В. Рецептер. Репетилов
/// "Знание - сила" 1987 № 9
Играя роль Чацкого, самой неудобной для себя я находил сцену с Репетиловым. Я, Чацкий, решаю уезжать, велю, «чтобы скорее подавали» ту самую карету, и вот из-за какого-то пустяка - кучера «нигде, вишь, не найдут», приходится выслушивать излияния чуждого и лишнего в этот момент, назойливого болтуна Репетилова.
И всё же неудобство рождалось не только оттого, что Чацкому здесь больше нечего делать, а еще и потому, что возникала новая, - может быть, уже не за героя, а за самого себя? - неловкость: зачем было грубить Репетилову, обрывать его, проявлять оскорбительное пренебрежение? В самом деле, появляется этот смешной персонаж, раскрывает Чацкому свои объятия, клянется в дружбе, а тот в ответ: «Да полно вздор молоть», - так резко, раздраженно. Или: «Послушай! ври, да знай же меру». (Как будто соответствующая мера может оправдать само вранье.) Откуда у Чацкого это высокомерие, отгороженность? Разумеется, дело актера - оправдать поведение своего героя, и здесь, кажется, всё можно списать на любовное поражение Чацкого, крушение его надежд. Но куда девалась его ранимость, та сама «чувствительность», которой от природы наделен этот герой? Ведь он видит, кажется, что по какой-то причине необходим Репетилову, что тот хватается за него, как за соломинку. Сначала он говорит о чрезвычайной значительности этой встречи, потом о необычайной или сверхъестественной силе своего дружеского чувства к Чацкому, о дружбе, переходящей в любовь, не знающей никаких границ и пределов; о преданности, которую более не найти в целом мире, и о странной болезненности этого чувства - «роде недуга», ради которого готов отказаться от семьи, мира и даже жизни.
Я нарочно монолог Репетилова пересказываю, что называется, своими словами, чтобы насторожить себя и читателя. В том, что Чацкий называет «вздором», ему самому, возможно, слышится нечто отнюдь не вздорное, однако неприятное для слуха. Что же? Быть может, Чацкому более всего неприятно слышать репетиловские притязания на особые, мистически родственные отношения с ним потому, что он и сам чувствует их основательность? Да и как себя вести терпящему крушение герою, когда он, в довершение собственных бед, оказывается вынужденным смотреться в колеблющееся, нетрезвое, искаженное свое изображение? Позже Репетилов признается в этом «двойничестве» с Чацким почти прямо: «Мы с ним… у нас… одни и те же вкусы…»
Кажется, нет нужды ломиться в открытую дверь: сама фамилия Репетилова указывает на некое повторение, а по Далю - «протверженье» чего-либо, то есть появление этого героя предполагает какую-то повторяемость или повторность. Но что, как и для чего «протверживает» Репетилов?
Дело-то идет к развязке, сюжет практически исчерпан (отвечая на письмо П. Катенину и излагая план комедии, Грибоедов эту фигуру даже не упоминает; с точки зрения плана, персонаж, таким образом, оказывается лишним); но в самом замысле и особенно в композиции «Горя от ума» Репетилов необходим, как второе ведущее колесо на оси, без которого карета не только не доедет до места, но и просто перевернется…
Репетилов повторяет главного героя комедии смыслово и последовательно, так как в хронологическом аспекте он Чацкому предшествует. Блистательный парадокс грибоедовской композиции заключается именно в том, что история Репетилова предваряет историю Чацкого и, таким образом, призвана служить, как для героя, так и для читателя и зрителя, предостережением от повтора…
В положении героев много симметрии, даже визуальной. ... ...
[Читать полностью - pdf-zip]
Играя роль Чацкого, самой неудобной для себя я находил сцену с Репетиловым. Я, Чацкий, решаю уезжать, велю, «чтобы скорее подавали» ту самую карету, и вот из-за какого-то пустяка - кучера «нигде, вишь, не найдут», приходится выслушивать излияния чуждого и лишнего в этот момент, назойливого болтуна Репетилова.
И всё же неудобство рождалось не только оттого, что Чацкому здесь больше нечего делать, а еще и потому, что возникала новая, - может быть, уже не за героя, а за самого себя? - неловкость: зачем было грубить Репетилову, обрывать его, проявлять оскорбительное пренебрежение? В самом деле, появляется этот смешной персонаж, раскрывает Чацкому свои объятия, клянется в дружбе, а тот в ответ: «Да полно вздор молоть», - так резко, раздраженно. Или: «Послушай! ври, да знай же меру». (Как будто соответствующая мера может оправдать само вранье.) Откуда у Чацкого это высокомерие, отгороженность? Разумеется, дело актера - оправдать поведение своего героя, и здесь, кажется, всё можно списать на любовное поражение Чацкого, крушение его надежд. Но куда девалась его ранимость, та сама «чувствительность», которой от природы наделен этот герой? Ведь он видит, кажется, что по какой-то причине необходим Репетилову, что тот хватается за него, как за соломинку. Сначала он говорит о чрезвычайной значительности этой встречи, потом о необычайной или сверхъестественной силе своего дружеского чувства к Чацкому, о дружбе, переходящей в любовь, не знающей никаких границ и пределов; о преданности, которую более не найти в целом мире, и о странной болезненности этого чувства - «роде недуга», ради которого готов отказаться от семьи, мира и даже жизни.
Я нарочно монолог Репетилова пересказываю, что называется, своими словами, чтобы насторожить себя и читателя. В том, что Чацкий называет «вздором», ему самому, возможно, слышится нечто отнюдь не вздорное, однако неприятное для слуха. Что же? Быть может, Чацкому более всего неприятно слышать репетиловские притязания на особые, мистически родственные отношения с ним потому, что он и сам чувствует их основательность? Да и как себя вести терпящему крушение герою, когда он, в довершение собственных бед, оказывается вынужденным смотреться в колеблющееся, нетрезвое, искаженное свое изображение? Позже Репетилов признается в этом «двойничестве» с Чацким почти прямо: «Мы с ним… у нас… одни и те же вкусы…»
Кажется, нет нужды ломиться в открытую дверь: сама фамилия Репетилова указывает на некое повторение, а по Далю - «протверженье» чего-либо, то есть появление этого героя предполагает какую-то повторяемость или повторность. Но что, как и для чего «протверживает» Репетилов?
Дело-то идет к развязке, сюжет практически исчерпан (отвечая на письмо П. Катенину и излагая план комедии, Грибоедов эту фигуру даже не упоминает; с точки зрения плана, персонаж, таким образом, оказывается лишним); но в самом замысле и особенно в композиции «Горя от ума» Репетилов необходим, как второе ведущее колесо на оси, без которого карета не только не доедет до места, но и просто перевернется…
Репетилов повторяет главного героя комедии смыслово и последовательно, так как в хронологическом аспекте он Чацкому предшествует. Блистательный парадокс грибоедовской композиции заключается именно в том, что история Репетилова предваряет историю Чацкого и, таким образом, призвана служить, как для героя, так и для читателя и зрителя, предостережением от повтора…
В положении героев много симметрии, даже визуальной. ... ...
[Читать полностью - pdf-zip]