёвку.
На базаре всегда очень много людей - все шумят, кричат, торгуются. Я же просто шёл с Кизилгуль мимо рядов и искал, что приглянется. Вдруг в суете базара зазвучали струны ситара, и я узнал мелодию. Кизилгуль замерла так, что не сдвинуть с места. Люди исчезли, словно их на базарной площади и не было.
- Ассаляму алейкум, Сахабуддин, - послышался голос Сулеймана.
- Ва-алейкуму ассалям, - неохотно ответил я, будучи зол на него.
- Разве ты не рад мне? Вижу, за моей Кизилгуль ты хорошо ухаживаешь.
- Ты обманщик! Я пробыл у тебя полдня, а здесь прошёл целый месяц!
- Я всего лишь чуть-чуть приукрасил. Не стоит из-за этого так сердиться. Ведь я пришёл поблагодарить тебя. Знай же, когда-то давным-давно я был наказан за свои неправедные деяния. Я стал узником в своём дворце, и он исчез со всех карт мира. А мою единственную дочь, которую я люблю больше жизни, могущественные судьи обратили в козу. Тогда я спросил, могу ли я освободить Кизилгуль, ведь она не виновна в моих грехах. На это судьи сказали, что только с честным и добрым человеком она сможет покинуть мой дворец. И выдали длинный свиток с указаниями. Там говорилось, что время от времени мне разрешается вернуться на эту землю для поиска честного и доброго юноши. За долгие годы моего заточения ни один не смог вывести мою дочь из заколдованного дворца. Все они либо жаждали богатства, либо пытались силой завладеть Кизилгуль. Таких их я даже не оставлял в живых. Многие пытались увести с пастбища скот, в который за жадность превратились такие же, как они. Я уже потерял надежду встретить честного и прекраснодушного юношу. Однако подвернулся ты. С тобой, Сахабуддин, всё случилось иначе. Ты не сорвал дивный цветок. Ходил по дворцу, но не коснулся ни одной ценной вещи. Ел скромно, как птенец. Не пил вина, а попросил чистой колодезной воды. Потому моя дочь и смогла разбудить тебя. А иначе проспал бы три дня и три ночи и позабыл свой дом. Я искал такого, как ты.
- Я не понял, великий Сулейман: ты вернулся, чтобы забрать Кизилгуль?
- Нет, Сахабуддин, я вернулся, потому что я твой должник. Благодаря тебе, я смогу навсегда покинуть этот мир, не тревожась за судьбу любимой дочери. До этого дня я не мог рассказать ей всего, иначе она осталась бы в облике козы навеки. Теперь же, как только я уйду, с неё спадёт заклятие и она станет прекрасной девушкой. Я доверяю её тебе.
Сулейман протянул мне свёрток.
- Нет, забери это, я не надену больше твоих тапочек!
- Это не тапочки, это тюбетейка. Надев эту тюбетейку, ты обретёшь богатства. Другие не смогли бы справиться с алчностью, а ты распорядишься богатством с умом, я уверен.
Кизилгуль подошла в Сулейману, они долго смотрели друг на друга. Могу поклясться, в их глазах я видел слёзы. Сулейман погладил её, обнял и пропал. В следующий миг Кизилгуль стала той красавицей, какой я видел её во дворце. Я взял её за руку и повёл домой.
- Отец, мать, я вернулся! - радостно крикнул я, ещё не дойдя до двери.
Родители вышли из дома.
- А где коза? - удивился отец.
Кизилгуль засмеялась и прощебетала:
- А теперь я вместо неё!
Не обманул Сулейман - тюбетейка оказалась волшебной. Только я надел её, как в кармане халата зазвенели монеты. Денег хватило и на новый дом, и на свадьбу, и на подарки гостям. Нашу свадьбу праздновал весь аул. Мы ещё и соседние аулы позвали. Такой большой свадьбы даже город не видел.
* * *
Старик отложил пиалу и сказал внучке:
- Позови, дочка, свою бабушку, я не видел её уже слишком давно.
Во двор вышла очень старая, но всё ещё очень красивая женщина в красивом наряде. Она мягко ступала по земле - казалось, она просто летит по воздуху. Присев на тюфяк рядом с мужем, она спросила:
- Разве полчаса это слишком давно? Ты опять рассказывал Айгуль историю нашей встречи? Она давно знает каждое слово в ней.
- Я рассказал эту историю себе. Очень мне захотелось снова вспомнить, как всё было.
- Ты мой хороший, - сказала Кизилгуль и ласково поцеловала дряблую ладонь мужа.
Они остались сидеть вдвоём и просидели до самых звёзд. Просто сидели и молчали, потому что все важные слова они сказали друг другу давным-давно.
1) Остров тайн, 2) путеводная мелодия, 3) тапочки волшебника Сулеймана, 4) обман, 5) счастливый случай.
***
В краю ароматных трав, бурных рек и обильных садов в горном ауле жил один старый мудрый человек. Говорили, будто сам Сулейман, волшебник из долины реки Пскем, подарил ему тюбетейку, а его борода видела закаты и восходы ещё при правителе Нарбута-бие.
Сидел как-то на склоне дня старец на тюфяке за дастарханом в своём дворе в тени чинары, пил чай из голубой пиалы. А любимая младшая внучка подливала ему ещё и ещё из расписного фарфорового чайника.
- Присядь, доченька, - молвил старец, - присядь и послушай, что расскажу.
Девушка поставила чайник и, расправив полы яркого халата, села рядом с дедом. Старец взял её руку, прикрыл глаза и, словно в полудрёме, начал вспоминать.
* * *
Ох уж этот хитрый обманщик Сулейман! Я был очень молод, моё лицо ещё не знало щетины, а мой рот молчал, когда говорили старшие, даже когда хотелось кричать о справедливости.
В один из солнечных дней, когда абрикосы уже налились соком, захотелось мне пройтись просто так. Шёл я, шёл, и мой взгляд упал на одинокий алый цветок на мохнатом стебле, пробившийся на свет из-под камня. Он качался на ветру, и грусть его беззащитного одиночества передалась мне. Я присел рядом и стал разглядывать его, как вдруг неподалёку зазвучала мелодия. У старого колодца сидел незнакомец и играл на ситаре.
До чего же дивной была та мелодия! Слушал бы её целую вечность, но музыка прервалась, незнакомец поднялся и стал уходить. Я спросил его:
- Кто вы, уважаемый? Я никогда раньше не слышал такой прекрасной музыки.
- Хочешь научиться этому искусству? Пойдёшь за мной в высокогорную долину Аделунги?
Зачарованный, я без раздумий сказал:
- Хочу. Пойду!
- Ты столько времени любовался цветком. Раз уж он тебе так понравился, бери его, и пойдём.
- Я не могу сорвать его, - ответил я, - разве станет мне счастье от того, что я уничтожил чудо?
- Мудрый ответ, - сказал незнакомец, - тогда цветок пойдёт с нами по своей воле.
Не успел я удивиться его словам, как за моей спиной раздалось громкое «ме-е-е-е». Обернувшись, я увидел на месте цветка ослепительно белую козу.
- Кизилгуль, девочка, пойдём домой, - позвал её незнакомец. - И ты, Сахабуддин, если не передумал ещё.
Тут благоразумие вернулось ко мне, я подумал, что не следует оставлять родной дом и идти за человеком, которому откуда-то известно моё имя.
- Вижу смятение в тебе, юноша, - сказал незнакомец, - но и желание сильное вижу. Я могу взять тебя с собой и сделать так, что время здесь не сдвинется ни на миг. А ты погостишь у меня недолго, поиграешь на ситаре и вернёшься на это же самое место.
- Вы что - джинн?
- Разве я похож на джинна? Я - самый обычный волшебник. Зовут меня Сулейман. Ну? Идёшь со мной?
- Если всё, как вы говорите, то мне бы очень хотелось.
Тут всё потемнело вокруг. Коза прижалась мордой к моей спине. Сулейман словно вырос, и голос его грозно зазвучал моей голове: «Не веришь мне? Мне - великому чародею, прожившему в подлунном мире шесть столетий?!»
От страха я упал на колени, закрыл голову руками:
- Верю, верю, о, великий волшебник Сулейман! Верю! Прости меня!
- Так-то лучше. Встань, Сахабуддин, и надень это. - Сулейман бросил мне свёрток. Там лежали расшитые золотом тапочки с длинными загнутыми кверху носами. Точно по моей ноге.
- Про Кизилгуль не забудь! - властно прикрикнул волшебник.
Грубую верёвку, привязанную к козе, я крепко намотал на руку. Ещё мне очень не хотелось портить роскошные тапочки испачканными босыми ногами, поэтому я прежде обтёр ступни об штанины, придерживаясь за козу, чтобы не упасть.
Лишь только тапочки оказались на моих ногах, всё вдруг исчезло. Одно успокаивало - я слышал ту самую мелодию ситара. Она то отдалялась, то звучала совсем близко. Вокруг ничего не было видно, я только ощущал верёвку на руке и дрожь прижавшейся ко мне козы. Казалось, что мы с козой были в полной темноте тысячи лет.
- Эй, Сахабуддин, уснул, что ли?
Я открыл глаза и с изумлением обнаружил, что сижу на тюфяке. На руке не было верёвки!
- Я потерял козу? - вскрикнул я и вскочил на ноги.
- Успокойся, сынок, Кизилгуль во-о-он там. - На зелёной лужайке, куда показал волшебник, и правда паслись козы. Кизилгуль выделялась среди них своей яркой белизной.
Я стал оглядываться. Семья моя жила в старом горном ауле в самом простом доме в тени крошечного сада. А здесь… Здесь был настоящий дворец! К нему прилегала обширная территория с бескрайними садами. Я и не знал, что бывают такие великолепные места. Где мы?
Сулейман, должно быть, догадался, о чём я думал.
- Этого места не найдёт даже сам учёный визирь, знающий все пути. Оно везде и нигде. Это мой мир, я называю этот дворец «Сирли орол», или «Остров тайн».
- Красиво! - только и смог я произнести. От восхищения я растерял все слова.
Высокие своды украшали майолика и мозаика разных оттенков голубого цвета. Пол был выложен белым мрамором. Внутренние дворы, окружённые затейливо украшенными галереями, благоухали ароматами чудесных цветов и садовых деревьев. Анфилады множества комнат внутри дворца кружили голову своей бесконечностью. Особенно впечатляла дверь, ведущая в отдельно стоящий павильон внутри двора с большим бассейном. Дивные орнаменты и узоры из золота и цветных плиток на ней притягивали взгляд.
- А что за этой дверью? - спросил я. - Или туда нельзя входить?
- Тебе всё можно, Сахабуддин, - волшебник положил руку мне на плечо. - Там живёт Кизилгуль. И ты должен приходить туда по утрам, кормить её и хорошенько следить за её белизной.
Затем Сулейман хлопнул в ладоши и объявил:
- Время вечерней трапезы!
Сам собой возник длинный дастархан. Он стал быстро заполняться всевозможными яствами. Многих из этих кушаний я никогда не знал прежде. Аромат еды взбудоражил мой желудок, и Сулейман поторопил меня сесть на расшитый узорами тюфяк, разложенный невидимой рукой у стола.
- Угощайся, Сахабуддин, бери всё, что понравится! Ешь-пей сколько хочешь - для гостя ничего не жалко!
- Сначала вы, - сказал я. - В семье, где меня воспитали, не положено начинать есть раньше хозяина дома.
Сулейман положил себе немного плова. Я сделал то же самое.
После трапезы Сулейман повёл меня выбирать комнату на ночь. Мы вошли в просторную спальню с высокими окнами и балконом, украшенным дивными цветами. Посредине стояла кровать с балдахином, искусно расшитым золотом и серебром. Узорчатые ковры украшали стены и пол. У постели стояли ряды больших ваз с фруктами и кувшины с вином - этого хватило бы всему аулу на целый месяц праздника.
- Благодарю тебя, о, великий Сулейман! В таких покоях я вряд ли усну с непривычки.
В другой комнате не было балкона, и балдахин над постелью не казался столь богатым. У изголовья так же стояла чаша с прекрасными фруктами. Однако и здесь я чувствовал себя неуютно.
- Великий Сулейман, - сказал я, - не сочти меня неблагодарным. Пусти меня в самую простую комнату вблизи жилища Кизилгуль. Ведь утром мне нужно будет идти туда, как ты велел. А если я не высплюсь, то наверняка заблужусь в твоём дворце, и ты, чего доброго, сочтёшь меня лентяем.
Сулейман похлопал меня по плечу и сказал:
- Будь по-твоему, Сахабуддин.
Комната, куда он привёл меня, была совсем крошечной. Тюфяк занимал всё пространство от стены до стены. Высоко под потолком светилось единственное окошко, через которое было видно звёздное небо, под которым я так любил засыпать в нашем садике.
- Ложись тут, - сказал волшебник. - Только здесь нет замка, ты не сможешь запереться.
- От кого же мне запираться, великий Сулейман? Да и прятать мне нечего.
Я не мог больше сопротивляться своей усталости и уснул быстрее, чем голова коснулась подушки.
Среди ночи меня разбудили. Кто-то тормошил меня и толкал в бока, даже больно было. С трудом раскрыв глаза, я увидел красавицу с сотней тонких косичек под белым шёлковым платком.
- Проснись, проснись скорее! - она толкала меня уже, видимо, довольно долго. - Какое счастье, что я тебя разбудила! - щебетала она. - Хорошо, что ты выбрал эту комнату. Очень правильный выбор. Быстро, быстро вставай! Надо бежать. Надо успеть, пока Сулейман спит. Я подложила ему в подушку снотворных трав, чтобы выиграть побольше времени.
- Кто ты, прекрасная пери?- Я всё ещё не мог проснуться, голова болела. - О чём ты говоришь?
- Я - Кизилгуль, твоя коза, кто же ещё! Вставай, по дороге расскажу, путь неблизкий!
- Коза? Кизилгуль?
- Поторопись, иначе останешься здесь навечно. И станешь, как те козлы, пастись на лужайке при дворце Сулеймана.
Меня как кипятком ошпарило! А вдруг она не шутит? Я сбросил покрывало и поднялся - голова тут же разболелась ещё сильнее. Кизилгуль посочувствовала:
- Бедняга! Болит? Сулейман опоил тебя. Ничего, по дороге легче станет. Умоляю, идём! Боюсь, другого случая не будет.
Мы быстро покинули дворец. Кизилгуль повела меня через сад с персиковыми деревьями. Таких прекрасных крупных и спелых плодов я никогда раньше не видел. Захотелось нарвать их и унести с собой для мамы и отца, бабушек и дедушек. Кизилгуль заметила моё намерение и воскликнула:
- Глупец! Ничего нельзя брать отсюда. Иначе не выбраться.
- Как ничего? Совсем ничего?
- Ты что-то взял из дворца? - Кизилгуль остановилась и тревожно посмотрела на меня.
- Конечно, нет!
- Точно? Ни монетки? Ни камешка?
- Да сдались они мне!
- Вот и славно. Ничего нельзя брать из дворца. Даже те тапочки я спрятала подальше. Поторопись!
Только тогда я заметил, что мои ноги босы, как прежде.
- Долго ещё? Куда же мы бежим?
Кизилгуль очень ловко двигалась вверх по склонам горы.
- Узнаешь? Это Аделунга. Наверху есть сквозная пещера. Через неё можно попасть в твой мир. Надо спешить, пока отец не хватился.
- Отец? Сулейман - твой отец? Он же убьёт меня!
- Тебя в любом случае ждала гибель. Так уж лучше постарайся спастись.
Её слова меня убедили, и мы продолжили наш побег. Через какое-то время сады и горные луга остались далеко внизу, вокруг нас были только скалы и снег. Я не мог понять, откуда столько сил в девушке, что так легко бежала передо мной. Мне же было тяжело пробираться по обледеневшим камням. Признаюсь, решимость почти покинула меня, когда я услышал радостный возглас Кизилгуль:
- Наконец-то! Вот она!
Мы протиснулись в пещеру через узкую расщелину.
- Здесь у нас есть немного времени, чтобы передохнуть, - сказала Кизилгуль.
- Ты обещала рассказать, зачем бежишь.
- Отец строго держит меня взаперти. Он всегда говорил, что я не смогу вернуться на вашу землю. Хотя несколько раз водил меня туда. Дразнил, наверное.
- А почему ты коза?
- Не знаю. Я всегда была такой, сколько помню себя: днём - коза, ночью - девушка.
- Сулейман обижает тебя?
- Нет, он меня оберегает. Рядом со мной всегда находился какой-нибудь юноша. Но я знала, что это ненадолго. Много их было. Некоторых он жестоко наказывал, лишал жизни. А те, что пытались сбежать со мной, становились козлами на его пастбище.
- Из-за того, что срывали персики?
- Их соблазняли вещи куда ценнее твоих персиков! - рассмеялась Кизилгуль. - Кто-то брал золотую чашу для вина, кто-то - монеты, случайно выпавшие из халата моего отца. Всех случаев не упомнить. И я поняла: брать ничего нельзя.
- А как ты узнала об этой пещере?
- Через неё мы с отцом ходили на вашу землю. Когда я пробовала ходить одна, ничего не получалось - всякий раз оказывалась дома. Поэтому стала брать попутчиков.
- Здесь совсем темно, легко заблудиться. Как ты находишь здесь путь?
- Я столько раз прошла эту пещеру насквозь, что пройду здесь и с закрытыми глазами. А ты… - Кизилгуль вытащила из стены какой-то камень и протянула его мне. - Ты можешь заставить его ярко светить.
- Как?
- Подумай о доме. Этот камень светится тем ярче, чем дальше твой родной дом.
Я подумал, что очень скучаю по родителям. Скучаю по маминой самсе, по дедушкину плову. Скучаю по нашему скромному, но такому уютному жилищу. По нашей тенистой чинаре. Камень в руках засиял ярко-ярко.
- Ты молодец! А теперь бежим. Нужно успеть.
Пробираться по лабиринту внутри горы было трудно и опасно. Приходилось то карабкаться вверх, то, обдирая пальцы, спускаться вниз. Конечно, я раньше не раз ходил в пещеры. Один и с друзьями. Однако никогда не забирался внутрь настолько далеко. Мне нравилось принести с собой лепёшку, пару шариков курута и просто сидеть там, разглядывая наш аул с высоты.
Кизилгуль очень хорошо знала путь. Ни одним поворотом не ошиблась, и вскоре показался выход из пещеры. Камень в моих руках светил уже не так ярко - значит, дом стал ближе.
- Держи меня. - Было видно, что Кизилгуль очень волнуется. - Мы должны выйти вместе. Если всё получится, я буду вечно тебе благодарна! - Мы сделали шаг из пещеры.
* * *
Старец протянул внучке пиалу, и она подлила ему ещё чая. Затем подала блюдо с щербетом. Он взял кусочек, запил чаем и спросил:
- Дочка, интересно тебе услышать, что было дальше?
Девушка кивнула, и старец вернулся к повествованию.
* * *
В глазах снова всё потемнело. Единственное, что я чувствовал, это была рука Кизилгуль. Она была такой холодной, что я испугался, не умерла ли она от страха. Тьма густым киселём накрыла нас.
Очнулся я уже дома на своей постели. Вокруг меня собрались все родные: мать, отец, бабушки, дедушки.
- Сахабуддин, сынок! Очнулся! - обрадовалась мать. Остальные тоже счастливо улыбались.
- Что случилось, мама? - спросил я.
- Ты ушёл из дома месяц назад. Мы искали тебя всем аулом. Потом и соседние пришли на помощь. Тебя нигде не было. Много раз обыскали берега Пскема. Снова и снова искали тебя и в воде, и на всех горных склонах, и во всех ущельях. Ты как сквозь землю провалился. - Мама всплеснула руками. - И вот вчера тебя нашёл охотник Керим. Возле пещеры на той стороне Аделунги. В том месте мы были много раз. Но тебя там не было нигде и близко! А вчера нашёлся. Да ещё и с козой на верёвке.
- С козой? А где коза?
- Дома твоя коза. В хлеву стоит. Она будто охраняла тебя. Даже охотника бодала, не давала тебя забрать. Только когда мы сами пришли, подпустила нас.
- Коза... моя коза! - Слабость и волнение снова лишил меня сознания.
Сколько ещё я проспал, не помню. Зато помню, что в другой раз меня разбудила Кизилгуль. Она тихо толкала меня рогами и щекотала шею своими мохнатыми белыми ушами. Было очень хорошо от того, что она рядом. Я погладил её и сказал:
- Кизилгуль, цветок мой алый.
Спустя неделю я стал полностью здоров. Захотелось порадовать чем-нибудь маму. У меня было несколько монет, которые я накопил, помогая соседям пасти овец. Не великие деньги, но что-нибудь на них я мог бы купить на базаре. Я взял с собой Кизилгуль, для которой сплёл новую верёвку.
На базаре всегда очень много людей - все шумят, кричат, торгуются. Я же просто шёл с Кизилгуль мимо рядов и искал, что приглянется. Вдруг в суете базара зазвучали струны ситара, и я узнал мелодию. Кизилгуль замерла так, что не сдвинуть с места. Люди исчезли, словно их на базарной площади и не было.
- Ассаляму алейкум, Сахабуддин, - послышался голос Сулеймана.
- Ва-алейкуму ассалям, - неохотно ответил я, будучи зол на него.
- Разве ты не рад мне? Вижу, за моей Кизилгуль ты хорошо ухаживаешь.
- Ты обманщик! Я пробыл у тебя полдня, а здесь прошёл целый месяц!
- Я всего лишь чуть-чуть приукрасил. Не стоит из-за этого так сердиться. Ведь я пришёл поблагодарить тебя. Знай же, когда-то давным-давно я был наказан за свои неправедные деяния. Я стал узником в своём дворце, и он исчез со всех карт мира. А мою единственную дочь, которую я люблю больше жизни, могущественные судьи обратили в козу. Тогда я спросил, могу ли я освободить Кизилгуль, ведь она не виновна в моих грехах. На это судьи сказали, что только с честным и добрым человеком она сможет покинуть мой дворец. И выдали длинный свиток с указаниями. Там говорилось, что время от времени мне разрешается вернуться на эту землю для поиска честного и доброго юноши. За долгие годы моего заточения ни один не смог вывести мою дочь из заколдованного дворца. Все они либо жаждали богатства, либо пытались силой завладеть Кизилгуль. Таких их я даже не оставлял в живых. Многие пытались увести с пастбища скот, в который за жадность превратились такие же, как они. Я уже потерял надежду встретить честного и прекраснодушного юношу. Однако подвернулся ты. С тобой, Сахабуддин, всё случилось иначе. Ты не сорвал дивный цветок. Ходил по дворцу, но не коснулся ни одной ценной вещи. Ел скромно, как птенец. Не пил вина, а попросил чистой колодезной воды. Потому моя дочь и смогла разбудить тебя. А иначе проспал бы три дня и три ночи и позабыл свой дом. Я искал такого, как ты.
- Я не понял, великий Сулейман: ты вернулся, чтобы забрать Кизилгуль?
- Нет, Сахабуддин, я вернулся, потому что я твой должник. Благодаря тебе, я смогу навсегда покинуть этот мир, не тревожась за судьбу любимой дочери. До этого дня я не мог рассказать ей всего, иначе она осталась бы в облике козы навеки. Теперь же, как только я уйду, с неё спадёт заклятие и она станет прекрасной девушкой. Я доверяю её тебе.
Сулейман протянул мне свёрток.
- Нет, забери это, я не надену больше твоих тапочек!
- Это не тапочки, это тюбетейка. Надев эту тюбетейку, ты обретёшь богатства. Другие не смогли бы справиться с алчностью, а ты распорядишься богатством с умом, я уверен.
Кизилгуль подошла в Сулейману, они долго смотрели друг на друга. Могу поклясться, в их глазах я видел слёзы. Сулейман погладил её, обнял и пропал. В следующий миг Кизилгуль стала той красавицей, какой я видел её во дворце. Я взял её за руку и повёл домой.
- Отец, мать, я вернулся! - радостно крикнул я, ещё не дойдя до двери.
Родители вышли из дома.
- А где коза? - удивился отец.
Кизилгуль засмеялась и прощебетала:
- А теперь я вместо неё!
Не обманул Сулейман - тюбетейка оказалась волшебной. Только я надел её, как в кармане халата зазвенели монеты. Денег хватило и на новый дом, и на свадьбу, и на подарки гостям. Нашу свадьбу праздновал весь аул. Мы ещё и соседние аулы позвали. Такой большой свадьбы даже город не видел.
* * *
Старик отложил пиалу и сказал внучке:
- Позови, дочка, свою бабушку, я не видел её уже слишком давно.
Во двор вышла очень старая, но всё ещё очень красивая женщина в красивом наряде. Она мягко ступала по земле - казалось, она просто летит по воздуху. Присев на тюфяк рядом с мужем, она спросила:
- Разве полчаса это слишком давно? Ты опять рассказывал Айгуль историю нашей встречи? Она давно знает каждое слово в ней.
- Я рассказал эту историю себе. Очень мне захотелось снова вспомнить, как всё было.
- Ты мой хороший, - сказала Кизилгуль и ласково поцеловала дряблую ладонь мужа.
Они остались сидеть вдвоём и просидели до самых звёзд. Просто сидели и молчали, потому что все важные слова они сказали друг другу давным-давно.