Блюз железного хлеба
Мое старое стихотворение.
--------------
Skating away.
Skating away.
On the thin ice of the new day.
Jethro Tull.
Убивая старуху бюстом Бетховена,
Один из героев современной прозы
Утверждал, что в терниях, нами пройденных,
В этой чертовой жизни - наш главный козырь.
Что ж, наверно, не так уж плохо
На минутку забыть о Будде,
Тем, кто знает про жизнь гороха
В дырявом блюде...
Способный есть железный хлеб,
Как правило, глух и нем.
Ты пробыл под тенью возможных неб,
В прицеле возможных тем,
Узнал, что почем, и что почем навсегда,
Был слажен в движеньях губ,
Свободен до страшного (как бы) суда
И ярок как первый зуб.
Когда твое Здесь, позабыв твое Там,
Подружилось с твоим Везде,
Был страшный скандал: Всем Святым по местам!
Сейчас мы пойдем по воде!
Но ты кое-что знал, как покойник, как Бог,
Как младенец нестарых лет.
Понявши давно: главный твой порок -
Быть причиной крысиных бед.
Ты, спасибо годам, упрощен, но не прост.
Ты - хитрец: ты не прям, но упрям,
Как и все, что бывали на уровне Звезд,
Снизошедших до уровня Ям.
Но если кем-то помечен, кто сможет помочь?
Кто удержит за край на краю?
Утро? Утро меняет Ночь,
Но меняет ее на свою!
Ты прошел весь путь Вечного Жида -
От человека до эвфемизма,
Но если религия - инфантилизм? Да!
То лучше - религия инфантилизма.
Так держите меня,
Держите меня,
Держите меня
На тонком льду нового дня...
Город спит, крепко спит,
Ведь он сыт и утешен.
Есть у Города быт,
Он на быте помешан.
Есть у Города сто:
Фонарей, лиц прохожих,
Магазинов, авто...
(Перечет невозможен.)
Есть у Города плюс,
Есть у Города минус,
Есть ларьки, словно флюс,
И товары навынос.
Он - покорность Судьбе
И немного дань моде.
А теперь, о тебе.
(И чуть-чуть о погоде.)
Град стучится в стекло:
«Ку-Клукс...»
Ни тепло, ни светло -
Уксус.
Ты как судно, на дно -
Частью.
Да только, лед - не зерно,
К счастью.
Но если это родит, -
Сейте!
Ты на шаг впереди
Смерти.
--------------
Skating away.
Skating away.
On the thin ice of the new day.
Jethro Tull.
Убивая старуху бюстом Бетховена,
Один из героев современной прозы
Утверждал, что в терниях, нами пройденных,
В этой чертовой жизни - наш главный козырь.
Что ж, наверно, не так уж плохо
На минутку забыть о Будде,
Тем, кто знает про жизнь гороха
В дырявом блюде...
Способный есть железный хлеб,
Как правило, глух и нем.
Ты пробыл под тенью возможных неб,
В прицеле возможных тем,
Узнал, что почем, и что почем навсегда,
Был слажен в движеньях губ,
Свободен до страшного (как бы) суда
И ярок как первый зуб.
Когда твое Здесь, позабыв твое Там,
Подружилось с твоим Везде,
Был страшный скандал: Всем Святым по местам!
Сейчас мы пойдем по воде!
Но ты кое-что знал, как покойник, как Бог,
Как младенец нестарых лет.
Понявши давно: главный твой порок -
Быть причиной крысиных бед.
Ты, спасибо годам, упрощен, но не прост.
Ты - хитрец: ты не прям, но упрям,
Как и все, что бывали на уровне Звезд,
Снизошедших до уровня Ям.
Но если кем-то помечен, кто сможет помочь?
Кто удержит за край на краю?
Утро? Утро меняет Ночь,
Но меняет ее на свою!
Ты прошел весь путь Вечного Жида -
От человека до эвфемизма,
Но если религия - инфантилизм? Да!
То лучше - религия инфантилизма.
Так держите меня,
Держите меня,
Держите меня
На тонком льду нового дня...
Город спит, крепко спит,
Ведь он сыт и утешен.
Есть у Города быт,
Он на быте помешан.
Есть у Города сто:
Фонарей, лиц прохожих,
Магазинов, авто...
(Перечет невозможен.)
Есть у Города плюс,
Есть у Города минус,
Есть ларьки, словно флюс,
И товары навынос.
Он - покорность Судьбе
И немного дань моде.
А теперь, о тебе.
(И чуть-чуть о погоде.)
Град стучится в стекло:
«Ку-Клукс...»
Ни тепло, ни светло -
Уксус.
Ты как судно, на дно -
Частью.
Да только, лед - не зерно,
К счастью.
Но если это родит, -
Сейте!
Ты на шаг впереди
Смерти.