Перестройка в шпионской литературе (Джон Ле Карре. «The Russia House»)
* "Студенческий меридиан" 1989 №12, С. 58-59.
Во время двух своих поездок в Советский Союз Дэвид Корнвелл (Джон Ле Карре) видел студентов, читающих его романы, размноженные на ротапринте.
Политический детектив как течение изощренной писательской мысли возник, естественно, задолго до основания одноименной ассоциации. Знатоки ведут отсчет его истории с 1907 года, когда на страницах романа Джозефа Конрада «Секретный агент» королевские контрразведчики вступили в поединок с кайзеровскими шпионами. Ведь тогда именно Германия числилась официальным «потенциальным противником».
Таким образом, сам жанр родился под знаком образа конкретного внешнего врага, и с тех пор по анкетным данным супостатского агента можно без радиоуглеродного анализа идентифицировать время и место написания очередного «детективного шлягера» с политическим уклоном: шпионы Коминтерна, наймиты абвера, резиденты КГБ, китайские боевики, террористы, манипулируемые Кубой и Ливией. Речь, конечно, идет о самой плодоносящей ветви политического детектива англо-саксонской.
Словом, очевидно, что мастерам шпионской литературы никогда не было чуждо ощущение политической конъюнктуры, поэтому неудивительно, что в романах, написанных в конце восьмидесятых, мало-помалу отражается и тиражируется западное видение советской перестройки. А опередил всех, по мнению некоторых критиков, хорошо известный советскому читателю Джон Ле Карре, роман которого «The Russia House» назван даже первым политическим детективом эпохи перестройки и гласности…
Действие романа начинается во время очередной Московской книжной ярмарки (организаторам советской рекламы на заметку). Английский издатель Барлей Скотт Блэр в компании незнакомых подвыпивших советских граждан встречается с молодым физиком-англофилом, считающим выходцев с Альбиона «духовными наставниками Европы». К счастью, Блэр подданный Ее Величества, и его рассуждения о необходимости искренних и дружеских отношений между всеми людьми подвигают физика на весьма специфический поступок предательство Родины ради укрепления мира и дружбы во всём мире.
Он составляет документ, доказывающий невысокую точность советских межконтинентальных баллистических ракет, и просит свою подругу Катю вручить его Блэру. Однако Катя, устав, вероятно, блуждать между стендами книжной ярмарки, доверяет взрывоопасный доклад коллеге Блэра Нику Ландау.
Всё это выясняется из допросов, учиненных невинным издателям «бюрократами» из английских спецслужб. Для них, профессионалов, документ, доставленный Ландау в Лондон, содержит немало «белых пятен», и они вновь снаряжают Блэра в Россию за «уточнениями». В Москве Барлей знакомится наконец с музой предателя-миротворца Катей и, как водится, смертельно в нее влюбляется. Всё предвещало торжество всеобщей любви и гармонии мира, не вмешайся в повествование, подобно слонам в посудной лавке, агенты ЦРУ.
С бесцеремонностью, так коробящей истинных англосаксов, включая сотрудников «русского» отдела британской разведки, грубые и бесчувственные янки берут в свои руки операцию «Голубая птица».
Естественно предположить, что с таким настроем ЦРУ провалит всё дело. И действительно. Физика арестовывают, и он умирает в тюрьме, освободив Катю для новой любви. Однако последнее слово в прямом и переносном смысле остается все-таки за главным героем Ле Карре. Барлей, который по ходу повествования неоднократно заявлял, что он верит в новое советское руководство, начавшее столь необходимую для России «революцию сверху», решает вступить в контакт с советской контрразведкой и раскрыть все карты, сданные игроками в «Голубую птицу». Облегчив, таким образом, душу, он улетает в Португалию, чтобы дышать океанским бризом и ожидать появления Кати, которую советские власти обещали выпустить.
Естественно, можно много спорить о новизне сюжетных поворотов романа Ле Карре, его «перестроечном духе», особенностях персонажей, которые в «The Russia House» выглядят все-таки более схематичными, чем в его предыдущих произведениях. К тому же еще в разгар разрядки семидесятых годов «здравомыслящие» представители западных разведок неоднократно на страницах шпионских боевиков сотрудничали с «либерально настроенными» офицерами КГБ. Не оказался Ле Карре среди своих коллег и первооткрывателем в плане положительных оценок деятельности нового советского руководства. В вышедшем год назад романе Колина Форбса «Тупик» можно прочитать о том, что замена нынешнего советского лидера представляла бы значительную угрозу для Запада и т.д.
Впрочем, как говорится, класс есть класс. И роман Ле Карре, несмотря на все свои штампы и схемы, вышел на первое место в списке бестселлеров, публикуемом газетой «Нью-Йорк таймс». Видимо, в значительной степени успех «The Russia House» связан с популярной и легкоузнаваемой сейчас на Западе символикой нашей перестройки. ■
Михаил Александров
OCR: fir-vst, 2015
Во время двух своих поездок в Советский Союз Дэвид Корнвелл (Джон Ле Карре) видел студентов, читающих его романы, размноженные на ротапринте.
Политический детектив как течение изощренной писательской мысли возник, естественно, задолго до основания одноименной ассоциации. Знатоки ведут отсчет его истории с 1907 года, когда на страницах романа Джозефа Конрада «Секретный агент» королевские контрразведчики вступили в поединок с кайзеровскими шпионами. Ведь тогда именно Германия числилась официальным «потенциальным противником».
Таким образом, сам жанр родился под знаком образа конкретного внешнего врага, и с тех пор по анкетным данным супостатского агента можно без радиоуглеродного анализа идентифицировать время и место написания очередного «детективного шлягера» с политическим уклоном: шпионы Коминтерна, наймиты абвера, резиденты КГБ, китайские боевики, террористы, манипулируемые Кубой и Ливией. Речь, конечно, идет о самой плодоносящей ветви политического детектива англо-саксонской.
Словом, очевидно, что мастерам шпионской литературы никогда не было чуждо ощущение политической конъюнктуры, поэтому неудивительно, что в романах, написанных в конце восьмидесятых, мало-помалу отражается и тиражируется западное видение советской перестройки. А опередил всех, по мнению некоторых критиков, хорошо известный советскому читателю Джон Ле Карре, роман которого «The Russia House» назван даже первым политическим детективом эпохи перестройки и гласности…
Действие романа начинается во время очередной Московской книжной ярмарки (организаторам советской рекламы на заметку). Английский издатель Барлей Скотт Блэр в компании незнакомых подвыпивших советских граждан встречается с молодым физиком-англофилом, считающим выходцев с Альбиона «духовными наставниками Европы». К счастью, Блэр подданный Ее Величества, и его рассуждения о необходимости искренних и дружеских отношений между всеми людьми подвигают физика на весьма специфический поступок предательство Родины ради укрепления мира и дружбы во всём мире.
Он составляет документ, доказывающий невысокую точность советских межконтинентальных баллистических ракет, и просит свою подругу Катю вручить его Блэру. Однако Катя, устав, вероятно, блуждать между стендами книжной ярмарки, доверяет взрывоопасный доклад коллеге Блэра Нику Ландау.
Всё это выясняется из допросов, учиненных невинным издателям «бюрократами» из английских спецслужб. Для них, профессионалов, документ, доставленный Ландау в Лондон, содержит немало «белых пятен», и они вновь снаряжают Блэра в Россию за «уточнениями». В Москве Барлей знакомится наконец с музой предателя-миротворца Катей и, как водится, смертельно в нее влюбляется. Всё предвещало торжество всеобщей любви и гармонии мира, не вмешайся в повествование, подобно слонам в посудной лавке, агенты ЦРУ.
С бесцеремонностью, так коробящей истинных англосаксов, включая сотрудников «русского» отдела британской разведки, грубые и бесчувственные янки берут в свои руки операцию «Голубая птица».
Естественно предположить, что с таким настроем ЦРУ провалит всё дело. И действительно. Физика арестовывают, и он умирает в тюрьме, освободив Катю для новой любви. Однако последнее слово в прямом и переносном смысле остается все-таки за главным героем Ле Карре. Барлей, который по ходу повествования неоднократно заявлял, что он верит в новое советское руководство, начавшее столь необходимую для России «революцию сверху», решает вступить в контакт с советской контрразведкой и раскрыть все карты, сданные игроками в «Голубую птицу». Облегчив, таким образом, душу, он улетает в Португалию, чтобы дышать океанским бризом и ожидать появления Кати, которую советские власти обещали выпустить.
Естественно, можно много спорить о новизне сюжетных поворотов романа Ле Карре, его «перестроечном духе», особенностях персонажей, которые в «The Russia House» выглядят все-таки более схематичными, чем в его предыдущих произведениях. К тому же еще в разгар разрядки семидесятых годов «здравомыслящие» представители западных разведок неоднократно на страницах шпионских боевиков сотрудничали с «либерально настроенными» офицерами КГБ. Не оказался Ле Карре среди своих коллег и первооткрывателем в плане положительных оценок деятельности нового советского руководства. В вышедшем год назад романе Колина Форбса «Тупик» можно прочитать о том, что замена нынешнего советского лидера представляла бы значительную угрозу для Запада и т.д.
Впрочем, как говорится, класс есть класс. И роман Ле Карре, несмотря на все свои штампы и схемы, вышел на первое место в списке бестселлеров, публикуемом газетой «Нью-Йорк таймс». Видимо, в значительной степени успех «The Russia House» связан с популярной и легкоузнаваемой сейчас на Западе символикой нашей перестройки. ■
Михаил Александров
OCR: fir-vst, 2015