Д. И. Стахеев. За Байкалом и на Амуре. Путевые картины (Спб: 1869)
(отрывки из книги, с. 90-102)
Но вот и моя повозка дотащилась до таможенной заставы. Вот выходят кустодии, в руках у них фонари, физиономии их мрачны, и смотрят эти кустодии на меня так, как будто я со дня моего рождения был их заклятый враг и думал только о том, как бы ловчее обманывать таможенную стражу и провозить контрабанду.
- Не ройте, господа, чемодана, - просил я, когда мое имущество было втащено в таможенную комнату.
Молчание.
- Я прошу вас, пожалуйста, не ройте: по весу можно видеть, что металлов в чемодане нет…
- Приказано… Начальство велит…
- Нам без этого нельзя, потому строго… Ежели, например, металлы…
- Вы видите, что металлов нет…
В чемодане давно все было перерыто, переворочено с боку на бок, но обыск все еще не окончился: кустодии как будто хотели во что бы то ни стало найти «например металлы».
- Довольно, господа…
- Невозможно, потому - приказ!..
Прошло еще с полчаса. Наконец обыск кончился. Я собрался уходить.
- А на водочку? - таинственно вопросил один из кустодиев.
- Это за что же?
- За труд…
- Не могу. Если бы вы так не рыли и не мяли моих вещей, то тогда бы…
Кустодия грустно улыбнулся и совершенно другим тоном сказал:
- Да вы бы давно, ваше благородие, так сказали, мы бы вам с нашим полным почтением… Эх!
- Ну, на будущий раз…
С тем мы и расстались.
* * *
Я поехал в Кяхту. Начиная от таможни, по большой улице Троицко-Савска, до торговой слободы Кяхты, дорога идет по шоссе, сооруженном на капиталы кяхтинского общества. С правой стороны, при выезде из города, видны горы, поросшие чахлым кустарником и отчасти хвойным лесом, налево - песчаная местность, по которой пробирается едва заметная речонка Кяхта; далее за ней видны голые остроконечные сопки, длинной цепью вытянувшиеся по границе Монголии.
У шлагбаума, при въезде в торговую слободу, таможенные надсмотрщики осмотрели мой экипаж и не совсем деликатно ощупали мои карманы. Один из них оказался даже знакомый человек: он был из числа тех кустодий, которые осматривали мой чемодан при въезде в г. Троицко-Савск. Получив от меня билетик, данный из канцелярии градоначальника на право проезда в торговую слободу, и удостоверившись, что со мной нет запрещенного золота и серебра, досмотрщики подняли шлагбаум, и я въехал в торговую слободу.
Первое, что поразило меня - это необыкновенная чистота и как будто новизна постройки. Дома, крыши, заборы казались только что выкрашенными. Высокая каменная церковь красовалась на возвышенном месте; вызолоченные кресты на ее пяти главах; скромная и в то же время грандиозная архитектура останавливали взгляд каждого, в первый раз приезжающего в Кяхту. Удивительная чистота, в которой вообще содержится маленькая, трех-уличная Кяхта, располагает к ней заезжего. Саженях в ста от заставы стали показываться китайские фигурные крыши соседнего города Май-мачина. Высокая башня с раскрашенными драконами, сидящими на ней, высокие столбы с золотыми вверху шарами, все это производило новое впечатление, увеличивавшееся сильнее при встрече с китайцами, расхаживавшими по улицам торговой слободы.
Они ходили толпами в своих длиннополых халатах, сверху которых надеты были курмы (род дамской кофты), на голове кругловатая шляпа с высоко и круто загнутыми кверху полями, и красная шелковая кисточка покрывала всю верхушку на ней. Китайцы все были в одинаковом костюме. По длинным косам я сначала принял их за женщин и убедился в своей ошибке только тогда, когда увидел у некоторых из обладателей кос большие, черные, опущенные книзу усы.
- Здраству, плиятер! Нова люди, здраству! - кричали они мне вслед.
Я приехал к одному из старшин торгующего в Кяхте купечества и, входя в комнату, увидел опять китайцев, сидевших в зале с коротенькими трубками в зубах. В комнате было дымно, так что глаза щипало, и запах китайского табака производил тошноту.
- Здраству, плиятер!
- Нова люди!
- Кода плишола? - приставали любопытные китайцы, обдавая меня запахом чеснока.
- Вчера приехал, - отвечал я, едва понимая их вопрос.
- Какой люди? Какова города? Кака имя? Батюшка еси? - расспрашивали опять китайцы. - Матушка еси? Жениха была? Ребязи еси, братциза еси, какой товар повози? (Есть ли мать? Женат ли? Есть ли дети, братья? Какой товар привез продавать?).
Наполовину понимая их вопросы, обступленный со всех сторон, я едва мог удовлетворить их любопытство.
- Плиятер буду за нама, - фамильярно говорил один, похлопывая меня по плечу.
- Поторгова буду? Тиби сама серебро хозяин или пыркашики? - приставали другие (т.е. ты хозяин или приказчик?).
- Не понимаю, - повторял я с досадой.
- Плиятер, сердиза не надо. Чево напрасно!
- Нама только спрашива… Сердиза не надо!
- Тиби умна люди халышанки… После торгова буду, - ласково говорили некоторые.
Вошел хозяин дома и увел меня в другую комнату, говоря, что зала у них всегда в грязи от частых посещений китайцев.
После непродолжительных разговоров с хозяином я отправился к другому старшине, где встретил точно также китайцев, приставших с вопросами: «откуда, как зовут, есть ли отец, сам ли хозяин, или приказчик?». Так точно и у остальных двух старшин я встретил то же самое.
В торговой слободе каждогодно выбирается из купечества по четыре старшины для наблюдения за ходом торговли, и приезжающий по делам в Кяхту, по принятому обычаю, должен делать визиты старшинам, как, в некотором роде, местному начальству.
Утром следующего дня я получил пригласительный билет на обед, даваемый торгующим в Кяхте купечеством в честь какого-то приехавшего из Верхнеудинска купца, и опять в той же трясучей, двухколесной таратайке поехал я в купеческое собрание. При входе в дом меня поразила богатейшая обстановка. В дверях стоял швейцар с булавой, в боковой комнате виднелись музыканты, на всю залу был раскинут роскошно сервированный стол с цветами и серебряными холодильниками для шампанского. Публики было не более тридцати человек.
- У нас здесь все свои купцы только, - говорил старшина, представляя меня некоторым.
- По какому же случаю у вас сегодня такой пышный праздник? - спрашивал я.
- Да так, кстати пришлось. Тут как-то по зиме наши купцы были в Верхнеудинске и гостили несколько времени у знакомого купца; теперь этот самый купец приехал сюда, ну так надо же и его угостить - порядок требует.
«Вот они как, - подумал я, - не по-нашему живут».
Обед сначала шел своим порядком. Некоторые из кяхтинцев, изощрившиеся в словоизвержении, не заставили себя дожидаться и при подаче второго блюда начали поочередно говорить речи. Один, более других красноречивый, долго держал какую-то речь о хлебосольстве, стоя с бокалом в руке и жестикулируя другой рукой. Виновник торжества тоже встал на ноги и, во время спича, несколько раз кланялся на все стороны. Как только оратор кончил, он тоже поднял бокал кверху и видимо хотел сказать ответную речь, но только начал: - Господа, торгующее на Кяхте купечество! Я, я, не… не… не могу ничего сказать! - и, совершенно растерявшись, опустился на стул.
- Далеко ему до наших, - шепнул мне сосед. Купцы, к чести их нужно сказать, постарались поскорее стушевать неудавшуюся речь и один из них громко крикнул:
- К чему, господа, речи!
- Не нужно речей, - подхватил другой.
- Ну-ка, братцы, - закричал старшина, - за Царя и Русь святую!.. Эй, музыканты! Играйте за Царя и Русь святую, - кричал он, оборачиваясь к музыкантам, - и обед окончился пением и пристукиванием ножами о тарелки и стаканы.
________
Переведено в современную орфографию.
Google-скан этой старинной книги - pdf 13.8 МБ - можно найти в больших раздачах booktracker.org или rutracker.org (набирать в поиске: Труды по археологии, истории и географии) и бесплатно скачать.
Но вот и моя повозка дотащилась до таможенной заставы. Вот выходят кустодии, в руках у них фонари, физиономии их мрачны, и смотрят эти кустодии на меня так, как будто я со дня моего рождения был их заклятый враг и думал только о том, как бы ловчее обманывать таможенную стражу и провозить контрабанду.
- Не ройте, господа, чемодана, - просил я, когда мое имущество было втащено в таможенную комнату.
Молчание.
- Я прошу вас, пожалуйста, не ройте: по весу можно видеть, что металлов в чемодане нет…
- Приказано… Начальство велит…
- Нам без этого нельзя, потому строго… Ежели, например, металлы…
- Вы видите, что металлов нет…
В чемодане давно все было перерыто, переворочено с боку на бок, но обыск все еще не окончился: кустодии как будто хотели во что бы то ни стало найти «например металлы».
- Довольно, господа…
- Невозможно, потому - приказ!..
Прошло еще с полчаса. Наконец обыск кончился. Я собрался уходить.
- А на водочку? - таинственно вопросил один из кустодиев.
- Это за что же?
- За труд…
- Не могу. Если бы вы так не рыли и не мяли моих вещей, то тогда бы…
Кустодия грустно улыбнулся и совершенно другим тоном сказал:
- Да вы бы давно, ваше благородие, так сказали, мы бы вам с нашим полным почтением… Эх!
- Ну, на будущий раз…
С тем мы и расстались.
* * *
Я поехал в Кяхту. Начиная от таможни, по большой улице Троицко-Савска, до торговой слободы Кяхты, дорога идет по шоссе, сооруженном на капиталы кяхтинского общества. С правой стороны, при выезде из города, видны горы, поросшие чахлым кустарником и отчасти хвойным лесом, налево - песчаная местность, по которой пробирается едва заметная речонка Кяхта; далее за ней видны голые остроконечные сопки, длинной цепью вытянувшиеся по границе Монголии.
У шлагбаума, при въезде в торговую слободу, таможенные надсмотрщики осмотрели мой экипаж и не совсем деликатно ощупали мои карманы. Один из них оказался даже знакомый человек: он был из числа тех кустодий, которые осматривали мой чемодан при въезде в г. Троицко-Савск. Получив от меня билетик, данный из канцелярии градоначальника на право проезда в торговую слободу, и удостоверившись, что со мной нет запрещенного золота и серебра, досмотрщики подняли шлагбаум, и я въехал в торговую слободу.
Первое, что поразило меня - это необыкновенная чистота и как будто новизна постройки. Дома, крыши, заборы казались только что выкрашенными. Высокая каменная церковь красовалась на возвышенном месте; вызолоченные кресты на ее пяти главах; скромная и в то же время грандиозная архитектура останавливали взгляд каждого, в первый раз приезжающего в Кяхту. Удивительная чистота, в которой вообще содержится маленькая, трех-уличная Кяхта, располагает к ней заезжего. Саженях в ста от заставы стали показываться китайские фигурные крыши соседнего города Май-мачина. Высокая башня с раскрашенными драконами, сидящими на ней, высокие столбы с золотыми вверху шарами, все это производило новое впечатление, увеличивавшееся сильнее при встрече с китайцами, расхаживавшими по улицам торговой слободы.
Они ходили толпами в своих длиннополых халатах, сверху которых надеты были курмы (род дамской кофты), на голове кругловатая шляпа с высоко и круто загнутыми кверху полями, и красная шелковая кисточка покрывала всю верхушку на ней. Китайцы все были в одинаковом костюме. По длинным косам я сначала принял их за женщин и убедился в своей ошибке только тогда, когда увидел у некоторых из обладателей кос большие, черные, опущенные книзу усы.
- Здраству, плиятер! Нова люди, здраству! - кричали они мне вслед.
Я приехал к одному из старшин торгующего в Кяхте купечества и, входя в комнату, увидел опять китайцев, сидевших в зале с коротенькими трубками в зубах. В комнате было дымно, так что глаза щипало, и запах китайского табака производил тошноту.
- Здраству, плиятер!
- Нова люди!
- Кода плишола? - приставали любопытные китайцы, обдавая меня запахом чеснока.
- Вчера приехал, - отвечал я, едва понимая их вопрос.
- Какой люди? Какова города? Кака имя? Батюшка еси? - расспрашивали опять китайцы. - Матушка еси? Жениха была? Ребязи еси, братциза еси, какой товар повози? (Есть ли мать? Женат ли? Есть ли дети, братья? Какой товар привез продавать?).
Наполовину понимая их вопросы, обступленный со всех сторон, я едва мог удовлетворить их любопытство.
- Плиятер буду за нама, - фамильярно говорил один, похлопывая меня по плечу.
- Поторгова буду? Тиби сама серебро хозяин или пыркашики? - приставали другие (т.е. ты хозяин или приказчик?).
- Не понимаю, - повторял я с досадой.
- Плиятер, сердиза не надо. Чево напрасно!
- Нама только спрашива… Сердиза не надо!
- Тиби умна люди халышанки… После торгова буду, - ласково говорили некоторые.
Вошел хозяин дома и увел меня в другую комнату, говоря, что зала у них всегда в грязи от частых посещений китайцев.
После непродолжительных разговоров с хозяином я отправился к другому старшине, где встретил точно также китайцев, приставших с вопросами: «откуда, как зовут, есть ли отец, сам ли хозяин, или приказчик?». Так точно и у остальных двух старшин я встретил то же самое.
В торговой слободе каждогодно выбирается из купечества по четыре старшины для наблюдения за ходом торговли, и приезжающий по делам в Кяхту, по принятому обычаю, должен делать визиты старшинам, как, в некотором роде, местному начальству.
Утром следующего дня я получил пригласительный билет на обед, даваемый торгующим в Кяхте купечеством в честь какого-то приехавшего из Верхнеудинска купца, и опять в той же трясучей, двухколесной таратайке поехал я в купеческое собрание. При входе в дом меня поразила богатейшая обстановка. В дверях стоял швейцар с булавой, в боковой комнате виднелись музыканты, на всю залу был раскинут роскошно сервированный стол с цветами и серебряными холодильниками для шампанского. Публики было не более тридцати человек.
- У нас здесь все свои купцы только, - говорил старшина, представляя меня некоторым.
- По какому же случаю у вас сегодня такой пышный праздник? - спрашивал я.
- Да так, кстати пришлось. Тут как-то по зиме наши купцы были в Верхнеудинске и гостили несколько времени у знакомого купца; теперь этот самый купец приехал сюда, ну так надо же и его угостить - порядок требует.
«Вот они как, - подумал я, - не по-нашему живут».
Обед сначала шел своим порядком. Некоторые из кяхтинцев, изощрившиеся в словоизвержении, не заставили себя дожидаться и при подаче второго блюда начали поочередно говорить речи. Один, более других красноречивый, долго держал какую-то речь о хлебосольстве, стоя с бокалом в руке и жестикулируя другой рукой. Виновник торжества тоже встал на ноги и, во время спича, несколько раз кланялся на все стороны. Как только оратор кончил, он тоже поднял бокал кверху и видимо хотел сказать ответную речь, но только начал: - Господа, торгующее на Кяхте купечество! Я, я, не… не… не могу ничего сказать! - и, совершенно растерявшись, опустился на стул.
- Далеко ему до наших, - шепнул мне сосед. Купцы, к чести их нужно сказать, постарались поскорее стушевать неудавшуюся речь и один из них громко крикнул:
- К чему, господа, речи!
- Не нужно речей, - подхватил другой.
- Ну-ка, братцы, - закричал старшина, - за Царя и Русь святую!.. Эй, музыканты! Играйте за Царя и Русь святую, - кричал он, оборачиваясь к музыкантам, - и обед окончился пением и пристукиванием ножами о тарелки и стаканы.
________
Переведено в современную орфографию.
Google-скан этой старинной книги - pdf 13.8 МБ - можно найти в больших раздачах booktracker.org или rutracker.org (набирать в поиске: Труды по археологии, истории и географии) и бесплатно скачать.