Вдогонку, к празднику и о правах женщины
Нашла свой старый пост и просто повторю его. Кстати, больше интересного вы можете найти по тегу Чтение и цитаты (см теги внизу поста)
Разговор с Ежом за ужином.
- Сударыня, в который раз вы читаете эту книгу? В пятый?
- Почему вы думаете, что я читаю ...?
- ...про Ист-энд? Ну, что же ещё можно читать с такими тяжелыми вздохами, как не книгу о старой доброй Англии!
* * *- Её жизнью правил мой отец. Каждым её шагом. Ты знала, например, что он заставил её отре́зать волосы и вырвать все зубы, когда ей не было ещё и тридцати пяти?
- Как? - ахнула я. - Почему?
- Она была очень слабой, вечно болела. Не знаю, что с ней было, - может, дело в слишком тугих корсетах.
Корсеты. Узаконенная женская пытка.
- Прекрасно всё помню. Я тогда была совсем маленькой, но явственно представляю: мама лежит в постели, а вокруг неё толпятся врачи. Один из них говорит отцу, что вся её сила уходит в волосы и зубы, и от них надо избавиться. Много лет спустя она рассказала мне, что её даже никто не спросил. Ей обрили голову и вырвали все зубы. Я слышала из детской её крики. Это было проявление варварства и невежества. Я испугалась, когда увидела её: лицо опухло, на простынях кровь, голова лысая. Она плакала, бедняжка. Мне тогда было лет двенадцать, и со мной что-то произошло: я вдруг поняла, что женщины страдают от невежества мужчин. У её постели я превратилась из беззаботной девчонки в думающую женщину. Я поклялась, что не буду такой, как мать, тётки и их подруги.
Я не стану женщиной, которой по приказанию мужа вырвут все зубы или которую упрячут под замок, как бедную тётю Анну. Я не стану тратить жизнь на вилки для рыбы. Я не подчинюсь ни одному мужчине.
На её лице читался вызов. Молодость может быть прелестной, но пожилые люди тоже бывают по-настоящему красивы. Каждая морщина, каждая складка, каждая тень на лице сестры Моники Джоан говорили о её характере, силе, храбрости, величии и весёлости.
- Вы несколько раз упомянули, что тётю Анну заперли, - сказала я. - Что произошло?
- Это чудовищная история, дорогая моя. Тётю Анну, сестру моей матери, упекли в сумасшедший дом, потому что она надоела мужу.
Для богатых мужей это был верный способ избавиться от нежеланных жён. За пребывание в сумасшедшем доме приходилось платить, конечно, но для состоятельного человека это не проблема. По прошествии некоторого количества лет он мог спокойно развестись. Всё просто!
- Неужели женщине было не к кому обратиться?
- За неё мог вступиться отец или брат, и так иногда и происходило. В этом плане имелись и свои сложности. Но к тому моменту мой дед, отец Анны, уже умер, а в семье не было сыновей, только дочери. Так что бедняжку некому было защитить.
- А мать или сестра не могли вступиться?
- У женщин не было права голоса. Так продолжалось веками. За это мы и сражались! - Глаза её сверкнули, и она ударила кулаком по столу. - Женская независимость. Свобода от мужской тирании.
- Вы были суфражисткой? - спросила я.
- Ха! У меня на подобное не было времени. Суфражистки совершили величайшую ошибку в истории. Они стремились к равенству. Им надо было сражаться за власть!
Драматическим жестом она смела со стола карандаши, бумаги и блокноты.
- Когда я заявила, что стану медсестрой, всю семью охватила паника. Слышала бы ты этот скандал. Было бы смешно, если б не было так серьёзно. Отец запер меня в комнате и угрожал продержать там всю жизнь. Потом он попытался объявить меня сумасшедшей и запереть в дурдоме, как бедную тётю Анну. Но времена были уже не те. Женщины начали разрывать свои цепи. Многие пошли по стопам Флоренс Найтингейл. Я писала мисс Найтингейл, когда сидела в заточении в отцовском доме. Тогда она была уже старушкой, но очень могущественной. Она обратилась к королеве Виктории. Не знаю уж, что произошло, но меня выпустили. Бедная моя кроткая мать так никогда и не оправилась от этого шока. Мне было тридцать два, когда я наконец вырвалась из плена и начала работать. Тогда началась моя жизнь.
Дженнифер Уорф
Тени Ист-Энда
Недавно открыла для себя сериал "Вызовите акушерку". Затем прочла и все три книги, по которым создавался сериал.
Конечно, сестра Моника стала моим кумиром. Она так ярко выписана и в книге, и в фильме. Потрясающий человек.
Разговор с Ежом за ужином.
- Сударыня, в который раз вы читаете эту книгу? В пятый?
- Почему вы думаете, что я читаю ...?
- ...про Ист-энд? Ну, что же ещё можно читать с такими тяжелыми вздохами, как не книгу о старой доброй Англии!
* * *- Её жизнью правил мой отец. Каждым её шагом. Ты знала, например, что он заставил её отре́зать волосы и вырвать все зубы, когда ей не было ещё и тридцати пяти?
- Как? - ахнула я. - Почему?
- Она была очень слабой, вечно болела. Не знаю, что с ней было, - может, дело в слишком тугих корсетах.
Корсеты. Узаконенная женская пытка.
- Прекрасно всё помню. Я тогда была совсем маленькой, но явственно представляю: мама лежит в постели, а вокруг неё толпятся врачи. Один из них говорит отцу, что вся её сила уходит в волосы и зубы, и от них надо избавиться. Много лет спустя она рассказала мне, что её даже никто не спросил. Ей обрили голову и вырвали все зубы. Я слышала из детской её крики. Это было проявление варварства и невежества. Я испугалась, когда увидела её: лицо опухло, на простынях кровь, голова лысая. Она плакала, бедняжка. Мне тогда было лет двенадцать, и со мной что-то произошло: я вдруг поняла, что женщины страдают от невежества мужчин. У её постели я превратилась из беззаботной девчонки в думающую женщину. Я поклялась, что не буду такой, как мать, тётки и их подруги.
Я не стану женщиной, которой по приказанию мужа вырвут все зубы или которую упрячут под замок, как бедную тётю Анну. Я не стану тратить жизнь на вилки для рыбы. Я не подчинюсь ни одному мужчине.
На её лице читался вызов. Молодость может быть прелестной, но пожилые люди тоже бывают по-настоящему красивы. Каждая морщина, каждая складка, каждая тень на лице сестры Моники Джоан говорили о её характере, силе, храбрости, величии и весёлости.
- Вы несколько раз упомянули, что тётю Анну заперли, - сказала я. - Что произошло?
- Это чудовищная история, дорогая моя. Тётю Анну, сестру моей матери, упекли в сумасшедший дом, потому что она надоела мужу.
Для богатых мужей это был верный способ избавиться от нежеланных жён. За пребывание в сумасшедшем доме приходилось платить, конечно, но для состоятельного человека это не проблема. По прошествии некоторого количества лет он мог спокойно развестись. Всё просто!
- Неужели женщине было не к кому обратиться?
- За неё мог вступиться отец или брат, и так иногда и происходило. В этом плане имелись и свои сложности. Но к тому моменту мой дед, отец Анны, уже умер, а в семье не было сыновей, только дочери. Так что бедняжку некому было защитить.
- А мать или сестра не могли вступиться?
- У женщин не было права голоса. Так продолжалось веками. За это мы и сражались! - Глаза её сверкнули, и она ударила кулаком по столу. - Женская независимость. Свобода от мужской тирании.
- Вы были суфражисткой? - спросила я.
- Ха! У меня на подобное не было времени. Суфражистки совершили величайшую ошибку в истории. Они стремились к равенству. Им надо было сражаться за власть!
Драматическим жестом она смела со стола карандаши, бумаги и блокноты.
- Когда я заявила, что стану медсестрой, всю семью охватила паника. Слышала бы ты этот скандал. Было бы смешно, если б не было так серьёзно. Отец запер меня в комнате и угрожал продержать там всю жизнь. Потом он попытался объявить меня сумасшедшей и запереть в дурдоме, как бедную тётю Анну. Но времена были уже не те. Женщины начали разрывать свои цепи. Многие пошли по стопам Флоренс Найтингейл. Я писала мисс Найтингейл, когда сидела в заточении в отцовском доме. Тогда она была уже старушкой, но очень могущественной. Она обратилась к королеве Виктории. Не знаю уж, что произошло, но меня выпустили. Бедная моя кроткая мать так никогда и не оправилась от этого шока. Мне было тридцать два, когда я наконец вырвалась из плена и начала работать. Тогда началась моя жизнь.
Дженнифер Уорф
Тени Ист-Энда
Недавно открыла для себя сериал "Вызовите акушерку". Затем прочла и все три книги, по которым создавался сериал.
Конечно, сестра Моника стала моим кумиром. Она так ярко выписана и в книге, и в фильме. Потрясающий человек.