Синий свет жалости к самому себе
Слёзы дождя печально скатывались по стеклу, когда я сидел в темной комнате и смотрел на ночную жизнь большого города, обхватив колени руками и прижав их к своей груди. В наушниках мелодичными переливами струилась печальная музыка, как раз под стать моему унылому настроению, навеваемому бесконечным осенним дождем. Ночной город гудел, играя красочным витринами и мириадами фар. Мне нравилось смотреть на город, утонувший в сверкающих огнях, взглядываяь в подмигивающие вдали огни, в горящие светлые окна чужих квартир. Город жил своей, особенной жизнью, в которой был один блуждающий огонек -- это я, скрытый, незаметный ото всех, совершенно потерянный, не нужный никому, даже самому себе. Депрессивные мысли вились черными воронами вокруг моей головы, как и всегда, день ото дня и я прекрасно понимал, что мое существование бессмысленно, бесцельно, бесполезно, так же, как и каждого человека по отдельности. Чего же мне не хватало для восприятия жизни? Жизнь -- это беспощадная боль!
Слезы навернулись на глаза и город передо мной померк в мутной пелене. Мне стало жаль себя, неудачника, который не понимал смысла своего существования. Жалость к себе -- деструктивное чувство, которое ни к чему не ведет никогда, а только лишь разрушает человека. Она не улучшит жизнь, не даст совета, а только лишний раз напомнит о том ничтожестве и трусе, который бежит от самого себя, даже не от реальности, а от самого себя! Как возможно убежать от себя? Это невозможно. Можно ли наслаждаться жизнью? Думаю, что да, только это надо сначала заслужить!
В отчаянии я прикусил себе губу, размышляя обо всем этом и соленоватый привкус крови, смешанный с болью, отрезвил меня. Это, конечно, приятно, жалеть себя во всем, только толку с этого никакого. Выключив плеер, я прилег на кровать. В доме спали уже все, кроме меня, который решил встать посреди полуночи и смотреть куда-то вдаль, в неизвестные пространства городского ландшафта. Они манили меня, эти ночные огни, и мне так хотелось встать и пойти под мокрым дождем вдоль отсыревших осенних деревьев по мощеной дороге, куда-то вдаль, в путь, зовущий меня в путешествие, в прекрасную далекую страну, где я бы чувствовал себя счастливым, был бы полон жизни, меня бы окружали друзья, девушки, и где мне было бы... хорошо и приятно... где я бы... чувствовал себя... самим... собой... Я не заметил, как уснул, погрузившись в мягкие объятия древнего бога сна Гипноса.
Длинная вереница людей -- и я их знаю, это мои одногодки, все, кто со мной в детском саду. Вокруг так темно и залито равномерным, глубоким синим светом. Впереди турникет, в которые они проходят один за другим, а на турникете стоит высокий человек, отстраненный и бесстрастный. Кто он? Я не знаю. Человек ли он вообще, или функция? Я лишь видел его контуры в этом вездесущем синем свете. Я был последним в очереди, и когда я попытался преодолеть турникет, то ничего не вышло. Фигуры уходящих односадовцев растворялись в туманном свете впереди. Как же обидно! Почему я не могу пройти?! Дайте мне пройти! Фигура высокого стражника преградила мне дорогу, отталкивая все мои попытки протиснуться сквозь турникет. Я плакал, рыдал, взывал и умолял, но ничего не могло поколебать эту фигуру, монолитом вставшей передо мной.
Я проснуся со вскриком отчаяния. Опять этот проклятый сон... Он несколько раз снился мне и продолжает сниться, как будто напоминая, дразня, показывая, кто я на самом деле, неудачник, который ничего не может.
Слезы навернулись на глаза и город передо мной померк в мутной пелене. Мне стало жаль себя, неудачника, который не понимал смысла своего существования. Жалость к себе -- деструктивное чувство, которое ни к чему не ведет никогда, а только лишь разрушает человека. Она не улучшит жизнь, не даст совета, а только лишний раз напомнит о том ничтожестве и трусе, который бежит от самого себя, даже не от реальности, а от самого себя! Как возможно убежать от себя? Это невозможно. Можно ли наслаждаться жизнью? Думаю, что да, только это надо сначала заслужить!
В отчаянии я прикусил себе губу, размышляя обо всем этом и соленоватый привкус крови, смешанный с болью, отрезвил меня. Это, конечно, приятно, жалеть себя во всем, только толку с этого никакого. Выключив плеер, я прилег на кровать. В доме спали уже все, кроме меня, который решил встать посреди полуночи и смотреть куда-то вдаль, в неизвестные пространства городского ландшафта. Они манили меня, эти ночные огни, и мне так хотелось встать и пойти под мокрым дождем вдоль отсыревших осенних деревьев по мощеной дороге, куда-то вдаль, в путь, зовущий меня в путешествие, в прекрасную далекую страну, где я бы чувствовал себя счастливым, был бы полон жизни, меня бы окружали друзья, девушки, и где мне было бы... хорошо и приятно... где я бы... чувствовал себя... самим... собой... Я не заметил, как уснул, погрузившись в мягкие объятия древнего бога сна Гипноса.
Длинная вереница людей -- и я их знаю, это мои одногодки, все, кто со мной в детском саду. Вокруг так темно и залито равномерным, глубоким синим светом. Впереди турникет, в которые они проходят один за другим, а на турникете стоит высокий человек, отстраненный и бесстрастный. Кто он? Я не знаю. Человек ли он вообще, или функция? Я лишь видел его контуры в этом вездесущем синем свете. Я был последним в очереди, и когда я попытался преодолеть турникет, то ничего не вышло. Фигуры уходящих односадовцев растворялись в туманном свете впереди. Как же обидно! Почему я не могу пройти?! Дайте мне пройти! Фигура высокого стражника преградила мне дорогу, отталкивая все мои попытки протиснуться сквозь турникет. Я плакал, рыдал, взывал и умолял, но ничего не могло поколебать эту фигуру, монолитом вставшей передо мной.
Я проснуся со вскриком отчаяния. Опять этот проклятый сон... Он несколько раз снился мне и продолжает сниться, как будто напоминая, дразня, показывая, кто я на самом деле, неудачник, который ничего не может.