Свои
Войдя в автобус, тучный старичок в кепке на сальных волосах торопливо пробился к единственному свободному месту, уселся, методично подобрав брюки над коленями, и через пару минут обратился к соседке:
- Ну и трясет на наших дорогах!
Соседка, скорбно поджав губы птичьей гузкой, согласно кивнула головой. По ее вытертому кожаному пальто расползалось масляное пятно; судя по всему, оно происходило из хозяйственной сумки, которую дама держала на коленях. Старичок продолжал:
- Асфальт дурной… Недаром же Карамзин еще в восемнадцатом веке определил главную беду России: воруют!
- Ага, цикличный процесс, - откликнулся стоявший рядом юноша с жирными, красными прыщами - один у носа, другой на подбородке. Обе перчатки юноши были неаккуратно заштопаны.
- То ли в Европе… И облик старых городов там не меняют, как наши черти… тьфу, одно слово!
- Да, я была у дочери в Гамбурге, - наконец раскрыла рот пожилая гражданка со сморщенными губами.
- Гамбург прекрасен. Взять хотя бы… - и старичок пустился в описание тамошних достопримечательностей. Почему-то меня очень отвлекали от рассказа носки его ботинок, неуловимо похожих на валенки.
Прыщавый юноша с пыхтеньем снял кепку, не снимая перчаток, и положил ее в рюкзак. Без кепки стало заметно, что парикмахерша неровно подстригла ему челку.
- Но по сравнению с Римом Гамбург - сущая ерунда! - заключил старичок. Возникла небольшая пауза. Кондукторша, мрачно потирая лоб, другой рукой запихивала купюры себе в сумку. - Вот Вы были в Риме? Мне приходилось. Я думал, Колизей круглый…
- А он овальный, - поспешно вставил молодой человек. - Ведь это был ипподром.
Старичок как будто удивился несколько, но быстро нашел новый вопрос:
- Учимся?
- Учимся! - бодро ответил парень.
- В университете?
- На историческом.
- Это на площади Минина, да? - еще больше оживился старичок. - А я там радиофизический факультет заканчивал.
- А Вы, простите, в каком году…? - осведомилась соседка.
- В пятьдесят восьмом.
- А я в пятьдесят шестом, химфак, - улыбнулась старушка. - Почти одноклассники.
- О, а Вы помните…?
- Разумеется…
Мимо, возвращаясь из передней части салона, прошла кондуктор, неуклюже задела боком, рассыпала мелочь. Престарелый радиофизик проворно нагнулся собрать ее. Женщина приняла мелочь в ладонь, поблагодарила, посетовала:
- Мои ученики нипочем бы не помогли. Не жалею, что ушла с работы - другое они, невоспитанное поколение.
Первой из случайных попутчиков сошла застенчивая дама. Полы ее пальто бесстыдно трепал ветер, что неудивительно: на нем не хватало двух нижних пуговиц. Через остановку подошла очередь старичка. Выяснилось, что один из его валенкообразных ботинок оставляет дурно пахнущие следы. Студент был третьим. Он спрыгнул с подножки, втащил в автобус пустую детскую коляску, следом за которой поднялась растрепанная девчонка, и исчез в переулке.
Кто-то невидимый, сидящий сзади меня, ворчливо сказал:
- Во-от, молоденьким всё внимание! А потом они еще в автобусе будут сидеть, когда пожилые стоят - как эта. Что за школьники пошли - уткнулась бесстыжая в книжку!
- У них одно щас чтиво - глянцевые журналы, - нахмурился мужчина с черной папкой над моим плечом. Угол папки больно вонзался в меня вот уже четыре остановки. Осмотревшись в поисках стоящих стариков (не увидела) и не уступающих им место юниц (не увидела), я поняла, что речь, вероятно, обо мне. А воспитательница нравов строго и горестно говорила за моей спиной:
- Каково мне это наблюдать - я ведь сорок лет в системе образования проработала!
Мужчина пошмыгал носом, и вовремя. В кармане его куртки (как выяснилось по ходу продолжительных поисков, дырявом) зазвонил мобильник. Вернее, запел - арию из «Травиаты».
- Ну и трясет на наших дорогах!
Соседка, скорбно поджав губы птичьей гузкой, согласно кивнула головой. По ее вытертому кожаному пальто расползалось масляное пятно; судя по всему, оно происходило из хозяйственной сумки, которую дама держала на коленях. Старичок продолжал:
- Асфальт дурной… Недаром же Карамзин еще в восемнадцатом веке определил главную беду России: воруют!
- Ага, цикличный процесс, - откликнулся стоявший рядом юноша с жирными, красными прыщами - один у носа, другой на подбородке. Обе перчатки юноши были неаккуратно заштопаны.
- То ли в Европе… И облик старых городов там не меняют, как наши черти… тьфу, одно слово!
- Да, я была у дочери в Гамбурге, - наконец раскрыла рот пожилая гражданка со сморщенными губами.
- Гамбург прекрасен. Взять хотя бы… - и старичок пустился в описание тамошних достопримечательностей. Почему-то меня очень отвлекали от рассказа носки его ботинок, неуловимо похожих на валенки.
Прыщавый юноша с пыхтеньем снял кепку, не снимая перчаток, и положил ее в рюкзак. Без кепки стало заметно, что парикмахерша неровно подстригла ему челку.
- Но по сравнению с Римом Гамбург - сущая ерунда! - заключил старичок. Возникла небольшая пауза. Кондукторша, мрачно потирая лоб, другой рукой запихивала купюры себе в сумку. - Вот Вы были в Риме? Мне приходилось. Я думал, Колизей круглый…
- А он овальный, - поспешно вставил молодой человек. - Ведь это был ипподром.
Старичок как будто удивился несколько, но быстро нашел новый вопрос:
- Учимся?
- Учимся! - бодро ответил парень.
- В университете?
- На историческом.
- Это на площади Минина, да? - еще больше оживился старичок. - А я там радиофизический факультет заканчивал.
- А Вы, простите, в каком году…? - осведомилась соседка.
- В пятьдесят восьмом.
- А я в пятьдесят шестом, химфак, - улыбнулась старушка. - Почти одноклассники.
- О, а Вы помните…?
- Разумеется…
Мимо, возвращаясь из передней части салона, прошла кондуктор, неуклюже задела боком, рассыпала мелочь. Престарелый радиофизик проворно нагнулся собрать ее. Женщина приняла мелочь в ладонь, поблагодарила, посетовала:
- Мои ученики нипочем бы не помогли. Не жалею, что ушла с работы - другое они, невоспитанное поколение.
Первой из случайных попутчиков сошла застенчивая дама. Полы ее пальто бесстыдно трепал ветер, что неудивительно: на нем не хватало двух нижних пуговиц. Через остановку подошла очередь старичка. Выяснилось, что один из его валенкообразных ботинок оставляет дурно пахнущие следы. Студент был третьим. Он спрыгнул с подножки, втащил в автобус пустую детскую коляску, следом за которой поднялась растрепанная девчонка, и исчез в переулке.
Кто-то невидимый, сидящий сзади меня, ворчливо сказал:
- Во-от, молоденьким всё внимание! А потом они еще в автобусе будут сидеть, когда пожилые стоят - как эта. Что за школьники пошли - уткнулась бесстыжая в книжку!
- У них одно щас чтиво - глянцевые журналы, - нахмурился мужчина с черной папкой над моим плечом. Угол папки больно вонзался в меня вот уже четыре остановки. Осмотревшись в поисках стоящих стариков (не увидела) и не уступающих им место юниц (не увидела), я поняла, что речь, вероятно, обо мне. А воспитательница нравов строго и горестно говорила за моей спиной:
- Каково мне это наблюдать - я ведь сорок лет в системе образования проработала!
Мужчина пошмыгал носом, и вовремя. В кармане его куртки (как выяснилось по ходу продолжительных поисков, дырявом) зазвонил мобильник. Вернее, запел - арию из «Травиаты».