Капли дождя
А дождь всё льёт и льёт.
Не переставая.
Ни на минутку.
Где-то его совсем нет. Там, в Тверской области, там, где Михаил Ярославич.
И не спасает от этой заунывной, занудной, промозглой осени ничто: ни улыбки, брошенные вскользь, ни ярко-желтые ногти, которыми я пытаюсь заменить солнышко.
Грустно и уныло смотреть в окно.
Пока ты в каком-то помещении, ты об этом совсем не думаешь, но стоит подойти, прижаться к холодному стеклу, как начинает пробивать дрожь, и буквально чувствуешь, как холодные капли льются тебе за шиворот.
И в этот самый день, когда дождь окутал всё вокруг, я вдруг решила, что должна пойти на выставку современного искусства.
Я раньше говорила, что я его не понимаю.
Да что там непонятного - апокалипсис, мусор, снова апокалипсис, куча черных красок и диких звуков.
Я не принимаю его.
Душой.
Телом.
Головой, в конце концов.
Оно не учит меня думать, чувствовать, переживать, оно показывает мне всё то, что я итак вижу, итак знаю. Стоит только выйти на улицу.
После него не хочется творить. Хочется зарыться в песок по уши и ничего не делать: не видеть, не слышать, не жить.
Не переставая.
Ни на минутку.
Где-то его совсем нет. Там, в Тверской области, там, где Михаил Ярославич.
И не спасает от этой заунывной, занудной, промозглой осени ничто: ни улыбки, брошенные вскользь, ни ярко-желтые ногти, которыми я пытаюсь заменить солнышко.
Грустно и уныло смотреть в окно.
Пока ты в каком-то помещении, ты об этом совсем не думаешь, но стоит подойти, прижаться к холодному стеклу, как начинает пробивать дрожь, и буквально чувствуешь, как холодные капли льются тебе за шиворот.
И в этот самый день, когда дождь окутал всё вокруг, я вдруг решила, что должна пойти на выставку современного искусства.
Я раньше говорила, что я его не понимаю.
Да что там непонятного - апокалипсис, мусор, снова апокалипсис, куча черных красок и диких звуков.
Я не принимаю его.
Душой.
Телом.
Головой, в конце концов.
Оно не учит меня думать, чувствовать, переживать, оно показывает мне всё то, что я итак вижу, итак знаю. Стоит только выйти на улицу.
После него не хочется творить. Хочется зарыться в песок по уши и ничего не делать: не видеть, не слышать, не жить.