ОДИННАДЦАТЬ АККОРДЕОНОВ
Click to viewБыл май сорок пятого года, Москва. В те времена буфете Белорусского вокзала работала моя прабабушка Ида. Её иссиня-кудрявую голову за буфетной стойкой с 1927 года набюдали все приезжающие и отъезжающие Западного направления, вот только в марте 1943 за одну неделю синь Идиных кудрей превратилась в белизну снега: она получила подряд две похоронки, на сына и мужа.
Мои бабушки, её племянницы, Соня и Дора, прибеглаи помогать ей, а в январе сорок пятого баба Соня заменила её полностью на рабочем месте. Бабушке тогда было двадцать лет, и она уже качала в кроватке мою маму, ожидая мужа с фронта, а баба Дора была младше, ей было восемнадцать, они жили все вместе в Ершовом переулке в Зарядье, это как раз там, где стояла гостиница "Россия" а сейчас пустырь с непонятным будущим. Туда из Дом на набережной их выселили в 1940-м году, сразу после того, как черный ворон увёз моего прадеда в сторону Лубянки. Правда, потом его реабилитировали и выдали квартиру в высотке, но это уже совсем другая история.
Так вот, эшелоны с поедителями прибывали на Белорусский вокзал друг за другом, и почти все пассажиры заходили в буфет, принять от ста грамм и больше за Победу, потом пересаживались на другие поезда и отбывали в свои города и деревни, к жёнам и семьям. Но не все стремились домой, многие зависали в столице до тех пор, пока не прогуливали свои немецкие трофеи, а трофеев, надо сказать было много, от кастрюль до шнурков с нанизанными на них десятками золотых колец, и всё это пропивалось за бесценок. Скажу честно, немало того добра перекочевало в наши семейные закрома.
Один ефрейтор уж очень бабушкам моим запомнился, я рассказы про него слышала многократно. Круглолицый блондин небольшого роста из-под Воронежа, виртуоз-гармонист, мечта любой женщины.
Надо сказать, что трофеи его были удивительные, никто таких не взял. Он вёз в свою деревню одиннадцать немецких аккордеонов - говорил, что создаст при сельсовете оркестр. Но благородное желание разбилось об красоту бабы Доры и водку, он забыл про всё и переехал в девятиметровую бабшкину комнатуху, продавал частями свой несбывшийся оркестр и коммуналка ежедневно гудела мощными гулянками, сотрясая окрестности синими платочками и тремя танкистами, несущимися из патефона, заложенного в привокзальном буфете за бутылку водки кем-то из победителей. В конце концов запас музыкальных инструментов иссяк, блондин перестал быть интересен и бабушки начали его выдавливть с московской жилплощади, тем более что случайно открылся факт наличия у него супруги и четверых детей.
Баянист клялся и божился, что всё это наветы, что это не жена а сестра, просто записал её как жену потому что сироток жалко до невозможности, также плакал и другими фантастическими фактами, но бабушки стояли насмерть, как на Курской дуге, и выпрели таки обобранного до нитки участника Великой Отечественной вон. Что с ним стало, никому не известно, только вот через восемь месяцев проживающая в этой же коммуналке тихая скромная сорокалетняя вдова, донская казачка Наталья Игатьевна, жгучая брюнетка с карими глазами, родила здоровенького белобрысого и голубоглазого мальчика, названного в память о её погибшем под Сталинградом муже Егором.
И вот тут про ударный труд в ЖЖ