Н. Нароков. Мнимые величины (рубрика "Коротко о книгах")
* "Новый мир" 1991 №6, С. 269-270.
Н. НАРОКОВ. Мнимые величины. Роман. «Дружба народов», 1990, № 2.
О Николае Владимировиче Нарокове (Марченко) известно немногое… Энциклопедический словарь русской литературы после 1917 года, изданный в Лондоне, сообщает, что родился он в 1887 году в Бессарабии, учился в Киевском политехническом институте. После октябрьского переворота стал офицером деникинской армии, был в плену, бежал. В 1932 году его арестовали, но в заключении он находился недолго. В 1944 году эмигрировал, а с 1951 года начал печататься. Роман «Мнимые величины» (1952) принес автору мировую известность.
Об этой книге у нас уже писали как о вещи с острым сюжетом, как о хорошей беллетристике на драматичнейшем материале. Мое же внимание приковала другая сторона романа, менее, быть может, очевидная.
…30-е годы. Областной город. Должность начальника местного управления НКВД занимает участник гражданской войны, в прошлом машинист, Ефрем Любкин, каковой убежден, что «каждый гражданин, который еще ходит на свободе, есть скрытый враг Советской власти!.. Невинных жалеете? Невинных в СССР нет!». Происходящее в стране принимает уже характер иррациональный, мистический…
Рассуждая о массовых расстрелах, один из персонажей, заключенный, уточняет: «…сатанинская пакость в том, что это ведь у них совсем не расстрел. В расстреле, как вы себе хотите, есть какая-то романтика. А у них не расстрел, а убийство. Они не расстреливают, а пристреливают…
- Сатанинское? - переспрашивает собеседник.
- Хуже - внечеловеческое. Сатана - это «против Бога», и антихрист - это «анти-Христос». А тут не «анти», тут - «вне». Вне Бога, вне сатаны, вне человека… Это оборотная сторона мистики, это мистика с отрицательным знаком, минус-мистика!»
О. Сергий Булгаков назвал цареубийство «черной мессой всех революций». И тридцатые годы воспринимаются Нароковым как дьявольская черная мистерия. Участники террора пытаются изо всех сил поверить в «правду предлагаемых обстоятельств» и добросовестно исполнить порученную им роль, боясь завтра перейти в разряд жертв. Порой же роли гротескно путаются: «Товарищи смертники, заходи вон в ту дверь на шлепку!» (Разрядка моя. - В. Б.)
Бесноватый палач Любкин, у которого тоже впереди участь смертника, внушает собрату по профессии: «…ты не сомневайся: если нашей коммунистической партии завтра прикажут выкинуть из Мавзолея труп Ленина, проклясть Карла Маркса и заплевать коммунизм, так она и выкинет, и проклянет, и заплюет. И не потому, что послушается, а потому, что будет думать, будто это она сама так хочет».
Хаос, распад, попрание всяческих принципов, по мысли писателя, не случайность, а логическое завершение и реализация идей воинствующего атеизма. «Рече безумен в сердце своем: несть Бог», - написано в знаменитом 13-м псалме Давида. Отрицание Бога на интеллектуальном уровне может быть «временным заблуждением», а утверждение этого «в сердце своем» с вытекающими отсюда поступками - уже безумие, уже отрицание жизни; жизнь «вне» - видимость жизни, когда все величины - мнимые.
Подлинная же жизнь - в упорном противостоянии напору царства тьмы. Спасаешься сам, спасешь вокруг тысячи других, говорил великий христианский подвижник св. Серафим Саровский. Слова эти невольно вспоминаются, когда читаешь, как к кроткой труженице-интеллигентке, «голубенькой», как ее называют соседи, Евлалии Григорьевне, раздавленной житейскими невзгодами (муж посажен, зарплата нищенская…), приходит тот самый Любкин. Мизансцена - «достоевская».
«- Коли есть в вас сила, так дайте мне ее, поддержите, потому что я, кажется, в самую яму падаю! - Вы у меня… У меня вы силы ищете? - не сдержалась и тоже выкрикнула Евлалия Григорьевна. - Конечно, у вас! Именно только у вас! Где же у другого? У кого у другого? - Но почему же? Почему? - Потому что вы настоящая!.. А мне, кроме как в настоящем, спасти себя негде!»
Сопереживая своим соотечественникам, Нароков не лишает их перспективы искупления вины и очищения, не воздвигает между ними и собой стены; человек для него, пусть даже самый непотребный, - икона, втоптанная в грязь, и, если поднять ее и очистить, она может явить свой подлинный лик. ■
В. Буцков
OCR: fir-vst, 2016
Н. НАРОКОВ. Мнимые величины. Роман. «Дружба народов», 1990, № 2.
О Николае Владимировиче Нарокове (Марченко) известно немногое… Энциклопедический словарь русской литературы после 1917 года, изданный в Лондоне, сообщает, что родился он в 1887 году в Бессарабии, учился в Киевском политехническом институте. После октябрьского переворота стал офицером деникинской армии, был в плену, бежал. В 1932 году его арестовали, но в заключении он находился недолго. В 1944 году эмигрировал, а с 1951 года начал печататься. Роман «Мнимые величины» (1952) принес автору мировую известность.
Об этой книге у нас уже писали как о вещи с острым сюжетом, как о хорошей беллетристике на драматичнейшем материале. Мое же внимание приковала другая сторона романа, менее, быть может, очевидная.
…30-е годы. Областной город. Должность начальника местного управления НКВД занимает участник гражданской войны, в прошлом машинист, Ефрем Любкин, каковой убежден, что «каждый гражданин, который еще ходит на свободе, есть скрытый враг Советской власти!.. Невинных жалеете? Невинных в СССР нет!». Происходящее в стране принимает уже характер иррациональный, мистический…
Рассуждая о массовых расстрелах, один из персонажей, заключенный, уточняет: «…сатанинская пакость в том, что это ведь у них совсем не расстрел. В расстреле, как вы себе хотите, есть какая-то романтика. А у них не расстрел, а убийство. Они не расстреливают, а пристреливают…
- Сатанинское? - переспрашивает собеседник.
- Хуже - внечеловеческое. Сатана - это «против Бога», и антихрист - это «анти-Христос». А тут не «анти», тут - «вне». Вне Бога, вне сатаны, вне человека… Это оборотная сторона мистики, это мистика с отрицательным знаком, минус-мистика!»
О. Сергий Булгаков назвал цареубийство «черной мессой всех революций». И тридцатые годы воспринимаются Нароковым как дьявольская черная мистерия. Участники террора пытаются изо всех сил поверить в «правду предлагаемых обстоятельств» и добросовестно исполнить порученную им роль, боясь завтра перейти в разряд жертв. Порой же роли гротескно путаются: «Товарищи смертники, заходи вон в ту дверь на шлепку!» (Разрядка моя. - В. Б.)
Бесноватый палач Любкин, у которого тоже впереди участь смертника, внушает собрату по профессии: «…ты не сомневайся: если нашей коммунистической партии завтра прикажут выкинуть из Мавзолея труп Ленина, проклясть Карла Маркса и заплевать коммунизм, так она и выкинет, и проклянет, и заплюет. И не потому, что послушается, а потому, что будет думать, будто это она сама так хочет».
Хаос, распад, попрание всяческих принципов, по мысли писателя, не случайность, а логическое завершение и реализация идей воинствующего атеизма. «Рече безумен в сердце своем: несть Бог», - написано в знаменитом 13-м псалме Давида. Отрицание Бога на интеллектуальном уровне может быть «временным заблуждением», а утверждение этого «в сердце своем» с вытекающими отсюда поступками - уже безумие, уже отрицание жизни; жизнь «вне» - видимость жизни, когда все величины - мнимые.
Подлинная же жизнь - в упорном противостоянии напору царства тьмы. Спасаешься сам, спасешь вокруг тысячи других, говорил великий христианский подвижник св. Серафим Саровский. Слова эти невольно вспоминаются, когда читаешь, как к кроткой труженице-интеллигентке, «голубенькой», как ее называют соседи, Евлалии Григорьевне, раздавленной житейскими невзгодами (муж посажен, зарплата нищенская…), приходит тот самый Любкин. Мизансцена - «достоевская».
«- Коли есть в вас сила, так дайте мне ее, поддержите, потому что я, кажется, в самую яму падаю! - Вы у меня… У меня вы силы ищете? - не сдержалась и тоже выкрикнула Евлалия Григорьевна. - Конечно, у вас! Именно только у вас! Где же у другого? У кого у другого? - Но почему же? Почему? - Потому что вы настоящая!.. А мне, кроме как в настоящем, спасти себя негде!»
Сопереживая своим соотечественникам, Нароков не лишает их перспективы искупления вины и очищения, не воздвигает между ними и собой стены; человек для него, пусть даже самый непотребный, - икона, втоптанная в грязь, и, если поднять ее и очистить, она может явить свой подлинный лик. ■
В. Буцков
OCR: fir-vst, 2016