Плюшевый зайчик Шнуфель
Неподвижный взгляд плюшевой игрушки зайца не выражал, казалось бы, ничего. Он состоял из ваты почти что весь - и его голова, и ноги, и туловище состояло из ваты, лишь огромные синие глаза поблескивали иногда на солнце и его безвольное недвижное тело иногда двигалось, когда кто-нибудь брал его за руку и водил ей туда-сюда. Если бы внимательно к нему приглядеться, то в такие моменты на его губах появлялось что-то вроде легкой тени улыбки, а глаза так и переливались в солнечных лучах. Казалось бы, будто ему нравилось, когда с ними играли.
Но в чулане было тесно и душно. Вокруг пыль и самое главное - он забыт. Тело безвольно лежало среди другого мусора, он никому не нужен. Взгляд намертво уставился в стену. Руки зайчика безвольно висели, а глаза помутнели от постепенно заволакивающей их пыли. Ему было одиноко, грустно и тоскливо. Бедный зайчик не мог понять, почему он лежит здесь, а не скачет, не прыгает, как раньше, с места на места, не машет руками, и глаза его не блестят, что его никто не прижимает к себе, не говорит ласковых слов или даже просто не ругают! Он просто лежит без движения, не в силах шевельнуться, чтобы согнать ползающего по нему паука, и забившуюся в паутине муху.
Тишина и тоска стали его постоянными спутниками. Он слышал иногда какие-то голоса за дверью, сидя в полной темноте, но на него никто уже не обращал внимания. Плюшевый зайчик так хотел встать и закричать "Я тут, я здесь, заметьте меня!", однако он не был в силах даже просто моргнуть, что говорить о том, что у него не было легких, чтобы что-то сказать, или сердца, чтобы двигаться, жить. Зайчик только ощущал свою никчемность и бесполезность, пустоту и тягучее одиночество.
Его уже никто не любил, он был никому не нужен, выброшен, забыт. Душевные терзания бедной игрушки были совершенно неизмеримы - и если бы он мог плакать - он плакал бы горькими слезами. Но его глаза были сухими и покрытыми пылью забвения.
-- Смотри! Моя игрушка, -- вдруг раздался голос из открывшейся двери в чулан. Это говорила молодая девушка. -- А я совсем про тебя забыла, мой Шнуфель. Как же ты запылился!
Она ловко достала его с дальнего угла, где он сидел, и его захлестнула безумная радость, он снова оказался нужным! Она так изменилась, ведь он помнил ее маленькой бойкой девочкой, а теперь она была другой, взрослой, но все так же красива. Как же он был счастлив в этот момент, как хотелось расплакаться от радости.
Его глаза просияли под солнцем, девушка сдула всю пыль, что на нем копилась долгие годы и радостно взглянула, и внезапно ей показалось, что он улыбнулся ей. Она мотнула головой, не в силах поверить в такое, подумав, что это просто обман зрения. Повинуясь зову сердца, она, как в детстве, прижала зайчика к груди. Уши его взметнулись, когда она закружилась с ним по комнате. Плюшевый зайчик был так счастлив, как никогда в своей жизни! Он ощущал тепло ее рук, стук ее сердца, быстрое дыхание юности. Он хотел плакать от счастья, ответить на объятия, любовь чистым родником струилась из его плюшевого существа, но зайчик был всего лишь игрушкой...
Девушка посадила его на диван и вскоре, казалось бы, буйный ее интерес постепенно потух. Она занялась чем-то другим, стала что-то писать, смотреть в телефон, по ее лицу блуждала улыбка, когда она смотрела что-то в телефоне. Зайчик снова поник духом, но он был рад тому, что он снова сидит рядом с ней, хотя это и не было так, как раньше, но... да, он понимал, что она уже изменилась. Раньше она была другом ему, но теперь он стал просто частью общего интерьера, просто кусочком в мозаике ее просторной комнаты. Мир жестоко и неизбежно меняется, но он совершенно ничего не может сделать. Совершенно ничего...
Солнце постепенно садилось за горизонт, раскрашивая небо в живописный красный, став похожим на далекий пожар, постепенно потухающий в наступающей гасящей его ночи. Вот и появились первые звезды, и он загадал желание, произнеся его про себя:
-- Я хочу стать живым! Хочу быть из плоти и крови, хочу чувствовать прикосновение ветра и запах дождя. Хочу жить в мире, где живет эта прекрасная девушка, всегда и во всем быть нужным ей, стать спутником ее жизни и никогда не оставлять одну. Исполни же мое желание, о Венера!
Звезда подмигнула ему и плюшевый зайчик медленно, но постепенно погрузился в бесконечный сон без сновидений. Его просьба не может быть выполнена. Он всего лишь игрушка, набитая ватой. Ничего более. Он уснул и больше никогда не проснулся.
Но в чулане было тесно и душно. Вокруг пыль и самое главное - он забыт. Тело безвольно лежало среди другого мусора, он никому не нужен. Взгляд намертво уставился в стену. Руки зайчика безвольно висели, а глаза помутнели от постепенно заволакивающей их пыли. Ему было одиноко, грустно и тоскливо. Бедный зайчик не мог понять, почему он лежит здесь, а не скачет, не прыгает, как раньше, с места на места, не машет руками, и глаза его не блестят, что его никто не прижимает к себе, не говорит ласковых слов или даже просто не ругают! Он просто лежит без движения, не в силах шевельнуться, чтобы согнать ползающего по нему паука, и забившуюся в паутине муху.
Тишина и тоска стали его постоянными спутниками. Он слышал иногда какие-то голоса за дверью, сидя в полной темноте, но на него никто уже не обращал внимания. Плюшевый зайчик так хотел встать и закричать "Я тут, я здесь, заметьте меня!", однако он не был в силах даже просто моргнуть, что говорить о том, что у него не было легких, чтобы что-то сказать, или сердца, чтобы двигаться, жить. Зайчик только ощущал свою никчемность и бесполезность, пустоту и тягучее одиночество.
Его уже никто не любил, он был никому не нужен, выброшен, забыт. Душевные терзания бедной игрушки были совершенно неизмеримы - и если бы он мог плакать - он плакал бы горькими слезами. Но его глаза были сухими и покрытыми пылью забвения.
-- Смотри! Моя игрушка, -- вдруг раздался голос из открывшейся двери в чулан. Это говорила молодая девушка. -- А я совсем про тебя забыла, мой Шнуфель. Как же ты запылился!
Она ловко достала его с дальнего угла, где он сидел, и его захлестнула безумная радость, он снова оказался нужным! Она так изменилась, ведь он помнил ее маленькой бойкой девочкой, а теперь она была другой, взрослой, но все так же красива. Как же он был счастлив в этот момент, как хотелось расплакаться от радости.
Его глаза просияли под солнцем, девушка сдула всю пыль, что на нем копилась долгие годы и радостно взглянула, и внезапно ей показалось, что он улыбнулся ей. Она мотнула головой, не в силах поверить в такое, подумав, что это просто обман зрения. Повинуясь зову сердца, она, как в детстве, прижала зайчика к груди. Уши его взметнулись, когда она закружилась с ним по комнате. Плюшевый зайчик был так счастлив, как никогда в своей жизни! Он ощущал тепло ее рук, стук ее сердца, быстрое дыхание юности. Он хотел плакать от счастья, ответить на объятия, любовь чистым родником струилась из его плюшевого существа, но зайчик был всего лишь игрушкой...
Девушка посадила его на диван и вскоре, казалось бы, буйный ее интерес постепенно потух. Она занялась чем-то другим, стала что-то писать, смотреть в телефон, по ее лицу блуждала улыбка, когда она смотрела что-то в телефоне. Зайчик снова поник духом, но он был рад тому, что он снова сидит рядом с ней, хотя это и не было так, как раньше, но... да, он понимал, что она уже изменилась. Раньше она была другом ему, но теперь он стал просто частью общего интерьера, просто кусочком в мозаике ее просторной комнаты. Мир жестоко и неизбежно меняется, но он совершенно ничего не может сделать. Совершенно ничего...
Солнце постепенно садилось за горизонт, раскрашивая небо в живописный красный, став похожим на далекий пожар, постепенно потухающий в наступающей гасящей его ночи. Вот и появились первые звезды, и он загадал желание, произнеся его про себя:
-- Я хочу стать живым! Хочу быть из плоти и крови, хочу чувствовать прикосновение ветра и запах дождя. Хочу жить в мире, где живет эта прекрасная девушка, всегда и во всем быть нужным ей, стать спутником ее жизни и никогда не оставлять одну. Исполни же мое желание, о Венера!
Звезда подмигнула ему и плюшевый зайчик медленно, но постепенно погрузился в бесконечный сон без сновидений. Его просьба не может быть выполнена. Он всего лишь игрушка, набитая ватой. Ничего более. Он уснул и больше никогда не проснулся.