Сол-Джа
«Виктория Леонидовна, налей мне воды из чайничка», - доносится из моего диктофона голос замминистра курортов и туризма Крыма. Быстрая речь Даниила Фёдоровича прорывается сквозь отдышку, сёрбанье кипячёной воды и стук стакана о столешницу.
Даниил Фёдорович встретил меня лично на проходной. Потому что милиционер отказался пропускать без пропуска - сообщение о том, что 5 минут назад замминистра по мобильному дал добро на встречу, на охрану не подействовало, а окошко бюро пропусков захлопнулось перед моим носом, как только этот нос в нём возник. Вместе с носом канцеляристка узрела длинные волосы, прячущие пол-лица и плечи.
«Неудивительно, что тебя не пускали, - замминистра не переходил на «ты», он с «ты» начал, хотя видел меня первый раз в жизни. - На террориста похож».
На мне джинсы-клёш, джинсовая куртка, на шее фотоаппарат и мобилка с журналистским удостоверением, за спиной тяжёлый рюкзак с допотопным ноутбуком, в руке ещё один рюкзачок с вещами. В Совмин Крыма я пришёл пешком с развивающимися на ветру патлами прямо из Республиканского краеведческого музея, куда доставило такси из аэропорта за 4 грн.
В смысле, 4 грн за километр. Итого 60. «4 гривны, маршрутное такси», - суетился вокруг меня мужик на площади перед аэровокзалом. Что это удельная цена, я понял, когда автомобиль уже мчал по трассе. «С москвичей мы берём 8, а с киевлян - 4», - демонстрировал радушие и патриотические чувства таксист. «А хули, редакционные бабки, - я мысленно махнул рукой, но неприятный осадок остался. - Всё-таки наебали, суки». К тому же, я помнил, что на транспортные расходы на шесть дней выделено 300 гривен, между тем, длились первые минуты пребывания на крымской земле.
Над полуостровом в преддверии выходного дня проходил неласковый майский циклон. За сутки до этого в Киеве я почувствовал озноб. До сих пор держу под рукой фармазолин, сморкаюсь зеленью и, прежде чем утолить жажду, разогреваю сок до комнатной температуры в микроволновке. За неделю в Крыму я провёл на пляже два часа. Солнца было меньше, чем свободного времени.
К вечеру, наконец, устроившись в гостинице, первым делом пошёл и прибрёл бутылку массандровского «Мускателя», две упаковки флю-колда и одноразовые платки - из носа лило, как из-под мироточащего ребра, била лихорадка.
Но пока не до гостиницы: если я смогу вытащить в выходной на рабочее место руководство Херсонесского заповедника, то с министрами этот фокус не пройдёт, однозначно.
На пороге Совмина пошёл на уступку официозу, снял растаманскую шапку: я стреляный солдат, я 13 лет хожу за "языками" и знаю своё дело, эстетические привязанности не должны препятствовать сбору информации. А рюкзаки и волосы - куда ж мне их девать? Совмин потерпит. Что мне косые взгялды, я стерплю фамильярность. Тем более что набирал сотовый замминистра уже раз пять и сам бы звал его Фёдырычем, если бы был уверен, что это его не снесёт с деловой волны.
Я, гундося, задаю Фёдырычу вопросы о развитии западного и восточного побережья полуострова, законодательной базе курортно-туристической сферы, транспортных сетях автономии и привлечении инвестиций в республику, замминистра строчит сквозь отдышку, как из ППШ. Если бы я попробовал внимательно вслушиваться в канцелярские обороты представителя высокой власти, то увязнув в них, потерял бы контроль над допрашиваемым. «…наличие объекта за территорией населенного пункта в качестве условия искусственного расширения его рамок… эту проблему правительство Крыма намерено урегулировать сразу после… наше министерство совместно с Минэкономики обсуждало эти шаги в качестве первых этапов финансирования мероприятий, связанных с программой… оздоровительные комплексы стараются привлечь публику новыми методиками лечения и реабилитации…» Большое видится на расстоянии, чтобы понимать, о чём говорит чиновник, нужно слушать его, как телевизор - между делом. С точки зрения Даниила Фёдоровича я, повернувшись к нему ухом и приопустив подбородок, выгляжу сосредоточенно внимающим его словам. На самом деле мои мысли заняты ногами Виктории Леонидовны. У этой сухощавой госслужащей бальзаковского возраста на удивление красивые икры! Виктории Леонидовна, подав стакан воды боссу, вернулась за компьютер, на мониторе которого с каждым щелчком мышки сменяются фотографии. Судя по сюжетам и качеству снимков, это приватная съёмка. Виктория Леонидовна поглощена созерцанием предстающей то в такой, то в эдакой позе красивой девицы в ресторанном антураже. А я поглощён филигранными подъёмами и лодыжками Виктории Леонидовны, выгодно подчёркнутыми чёрными лодочками на высоком каблуке, и прекрасно сохранившимися с молодости икроножными мышцами, едва заметно играющими под тонкими чёрными чулками.
Полпятого, конец предпраздничного конторского рабочего дня. Виктория Леонидовна выключает компьютер, мои вопросы к замминистра исчерпаны. Я прошу у начальника крымских курортов визитку. Фёдырыч говорит, они в машине. Провожая меня, он заодно направляется к авто. Нет, это не «Волга» ГАЗ-31, это огромный, как его хозяин, представительский чёрный бумер. «Звони, если что», - Фёдырыч вручает мне визитку и хлопает по плечу.
Я с рюкзаками направляюсь к ближайшему парапету. Мне нужно освободить руки, достать ежедневник и договориться об интервью с директором этнографического музея. Бывший местный властный авторитет, перебравшийся в Киев, сообщает мне номер мобилы этнографа и говорит, что тот меня с нетерпением ждёт. Лихорадит, я вновь натягиваю шерстяную полосатую шапочку и иду по центральной улице с двумя рюкзаками. Свободной рукой извлекаю из кармана куртки печенюшку, заначенную во время самолётного завтрака, зубами разрываю обёртку, соскребаю ими с фольги подтаявший шоколад. Голод утолён. Поссать бы ещё явно не мешало.
Лаптев нервно жмёт кнопки на ДУ-шке беззвучно работающего телевизора. «Здрасьте, Юрий Николаевич, я корреспондент из Киева, где у вас туалет?» - внятно спрашиваю я, оставляю рюкзаки в кабинете директора и спускаюсь на этаж ниже.
Нужная мне информация отскакивает от зубов Юрия Николаевича («Можно просто Юра!») - он опережает мои вопросы. Я поглядываю на страницы ежедневника, Юра - на часы. Подходит к шести. «Сейчас футбол начнётся. Наши против «Динамо» (Киев)», - виновато теребит билет Лаптев. «Да у меня больше нет вопросов», - шмыгаю носом. Юра чиркает на оборотке визитки мобильный. Прячу в маленький рюкзак диктофон с тремя интервью, ежедневник, взваливаю на плечи ноутбук. Маршрутка-вокзал-горсправка-гостиница. В носу хлюпают сопли, во рту сухо, перед глазами мельтешат икры Виктории Леонидовны, лицо красивой девицы с монитора с бокалом в руке, Виктория Леонидовна с точёными икрами и лицом девицы с монитора, зубы стучат, плечи не чувствуют тяжести. Я солдат я не спал пять лет и у меня под глазами мешки я сам не видел но мне так сказали… Арбидол? В пизду! «Массандра»!! Я герой, Виктория Леонидовна, залечи мои раны!
Даниил Фёдорович встретил меня лично на проходной. Потому что милиционер отказался пропускать без пропуска - сообщение о том, что 5 минут назад замминистра по мобильному дал добро на встречу, на охрану не подействовало, а окошко бюро пропусков захлопнулось перед моим носом, как только этот нос в нём возник. Вместе с носом канцеляристка узрела длинные волосы, прячущие пол-лица и плечи.
«Неудивительно, что тебя не пускали, - замминистра не переходил на «ты», он с «ты» начал, хотя видел меня первый раз в жизни. - На террориста похож».
На мне джинсы-клёш, джинсовая куртка, на шее фотоаппарат и мобилка с журналистским удостоверением, за спиной тяжёлый рюкзак с допотопным ноутбуком, в руке ещё один рюкзачок с вещами. В Совмин Крыма я пришёл пешком с развивающимися на ветру патлами прямо из Республиканского краеведческого музея, куда доставило такси из аэропорта за 4 грн.
В смысле, 4 грн за километр. Итого 60. «4 гривны, маршрутное такси», - суетился вокруг меня мужик на площади перед аэровокзалом. Что это удельная цена, я понял, когда автомобиль уже мчал по трассе. «С москвичей мы берём 8, а с киевлян - 4», - демонстрировал радушие и патриотические чувства таксист. «А хули, редакционные бабки, - я мысленно махнул рукой, но неприятный осадок остался. - Всё-таки наебали, суки». К тому же, я помнил, что на транспортные расходы на шесть дней выделено 300 гривен, между тем, длились первые минуты пребывания на крымской земле.
Над полуостровом в преддверии выходного дня проходил неласковый майский циклон. За сутки до этого в Киеве я почувствовал озноб. До сих пор держу под рукой фармазолин, сморкаюсь зеленью и, прежде чем утолить жажду, разогреваю сок до комнатной температуры в микроволновке. За неделю в Крыму я провёл на пляже два часа. Солнца было меньше, чем свободного времени.
К вечеру, наконец, устроившись в гостинице, первым делом пошёл и прибрёл бутылку массандровского «Мускателя», две упаковки флю-колда и одноразовые платки - из носа лило, как из-под мироточащего ребра, била лихорадка.
Но пока не до гостиницы: если я смогу вытащить в выходной на рабочее место руководство Херсонесского заповедника, то с министрами этот фокус не пройдёт, однозначно.
На пороге Совмина пошёл на уступку официозу, снял растаманскую шапку: я стреляный солдат, я 13 лет хожу за "языками" и знаю своё дело, эстетические привязанности не должны препятствовать сбору информации. А рюкзаки и волосы - куда ж мне их девать? Совмин потерпит. Что мне косые взгялды, я стерплю фамильярность. Тем более что набирал сотовый замминистра уже раз пять и сам бы звал его Фёдырычем, если бы был уверен, что это его не снесёт с деловой волны.
Я, гундося, задаю Фёдырычу вопросы о развитии западного и восточного побережья полуострова, законодательной базе курортно-туристической сферы, транспортных сетях автономии и привлечении инвестиций в республику, замминистра строчит сквозь отдышку, как из ППШ. Если бы я попробовал внимательно вслушиваться в канцелярские обороты представителя высокой власти, то увязнув в них, потерял бы контроль над допрашиваемым. «…наличие объекта за территорией населенного пункта в качестве условия искусственного расширения его рамок… эту проблему правительство Крыма намерено урегулировать сразу после… наше министерство совместно с Минэкономики обсуждало эти шаги в качестве первых этапов финансирования мероприятий, связанных с программой… оздоровительные комплексы стараются привлечь публику новыми методиками лечения и реабилитации…» Большое видится на расстоянии, чтобы понимать, о чём говорит чиновник, нужно слушать его, как телевизор - между делом. С точки зрения Даниила Фёдоровича я, повернувшись к нему ухом и приопустив подбородок, выгляжу сосредоточенно внимающим его словам. На самом деле мои мысли заняты ногами Виктории Леонидовны. У этой сухощавой госслужащей бальзаковского возраста на удивление красивые икры! Виктории Леонидовна, подав стакан воды боссу, вернулась за компьютер, на мониторе которого с каждым щелчком мышки сменяются фотографии. Судя по сюжетам и качеству снимков, это приватная съёмка. Виктория Леонидовна поглощена созерцанием предстающей то в такой, то в эдакой позе красивой девицы в ресторанном антураже. А я поглощён филигранными подъёмами и лодыжками Виктории Леонидовны, выгодно подчёркнутыми чёрными лодочками на высоком каблуке, и прекрасно сохранившимися с молодости икроножными мышцами, едва заметно играющими под тонкими чёрными чулками.
Полпятого, конец предпраздничного конторского рабочего дня. Виктория Леонидовна выключает компьютер, мои вопросы к замминистра исчерпаны. Я прошу у начальника крымских курортов визитку. Фёдырыч говорит, они в машине. Провожая меня, он заодно направляется к авто. Нет, это не «Волга» ГАЗ-31, это огромный, как его хозяин, представительский чёрный бумер. «Звони, если что», - Фёдырыч вручает мне визитку и хлопает по плечу.
Я с рюкзаками направляюсь к ближайшему парапету. Мне нужно освободить руки, достать ежедневник и договориться об интервью с директором этнографического музея. Бывший местный властный авторитет, перебравшийся в Киев, сообщает мне номер мобилы этнографа и говорит, что тот меня с нетерпением ждёт. Лихорадит, я вновь натягиваю шерстяную полосатую шапочку и иду по центральной улице с двумя рюкзаками. Свободной рукой извлекаю из кармана куртки печенюшку, заначенную во время самолётного завтрака, зубами разрываю обёртку, соскребаю ими с фольги подтаявший шоколад. Голод утолён. Поссать бы ещё явно не мешало.
Лаптев нервно жмёт кнопки на ДУ-шке беззвучно работающего телевизора. «Здрасьте, Юрий Николаевич, я корреспондент из Киева, где у вас туалет?» - внятно спрашиваю я, оставляю рюкзаки в кабинете директора и спускаюсь на этаж ниже.
Нужная мне информация отскакивает от зубов Юрия Николаевича («Можно просто Юра!») - он опережает мои вопросы. Я поглядываю на страницы ежедневника, Юра - на часы. Подходит к шести. «Сейчас футбол начнётся. Наши против «Динамо» (Киев)», - виновато теребит билет Лаптев. «Да у меня больше нет вопросов», - шмыгаю носом. Юра чиркает на оборотке визитки мобильный. Прячу в маленький рюкзак диктофон с тремя интервью, ежедневник, взваливаю на плечи ноутбук. Маршрутка-вокзал-горсправка-гостиница. В носу хлюпают сопли, во рту сухо, перед глазами мельтешат икры Виктории Леонидовны, лицо красивой девицы с монитора с бокалом в руке, Виктория Леонидовна с точёными икрами и лицом девицы с монитора, зубы стучат, плечи не чувствуют тяжести. Я солдат я не спал пять лет и у меня под глазами мешки я сам не видел но мне так сказали… Арбидол? В пизду! «Массандра»!! Я герой, Виктория Леонидовна, залечи мои раны!