Нюрнбергский процесс Стенли Крамера
Сегодня на Киноклубе смотрели «Нюрнбергский процесс» Стенли Крамера.
Для меня это был второй просмотр. Я ожидала от него более глубокого погружения в фильм и поиска тонких акцентов. И Стенли Крамер меня не разочаровал.
После первого просмотра этого фильма я написала небольшую заметку: «Как тут не плакать?» Ниже я приведу полный текст (ошибки заодно поправлю).
А сегодня мои мысли вращаются вокруг следующего.
Крамер почти не соврал в фильме, ну насколько смог. Исключением являются претензии к СССР по поводу пакта Молотова-Риббентропа и заявление о том, что США победили фашизм. Это, конечно, немалая ложь. О пакте можно говорить только в сочетании с Мюнхенским заговором, а иначе это полуправда. Каждый сам волен решать, является ли полуправда ложью или правдой, но для меня этот вопрос решен - Крамер соврамши. А заявление американского офицера вскользь, что США разгромили фашизм - ну так, это основная ложь, которую распространяют в США сразу поле войны и до сих пор. Мог ли Крамер эти две лжи в фильм не включить? Думаю, что не мог, он ведь патриот своей страны (кто смотрел фильм, сарказм поймет).
А вот как он смог включить в фильм столько отсылок к тому, что американцы сознательно стали покрывать фашистов? О том, что Германия нужна Америке для захвата власти в Европе? О захвате власти коммунистами в Чехословакии в 1948 году и о попытке американцев с этим бороться. (тут, кстати, тоже неправды много, но тревоги американцев - факт) Режиссер добавил множество заявлений, что американцы (и не только) сами натравили Гитлера на коммунистов.
Возможно, что только с современной точки зрения кажется странным, что Крамер все-таки был откровенен, и как художник честно выполнил свое дело. К сожалению, фильм является предсказанием к современным событиям. Основной вопрос, кто же все-таки виноват в том, что фашисты убили миллионы человек, и имеем ли мы право их не осудить, актуален сегодня в огромной степени. Не осудили тогда всем миром по совести, вот и расхлебываем сегодня заваренный тогда суп.
О самом фильме скажу, что это великолепная работа актеров, операторов. И отдельное спасибо за советский дубляж. Почти не ощущается несоответствие говорящих людей и голосов. Голоса прекрасно дополняют игру актеров. Дубляж делали основательно.
Теперь приведу текст, который я писала после первого просмотра фильма.
Из веселого. Очень умилял постоянно попадающийся на заднем плане охранник-негр.
Смотрю фильм Стенли Крамера «Нюрнбергский процесс» 1961 г. Смотрю небольшими кусочками, так как уже давно нет времени смотреть фильмы целиком. Вчера попался один из самых тяжелых эпизодов, где обвинитель показывает документальную съемку из концлагерей. Кадры тяжелые. Особенно задевают страдания детей (как и многих, я думаю). Смотреть на еле дышащего маленького рахитичного ребенка спокойно невозможно. Или когда детки с доверчивыми лицами неловкими движениями засучивают рукава, чтобы показать на их ручках татуировки смертников… А в голове у меня стоит картина, как мой малолетний сын такими же неловкими движениями засучивает рукава перед обедом… Я очень плакала.
Но причина моих горьких слез не только в том, что кадры тяжелые. И даже не только в моей впечатлительности. В наши времена, когда современный кинематограф показывает зрителю все возможное и невозможное, зритель воспринимает показанное несколько отстраненно. Горами трупов сейчас мало кого удивишь. Такая информация часто воспринимается как сказка. Ну, вот в сказке «Красная шапочка» волк целиком заглатывает бабушку, а потом еще и Красную шапочку. Все ведь понимают, что это невозможно, да еще чтобы потом они вышли из волка живыми и невредимыми.
Так вот я не воспринимаю эти кадры как сказку. Дело в том, что я видела концлагерь. Видела его спустя 70 лет после его закрытия, но ощущения были такими сильными, что это осталось со мной навсегда. Я теперь точно знаю, что и бабушка и внучка действительно целиком влезли в волка.
Несколько лет назад я была на конференции в Кракове. Среди прочих экскурсий нам предлагали съездить в Освенцим. Я не хотела, так как не понимала, зачем мне туда ехать. Но меня уговорили знакомые, которые зачем-то везли туда своих детей. Зачем возить туда детей, я тогда тоже не понимала. Теперь понимаю.
Не буду описывать всего концлагеря и зверств, о которых там рассказывали. Все очень страшно. Каждый желающий без труда может найти в сети Интернет эту информацию. Расскажу об ощущениях. Так как ехать туда нужно только за ними.
Когда заходишь за ворота, возникает ощущение, как будто входишь на выжженое поле. Концлагерь не похож на выжженое поле, а ощущения такие. Смертью там пахнет по-настоящему, не выветрилось. Экскурсантов ведут мимо рядов корпусов, где обустроены музеи. Там экспонируются фотографии, стоит кое-какая мебель. Между корпусами все время ходят священники и молятся. Я видела еврейских священников. Возможно, там были и другие, просто я не заметила.
Экскурсию слушать тяжело, все очень страшно. Но прямо до слез не пробирает. Не пробирает, пока не приводят в последние корпуса. Там выложены личные вещи заключенных. Они лежат горами за стеклянными витринами, между которыми есть только узкие проходы. Пока я проходила мимо зубных щеток, очков, чемоданов, я с собой еще как-то справлялась. Все время неотступно в голове билась мысль: «Этими щетками кто-то чистил зубы, эти очки кто-то цеплял себе за уши и читал, наверное, немецких классиков». Совсем мне стало плохо в последнем зале, где горой были насыпаны ботинки и волосы. Волосы лежали россыпью и в мешках. Вот от них веяло ужасом и смертью больше всего. Я шла впереди экскурсовода, так получилось - коридоры узкие, людям приходилось растягиваться. Одной из первых я вошла в этот зал, все это ощутила за несколько секунд и на негнущихся ногах сразу пошла на выход из корпуса, уже не слушая экскурсовода. Шла в надежде, что не упаду и все-таки выйду сама. А в голове вопрос без ответа: «Зачем?»
На улице стояло еще несколько человек, люди молча курили. Эту смерть чувствовали все. Это не простая смерть. С простой смертью всякий человек, так или иначе, встречался. Но там другая смерть. Смерть, пропитанная ужасом. Концентрированная, жестокая, бесчеловечная и бессмысленная смерть.
Я шла на выход из концлагеря и понимала, что все эти еврейские священники никогда не отмолят этого места. Никогда.
В фильме «Нюрнбергский процесс» после документальных кадров из концлагеря на экране появляется сюжет с прекрасным и невинным лицом Марлен Дитрих, которая говорит, что немцы не знали о зверствах. Мол, знали только эсэсовцы, Геббельс и Гиммлер.
Украинцы тоже будут отрицать, что они знали. Они забудут, как кричали: «колорады», как говорили, что в Одессе люди поджигали сами себя, как писали на форумах, что детей на Юго-Востоке не жалко, так как их мамашки сами виноваты, что поддерживают ополченцев. Как спокойно слушали заявления своих "политиков" о том, что скоро откроются концентрационные лагеря…
Как тут не плакать?