Очередной пост про то, как большевики спасли Россию в 1917.
http://ttolk.ru/?p=12551
Социал-демократы и, в частности, большевики, очевидно, получали ту или иную материально-техническую помощь со стороны внешних врагов царского правительства, однако, на фоне многих других партий, включая и «русско-патриотические», всегда были достаточно щепетильны к своему реноме в данном отношении. Это проявилось и в публичном отмежевании Ленина от Парвуса, о котором мы ещё будем говорить, в том числе уже после прихода к власти, и в том, что при своей эвакуации в Россию в 1917 году в пресловутом «запломбированном вагоне» он настоял на открытом формате этого мероприятия, конечно, при содействии немецкого правительства (интересы сторон совпадали, в конце концов), но под эгидой публичной организации русских политических эмигрантов и дистанцируясь от всяких связей с немецким Генштабом.
Интересно и то, кто со стороны РСДРП принял наиболее активное участие в этой первой, либеральной и откровенно провокаторской революции. Это был отнюдь не Ленин, который упорно не хотел возвращаться в Россию, живя строительством своей полувиртуальной партии, но такие авантюристические личности как Парвус и его протеже Троцкий.
Ну и про "Вторую Отечественную" как катализатор революции.
В России, у которой не было никакого интереса в этой войне кроме интереса части крупного капитала, народ, столкнувшись с реалиями мировой мясорубки, не хотел нести жертвы ради тех, кто даже во время войны не хотел отказываться от роскоши, нести социальную солидарность и ограничивать свои потребности. Свою роль сыграла и германофобская пропаганда либерал-националистов, закономерно вылившаяся в охоту на немецких ведьм в самой России, с учетом того, что именно германский элемент был цементом в конструкции Русского самодержавия.
В этой ситуации только Ленин сделал то, на что кроме него не решился никто - призвал саботировать войну, открыто работать на поражение своего государства. Тактически этим он завоевал себе поддержку его основного врага - Германии, но стратегически было понятно, что Германия падёт, если не до России, то в скором времени после неё, поэтому это был прорывной ход на перевод чужой игры в свою. Все, кто был против войны, автоматически становились базой поддержки Ленина, который до этого был всего лишь лидером полувиртуальной эмигрантской партии, отчуждённой от русской реальности.
Усиление этой линии путем призыва «обратить империалистическую войну в гражданскую», то есть, бросать воевать с немцем за интересы помещика и буржуя и возвращаться домой, чтобы забирать у них землю и фабрики, представляло собой большевистский экстремум, деконструкцию уже самой существующей русской социально-политической системы. Если бы организаторы Февральской революции и члены Временного правительства были действительно ответственными патриотами, они могли бы пресечь этот экстремум так, как это сделали их коллеги либералы в Германии - немедленно выйдя из войны, в том числе, ценой русского Версаля (Брест-Литовска). В этом случае армию, её боеспособные остатки можно было бы бросить на разгром советской анархии, как это было с Баварской республикой, а из добровольческих частей, вроде немецких фрайкоров в будущем, могла бы возникнуть фашистская оппозиция, как это было в Италии и Германии, которая бы через несколько лет навела в стране полный порядок.
Однако русские либералы были слишком тупы, чтобы понять, что даже в случае победы в войне, союзники никогда бы не пустили за стол в качестве полноправного победителя измотанную и подкошенную демократической революцией Россию. «Союзники» наглядно показали, как они относились к русским тем, как они вели себя по отношению к вождям Белого движения вроде идиотов (иначе просто не скажешь) Деникина и Колчака, которые даже в условиях фактически прекратившей своё существование страны считали себя связанными союзническими обязательствами с Антантой.
Собственно, всё это позволяет сделать вывод о том, что так как русское масонство было не самодостаточным, а зависимым от французских и британских центров, русский либерально-масонский заговор (в том числе и русский буржуазно-демократический национализм как его инструмент) использовали для того, чтобы спровоцировать войну, итогом которой станет ослабление и взятие под внешнее управление как Германии, так и России.
В такой ситуации именно Ленин, сделавший ставку на полную деконструкцию обанкротившейся системы, её замену новой и выход России из войны путем уступок по Брест-Литовскому миру, фактически сорвал эти планы в отношении России. Таким образом, как это ни парадоксально звучит (разве Россия не страна парадоксов?) именно ленинское пораженчество во всех отношениях оказалось единственно действенной формой российского патриотизма на фоне практического банкротства «патриотов» всех мастей.
enzel писал, что в 1917 октябре была свергнута последняя власть, имевшая хоть какую-то легитимнось, восходящую к Романовым. У меня есть стойкое подозрение, что эта легитимность вела Россию к положению, аналогичному Османской империи после Крымской компании: внешнее управление финансами с целью выплаты долга, иностранное командование вооружёнными силами и прочие прелести 'ограниченного суверенитета'. Ну и болос по ходу такой партейки шахматный стол-то и перевернули. По долгам - дефолт, все - лесом. Спасли страну от неминуемого введение внешнего управления. Галковский считает, ценой превращения в криптоколонию. Есть, правда, мнение, что лучше быть открытой колонией, чем крипто-. Ну хз, тут я "в сортах г-на не эксперт".
Социал-демократы и, в частности, большевики, очевидно, получали ту или иную материально-техническую помощь со стороны внешних врагов царского правительства, однако, на фоне многих других партий, включая и «русско-патриотические», всегда были достаточно щепетильны к своему реноме в данном отношении. Это проявилось и в публичном отмежевании Ленина от Парвуса, о котором мы ещё будем говорить, в том числе уже после прихода к власти, и в том, что при своей эвакуации в Россию в 1917 году в пресловутом «запломбированном вагоне» он настоял на открытом формате этого мероприятия, конечно, при содействии немецкого правительства (интересы сторон совпадали, в конце концов), но под эгидой публичной организации русских политических эмигрантов и дистанцируясь от всяких связей с немецким Генштабом.
Интересно и то, кто со стороны РСДРП принял наиболее активное участие в этой первой, либеральной и откровенно провокаторской революции. Это был отнюдь не Ленин, который упорно не хотел возвращаться в Россию, живя строительством своей полувиртуальной партии, но такие авантюристические личности как Парвус и его протеже Троцкий.
Ну и про "Вторую Отечественную" как катализатор революции.
В России, у которой не было никакого интереса в этой войне кроме интереса части крупного капитала, народ, столкнувшись с реалиями мировой мясорубки, не хотел нести жертвы ради тех, кто даже во время войны не хотел отказываться от роскоши, нести социальную солидарность и ограничивать свои потребности. Свою роль сыграла и германофобская пропаганда либерал-националистов, закономерно вылившаяся в охоту на немецких ведьм в самой России, с учетом того, что именно германский элемент был цементом в конструкции Русского самодержавия.
В этой ситуации только Ленин сделал то, на что кроме него не решился никто - призвал саботировать войну, открыто работать на поражение своего государства. Тактически этим он завоевал себе поддержку его основного врага - Германии, но стратегически было понятно, что Германия падёт, если не до России, то в скором времени после неё, поэтому это был прорывной ход на перевод чужой игры в свою. Все, кто был против войны, автоматически становились базой поддержки Ленина, который до этого был всего лишь лидером полувиртуальной эмигрантской партии, отчуждённой от русской реальности.
Усиление этой линии путем призыва «обратить империалистическую войну в гражданскую», то есть, бросать воевать с немцем за интересы помещика и буржуя и возвращаться домой, чтобы забирать у них землю и фабрики, представляло собой большевистский экстремум, деконструкцию уже самой существующей русской социально-политической системы. Если бы организаторы Февральской революции и члены Временного правительства были действительно ответственными патриотами, они могли бы пресечь этот экстремум так, как это сделали их коллеги либералы в Германии - немедленно выйдя из войны, в том числе, ценой русского Версаля (Брест-Литовска). В этом случае армию, её боеспособные остатки можно было бы бросить на разгром советской анархии, как это было с Баварской республикой, а из добровольческих частей, вроде немецких фрайкоров в будущем, могла бы возникнуть фашистская оппозиция, как это было в Италии и Германии, которая бы через несколько лет навела в стране полный порядок.
Однако русские либералы были слишком тупы, чтобы понять, что даже в случае победы в войне, союзники никогда бы не пустили за стол в качестве полноправного победителя измотанную и подкошенную демократической революцией Россию. «Союзники» наглядно показали, как они относились к русским тем, как они вели себя по отношению к вождям Белого движения вроде идиотов (иначе просто не скажешь) Деникина и Колчака, которые даже в условиях фактически прекратившей своё существование страны считали себя связанными союзническими обязательствами с Антантой.
Собственно, всё это позволяет сделать вывод о том, что так как русское масонство было не самодостаточным, а зависимым от французских и британских центров, русский либерально-масонский заговор (в том числе и русский буржуазно-демократический национализм как его инструмент) использовали для того, чтобы спровоцировать войну, итогом которой станет ослабление и взятие под внешнее управление как Германии, так и России.
В такой ситуации именно Ленин, сделавший ставку на полную деконструкцию обанкротившейся системы, её замену новой и выход России из войны путем уступок по Брест-Литовскому миру, фактически сорвал эти планы в отношении России. Таким образом, как это ни парадоксально звучит (разве Россия не страна парадоксов?) именно ленинское пораженчество во всех отношениях оказалось единственно действенной формой российского патриотизма на фоне практического банкротства «патриотов» всех мастей.
enzel писал, что в 1917 октябре была свергнута последняя власть, имевшая хоть какую-то легитимнось, восходящую к Романовым. У меня есть стойкое подозрение, что эта легитимность вела Россию к положению, аналогичному Османской империи после Крымской компании: внешнее управление финансами с целью выплаты долга, иностранное командование вооружёнными силами и прочие прелести 'ограниченного суверенитета'. Ну и болос по ходу такой партейки шахматный стол-то и перевернули. По долгам - дефолт, все - лесом. Спасли страну от неминуемого введение внешнего управления. Галковский считает, ценой превращения в криптоколонию. Есть, правда, мнение, что лучше быть открытой колонией, чем крипто-. Ну хз, тут я "в сортах г-на не эксперт".