И ещё о цвете в собаководстве
Услышав слово «Табор», Паганель вскочил с места. Затем, не будучи в силах сдержать себя, он воскликнул:
- Как - остров Табор? Да ведь это же остров Марии-Терезии!
- Совершенно верно, мистер Паганель, - ответил Гарри Грант. - На английских и немецких картах - Мария-Терезия, а на французских - Табор.
В эту минуту полновесный удар кулака обрушился на плечо Паганеля и пригнул его к земле. В интересах истины приходится признаться, что это было делом майора, впервые вышедшего из рамок строгой корректности.
- Географ! - сказал с глубочайшим презрением Мак-Наббс.
Но Паганель даже и не почувствовал удара. Что значил этот удар по сравнению с ударом, нанесенным его самолюбию ученого!
Всё ещё сокрушаюсь о цвете конусов. Нет, ну это надо было!
10 лет бросать оранжевый мячик и ни разу не задуматься о том, почему он оранжевый и как его видит собака!
Теперь я понимаю, что чувствовал Паганель, забывший про двойное название.
- Как - остров Табор? Да ведь это же остров Марии-Терезии!
- Совершенно верно, мистер Паганель, - ответил Гарри Грант. - На английских и немецких картах - Мария-Терезия, а на французских - Табор.
В эту минуту полновесный удар кулака обрушился на плечо Паганеля и пригнул его к земле. В интересах истины приходится признаться, что это было делом майора, впервые вышедшего из рамок строгой корректности.
- Географ! - сказал с глубочайшим презрением Мак-Наббс.
Но Паганель даже и не почувствовал удара. Что значил этот удар по сравнению с ударом, нанесенным его самолюбию ученого!
Всё ещё сокрушаюсь о цвете конусов. Нет, ну это надо было!
10 лет бросать оранжевый мячик и ни разу не задуматься о том, почему он оранжевый и как его видит собака!
Теперь я понимаю, что чувствовал Паганель, забывший про двойное название.