Знак беды, В. Быков
Картинка с сайта allsoch.ru, на котором рецензия по этому произведению мне кажется политически ангажированной. Но картинка хорошая.
Перед войной, как будто в знак беды,
Чтоб легче не была, явившись в новости,
Морозами неслыханной суровости
Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удрученному
Средь буйной видеть зелени иной
Торчащие по-зимнему, по-черному
Деревья, что не ожили весной.
Под их корой, как у бревна отхлупшею,
Виднелся мертвенный коричневый нагар.
И повсеместно избранные, лучшие
Постиг деревья гибельный удар...
Прошли года. Деревья умерщвленные
С нежданной силой ожили опять,
Живые ветки выдали, зеленые...
Прошла война. А ты все плачешь, мать.
1945
Александр Твардовский.
На последнем заседании «Избы-читальни» в Дубне мы разбирали повесть Василя Быкова «Знак беды».
Повесть мне показалась необычной, так как обычно военная тема советского времени освещается с точки зрения героизма персонажей, в этой же повести показаны люди, которых совсем нельзя назвать героями.
Собственно, основная мысль книги в том, чтобы показать читателю, что будет с ним, если он не будет сопротивляться злу, что зло само по себе не рассосется. В течение всего повествования автор как бы сжимает пружину внутри двух своих главных персонажей: Степаниды с Петроком - простых крестьян, бывших батраков, вступивших в колхоз. Это как бы эксперимент, до какой силы можно сжать эту пружину, чтобы люди начали вести себя непривычным им способом.
Сюжет прост - в белорусскую деревню пришли немцы, заселились на хутор Петрока и Степаниды, разорили все хозяйство, вели себя по-свински, с «хозяевами» обращались как со скотом. После немцев пришли полицаи, попытка Петрока умаслить полицаев самогоном обернулась еще большими проблемами. И только под страхом смерти, когда стало ясно, что терять больше нечего, Петрок и Степанида проявили признаки сопротивления. У Петрока это проявилось в том, что он не пошел по своей воле на казнь. А сопротивление Степаниды проявилось в недостаточно обдуманном плане взорвать мост, что привело к ее бесславной гибели. Единственным результатом ее сопротивления стало то, что Степанида не отдалась в руки полицаям, а решила погибнуть. В этом всем нет героизма, но есть некая черта, которую герои не стали переходить, желая остаться людьми. Да и какого героизма можно ожидать от людей, которые были в молодости батраками, получили землю только будучи уже взрослыми людьми? Одному из обсуждавших книгу показалось, что героизм быть должен. Признаюсь, что я тоже читая книгу все ждала, когда же Степанида сожжет дом вместе с немцами. Но задумка автора была в другом. И, как мне кажется, она вся сконцентрирована в последней фразе: «Но бомба дождалась своего часа».
Для тех, кто забыл, я напомню, что бомба с дефектом была закопана Степанидой в огороде. Героиня сожгла себя, не желая выдавать, где эта бомба, а больше о ней не знал никто. Так как же она дождалась своего часа? Это некое иносказание. На мой взгляд, достаточно топорное, но какое есть. Означает он только сжатие вот этой человеческой пружины, о которой я писала выше. Эта пружина была взведена у всего русского народа, и как только, дошла она до черты человечности, за которую переходить нельзя, тогда неимоверными усилиями был побежден враг. Это также та бомба, которую простым негероическим бывшим батракам удалось заложить в своего сына, который ушел воевать в Красную армию. Вот эта бомба и дождалась своего часа.
Не могу сказать, что произведение мне очень понравилось. Это не так. Хотя и совсем негодным я не могу его назвать. Повесть была написана в позднесоветское время в 1982 году. И я увидела в ней два, с позволения сказать, позднесоветских вируса.
Первый вирус - это желание лучшей материальной жизни, стремление к удовольствиям. С одной стороны, ничего плохого в этом нет, но с другой, мы знаем, что в том числе и это разрушило СССР. Автор выражает эту мысль так:
«Кажется, она вынесла отпущенное ей сполна, пережила свою судьбу. Хотя вроде бы еще и не жила на этом трудном, богом созданном свете. Все собиралась, откладывала на потом, потому что долгие годы были словно подступом, подготовкой к лучшему будущему. Ликвидировали единоличие, проводили коллективизацию, было не до радости и удовольствий, думалось: ничего, после, когда все наладим, вот тогда и заживем. Но потом выполняли пятилетки, боролись с классовым врагом - все в нехватках, тревогах, беспокойстве. Было много заботы о том, что съесть, как экономнее растянуть кусок хлеба, дожить до свежей картошки. Не во что было одеть ребятишек, негде достать обувь. Жить было трудно, и думалось: только бы поставить на ноги детей. Но вот выросли дети, да тут война».
Второй вирус - это то, как описывался фашизм. Вот не описывался он как фашизм, не заглядывал Быков в его оскаленную пасть. Все разговоры о фашизме сводятся к тому, что немцы плохие. Вот, например:
«Иногда она слышала о немцах: культурная нация. Может, в чем-либо и культурная, но разве культурный человек может позволить себе так открыто разбойничать, как это делают немцы? Она не читала их книжек, не разбиралась в их высокой политике. Она привыкла судить о большом по малому, о мире - по своей деревне. И она не ошибалась. Она знала, что хорошие люди не поступают подло ни по своей воле, ни по принуждению. Подлость - оружие подлецов. Уже одно то, что немцы пришли на ее землю с оружием, значило, что правда не на их стороне. У кого правда, тому ненадобно оружия. Опять же достаточно посмотреть, кто с ними заодно, чтобы понять, кто они сами. До последней своей минуты она не покорится им, потому что она человек, а они звери».
И получается, что немцы подлецы, потому что они немцы. А смысл-то не в этом. Хоть немцы, хоть японцы, хоть итальянцы, фашизм одинаков во всех. И состоит он в одной простой вещи - неравенство. Немцы говорили о расовом неравенстве, теперь эта идея выродилась в социальный фашизм. И писать надо о нем именно в этом ключе. А если бы позднесовесткие авторы писали о немецком фашизме, вскрывая его сущность, то может не пришлось бы сегодня разбираться, откуда выглядывает современный мутировавший фашизм: все эти телефоны доверия, ювенальная юстиция, беби-боксы.
На следующем собрании «Избы-читальни» мы планируем разобрать две поэмы Твардовского и поделиться друг с другом его стихами.