Людмила Альперн: Положение женщин в системе уголовного правосудия (часть 1).
Исторический обзор
В XIX веке криминологи выделяли целый ряд преступлений, которые можно назвать в основном "женскими". В их число входили детоубийство, мужеубийство, поджоги - все они в первую очередь отражали зависимое и неравноправное положение женщины в обществе.
Такие преступления как разбой, грабеж, внесемейные убийства были почти целиком "мужскими", так же как государственные преступления, казнокрадство, изготовление фальшивых денежных знаков и т.д.
По данным известного русского криминолога И.Я. Фойницкого [Фойницкий И.Я. Женщина-преступница. Северный вестник, СПб., 1883], расцвет научной деятельности которого пришелся на последнюю четверть XIX века, в современной ему Европе женщины совершали до 20% преступлений и составляли примерно 10-16% тюремного населения. По данным криминолога М.Я. Гилинского [Гилинский Я.И. Криминология. Курс лекций. СПб., 2002] в настоящее время женская преступность вносит примерно 11-15% в общую копилку преступлений, а количество женщин-заключенных в странах европейской цивилизации, включая США, составляет в среднем 5%.
В чем же причина такого спада? Фойницкий, предсказав его, указал и на причину: "С очевидностью из наших данных вытекает вывод, весьма благоприятный для женского образования. Давая женщине новые силы, несуществующие у необразованной, для удовлетворения разнообразных потребностей жизни, оно дает ей в то же время новые понятия и идеи, сдерживающие ее от преступлений <...> у женщин, получивших образование, видели мы, за весь исследованный период времени не встретилось ни одного кровавого преступления...".
Именно это его высказывание имеет силу пророчества. Женская преступность сегодня составляет гораздо меньшую часть от мужской преступности, чем в XIX веке и даже в первой половине XX; состав женской преступности изменился - вместо 51% указанных Фойницким "кровавых" преступлений против личности, по большей части - убийств, в наше время эта часть женской преступности составляет не более 15-20%.
Нынешние исследователи считают, что семейное неблагополучие и высокая степень насилия в семье - одно из главных условий криминализации и маргинализации женщин.
Современная женская преступность
Ст. 106 Уголовного кодекса РФ гласит: "Убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, а равно убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет".
Это единственная чисто женская статья Уголовного кодекса, все остальные в равной степени затрагивают оба пола.
Современная российская криминология не уделяет большого внимания женской преступности, обычно это от трех до десяти страниц текста в толстых трехсотстраничных учебниках. Причины такой невнимательности ясны: вклад женских преступлений в общую картину преступности не оценивается специалистами как значительный, и, соответственно, не к чему и перья ломать. В этом проявляется небрежное и даже презрительное отношение общества к женским проблемам, которые в том числе порождают женскую преступность.
По данным Уполномоченного по правам человека РФ О.А. Миронова, "одним из наиболее распространенных нарушений прав человека в современном мире является насилие в отношении женщин <...> Женщины, погибшие и получившие телесные повреждения на почве семейно-бытовых конфликтов, занимают первое место среди различных категорий пострадавших от насильственных преступлений <...> Согласно данным МВД РФ, ежегодно 14 тыс. женщин погибают от рук мужей, а 2 тыс. кончают жизнь самоубийством".
Все это, без сомнения, способствует росту женской преступности, в том числе насильственной. В исправительных колониях увеличивается число женщин, осужденных за насильственные преступления против близких: мужей, сожителей, отцов и т.д.
Насильственные преступления такого рода почти никогда не находят смягчающих обстоятельств в суде. В частности, женщины, совершившие убийство или попытку убийства мужа или сожителя, который много лет садистски издевался над семьей, получают по ст. 105 ("простое убийство"; и почти никогда по ст. 107 "убийство в состоянии аффекта") срок не менее 6-7 лет, а их обездоленные дети попадают в детские дома, становятся беспризорными и, следовательно, золотым резервом преступного мира и тюрем.
Этапы
"Этап" - этим грозным словом до сих пор называется прозаическое "перемещение заключенных к местам лишения свободы". Люди, подвергнутые этому перемещению, чаще всего уже прошли как минимум три-четыре ступени системы уголовного правосудия: задержание, дознание, следствие, суд, а значит, и "обезьянник", ИВС, СИЗО, то есть они уже не понаслышке знают, что такое тюрьма. Они просидели как минимум три месяца в переполненных камерах и научены премудростям тюремной жизни. Но этап часто превосходит все, что они могут себе вообразить, даже обладая опытом и знанием.
Тяжесть этапа в большей степени выпадает на долю женщин и подростков, так как именно им приходится перемещаться на большие расстояния - ведь в 89 субъектах Российской Федерации только 40 женских колоний и 65 воспитательных, из них - для девочек только три. Это означает, что женщины более чем из половины субъектов РФ вывозятся этапами в другие области - и хорошо, если в соседние.
Дорога "к местам лишения свободы" может быть длинной и долгой. Это не одно и то же. Часто продолжительность дороги прямо не связана с длиной пути, потому что это - не прямой путь, а очень извилистый. Например, дорога из Перми в Новый Оскол, где отбывают наказание пермские девочки, длиною примерно в 2100 км, которую на обычном пассажирском поезде легко одолеть за двое суток, может длиться два месяца, так как она проходит через 5 пересыльных тюрем, вернее, через сборные отделения 5 обычных областных СИЗО, в каждом из которых перемещаемые могут пробыть до недели и больше.
Чтобы не быть голословной, привожу результаты анкетирования воспитанников Невельской колонии, проведенного мною в конце 2000 года: "Транзитом через псковское СИЗО следуют в Невельскую воспитательную колонию несовершеннолетние из других субъектов Федерации: Ленинградской, Мурманской, Архангельской, Новгородской областей, Республики Коми и Карелии. Причем более месяца на этапе было 5 чел. из 19 чел. опрошенных. Более недели - 4 чел., остальные 1-2 дня. Каждый побывал в "столыпине", 14 чел. указывают, что их ничем не кормили, трое (из тех, кто ехал долго) вспоминают знаменитую селедку и хлеб; двое - сообщают о сухом пайке, выданном в изоляторе. 17 чел. указали на недостаток еды и питья; 9 чел. в туалет не водили вообще, троих водили раз в день, четверых два раза в день, двоих раз в шесть часов, и двоих - раз в четыре часа. Четверо (из тех, кто долго путешествовал) сообщили об избиениях во время этапа: двоих била охрана, двоих - сокамерники - тоже подростки, но более сильные или "крутые".
Очевидно, что ситуация станет благополучнее, если далеко не возить.
А вот цитаты из сочинений воспитанниц Рязанской и Новооскольской колоний, написанных не в 1937 году, а в 2000-2001 годах, то есть уже в XXI веке:
Елена К., 18 лет
"Как я ехала этапом с тюрьмы до зоны. Выехала я из Екатеринбурга 17.05.00, в 4 утра ночи за нами прибыл автозак, нас было 6 малолеток и одна 19-летняя девчонка. Вот мы приехали на вокзал к "столыпину". Конвой быстро выходит: по сторонам не смотреть, бегом через рельсы до вагона. Мы с сумками тяжелыми быстро-быстро, и вот мы уже в вагоне. Ну сначала нас закрыли 12 человек в одно купе, мы попросили начальника, и он оставил в купе одних малолеток. Ехали мы где-то сутки-полтора до г. Ульяновска. Вышли и зашли в автозак, конвой был веселый, и мы пели ему песни.
Приехали, и вот заводят нас после шмона. Ужасная камера, грязь, холод, сырость, мрак, но зато общение есть с пацанами. Я увидела в полу дыру, еще такую, что рука полностью влазит, это была "кобура". Когда прошло два дня, нам надо было уезжать, но нам не хотелось, т.к. я познакомилась с пацаном, и он говорил, что любит, ну это все чушь. Нас опять в "столыпин", и меньше суток, и мы в г. Рязани; вот поднимают нас в камеру, и там ужас: человек 40-45: 10 малолеток, и остальные взрослые были, и бабы прожженные, и бабы-мужики и т.д. Хорошо, что мы там были всего 3 дня, и потом на автозаке на зону".
Тамара Ч., 17 лет
"Первый день на этапе я провела ужасно, так как с нами обращались, как с собаками, когда из ИВС нас отправляли в СИЗО. Нас посадили в автозак и повезли к "столыпину", в автозаке было темно, было душно и грязно, а когда нас загружали в вагон, то нас швыряли, как ненужные вещи, а кто шел медленно, того били дубинками по спине, вокруг меня решетки, и в этих решетках сидят десятки заключенных ребят, которые, как дикие, кидаются на сетки и расспрашивают тебя обо всем, было впечатление, как будто ты попала в джунгли, и оно осталось у меня на всю жизнь. В тройнике нас было много, очень тесно, а ехать в поезде приходилось много времени, очень хотелось есть, спать, помыться. В туалет выводят один раз, а некоторый конвой не выводит вообще, и девушки писали в бутылки и в кульки, это издевательство. В тройник нам засыпали сухую хлорку, и весь путь мы дышали ею. Этап - это ужасный путь, и, чтобы его пройти, нужно мужество, и это очень сильно влияет на психологию человека, человек ожесточается еще хуже. Я прошла через все это, и никто не мог мне помочь и заступиться".
Такая же судьба и у женщин, они часто рассказывают о своем этапе в таких же тонах. Например, в женской колонии строгого режима ЯИ-22/6, а таких колоний в России только две - эта да еще в Пермской области, в Березняках. Женщин сюда везут уже не из 30, а из 45 субъектов РФ. Начальник колонии не без основания считает, что это чисто формальный подход, так как особой разницы между общим и строгим режимом для женщин нет, а потому без особого ущерба для исполнения наказания можно сделать участок строгого режима в обычной колонии.
В польском Уголовном кодексе, например, есть особая статья, которая регламентирует исполнение наказания в отношении женщин: поляки углядели психологические особенности женщин, главной из которых они сочли привязанность к семье и потому записали у себе в законе, что женщина имеет право отбывать наказание рядом с домом.
Бытовые и санитарные условия
В 1999 году Центром содействия реформе уголовного правосудия был предпринят мониторинг с целью выявления соответствия между существующей практикой содержания женщин в местах лишения свободы и Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными ООН. Он проводился в шести женских учреждениях - в трех колониях и трех СИЗО, где содержатся женщины.
Открытием этого исследования было то, что сложившиеся еще в советский период условия отбывания наказания не учитывают психологические и физиологические особенности женщин, иначе говоря, женщины содержатся как мужчины или, точнее, как некий усредненный человек без учета половых, возрастных и прочих индивидуальных особенностей.
Это обнаружилось во множестве фактов, а самым показательным оказалось то, что женщины детородного возраста не получают гигиенических принадлежностей, необходимых им ежемесячно по физиологическим, не зависящим от них причинам, говоря проще - они не получают гигроскопичного материала или прокладок во время менструаций. Нашим законодателем не предусмотрена выдача необходимых гигиенических средств для заключенных-женщин. Практики иногда стараются исправить ошибку законодателя, но они почти никогда не могут самостоятельно справиться с этой проблемой.
Женщины, не обладая достаточными средствами, а также техническими возможностями для покупки прокладок (они не всегда имеются в ларьке, и осужденные не всегда имеют достаточно денег на лицевом счету), пытаются как-то выйти из сложившегося положения. Но какими способами! Мне известны случаи, когда осужденные женщины в качестве гигиенических тампонов использовали техническую вату, которую потихоньку брали на швейной фабрике. По мнению гинеколога одной из колоний, это приводит к серьезным осложнениям в мочеполовой сфере.
Вот ответ на вопрос о санитарно-гигиенических условиях одной заключенной: "Рвем одежду и матрасы для "гигиенических нужд". Стирать можно только раз в неделю на прачке, независимо от менструального цикла. В раковинах общежития стирать нельзя - будет рапорт".
Многие женские колонии переполнены, некоторые даже вдвое против лимита наполняемости, что приводит к настоящему столпотворению в огромных спальнях, и так рассчитанных на 50-100 человек. Мало того, что в качестве спальных мест используются двухъярусные кровати, иногда на втором этаже между кроватями еще укладывают деревянные щиты, которые тоже служат спальным местом. Я видела такие конструкции в некоторых колониях, например, в Козловке.
Обычно в исправительных учреждениях баня доступна не чаще раза в неделю, также и возможность постирать нижнее белье и носильные вещи. Постельное белье стирается в прачечной раз в 10-14 дней. При спальнях имеются так называемые гигиенические комнаты, но они часто не снабжены горячей водой, стирать в них тоже запрещено.
Тем не менее, когда заходишь в общую спальню в женском общежитии, первое, что бросается в глаза - альпийская белизна кроватей. Казалось бы, это признак чистоты и уюта, но на самом деле - это обыкновенная показуха с режимной подоплекой. Это так называемая заправка "по-белому", особый способ создания лагерной красоты в переполненных дортуарах, всегда готовых к приему ведомственных и прочих комиссий. Но осужденным в таких спальнях нет места, они не хозяева даже своим кроватям - они не смеют нарушить эту белизну своими не первой свежести одеждами и телами. До отбоя, независимо от тяжести исполненной работы, женщина не может даже присесть на свою сверкающую белизной постель.
Здоровье и медицинская помощь
До трети (по другим оценкам - до половины) женщин поступает в места лишения свободы с венерическими заболеваниями, в частности - с сифилисом. Наиболее широко распространен трихомониаз. Более 5% заключенных женщин (более 3000 чел.) - ВИЧ-инфицированы; ВИЧ часто сопровождается гепатитом С, не менее опасным и куда более заразным заболеванием. 3-5% женщин больны активной формой туберкулеза. Кроме того, широко представлены алкоголизм, наркомания, соматические заболевания, из которых первое место занимают сердечно-сосудистые, в частности, гипертония, гинекологические (маточный миоматоз, другие опухолевые процессы внутренних половых органов), не менее 20% имеют разные, в том числе и серьезные, психиатрические заболевания. Данные, которые я привожу, - оценочные, точные цифры не известны.
В системе исполнения наказания медицинская помощь скудна и не может реально решить проблемы охраны здоровья. Однако за последние три года есть и успехи, в частности, в лечении туберкулеза, достигнутые, правда, за счет привлечения ресурсов международных организаций, таких как Всемирная организация здравоохранения, "Врачи без границ", Международный комитет Красного Креста и других.
Колонии получают централизованные поставки медикаментов, но их явно недостаточно. Все остальное прямо зависит от медработников - от их энергии, профессиональной пригодности, доброй воли. Мне известна колония, где энергия начмеда делает настоящие чудеса, но само присутствие такого врача в системе - тоже чудо. К сожалению, довольно часто тюремные врачи либо не имеют достаточной квалификации, либо быстро подвергаются психологической деформации и становятся сродни тюремщикам (в худшем смысле этого слова).
Особые затруднения возникают, когда необходимо оказание квалифицированной помощи в стационаре. Это связано с конвоированием в общегражданские больницы, где медперсонал далеко не всегда готов тратить время и медикаменты на пациентов из тюрьмы. Само конвоирование тоже затруднено - возникает противодействие со стороны оперативных сотрудников, и это вполне может стать причиной отказа в лечении.
В системе исполнения наказания существуют собственные, так называемые межрегиональные, больницы, в которые этапируют больных со всех концов тюремной России. Мне известны несколько из них, например, стационар в С.-Петербурге, Ростове, психиатрическая больница в Рыбинске, стационар широкого профиля в Саратове.
Про последние два заведения мне известно следующее. В конце декабря 2002 года, посещая одну из женских колоний, я беседовала с некоторыми женщинами, прибывшими этапом, а именно с теми из них, кто был отправлен на лечение, а теперь вернулся назад в колонию.
Одна из них, пожилая женщина, с сентября 2002 года получала лечение в психиатрической больнице в Рыбинске, причем этой госпитализации она упорно добивалась. Предполагалось, что она пробудет там не меньше года. Однако она вернулась через три месяца, так как больше не смогла выносить лечение, которое заключалось в больших дозах галоперидола, чрезвычайно токсичного психотропного средства аминазинового ряда, вызывающего широкие побочные действия, включая симптомы паркинсоновой болезни. Препарат чрезвычайно тяжело переносится больными, и обычно его выдают в паре с корректорами, которые снимают тремор и другие неприятные явления. В больнице она корректор не получала, кроме того, она сообщила, что все болезни в этой больнице лечатся одним только галоперидолом.
Про межрегиональную ведомственную больницу широкого профиля в Саратове ходит другая слава. Больные соматическими заболеваниями, которых этапируют туда по всем правилам этапа, длящегося от нескольких недель до месяца, часто возвращаются, так и не получив медицинской помощи. Причина, как выяснилось, в том, что лечение в этой больнице происходит только за... деньги. Либо за наличные, которые вносятся родственниками больных, либо безналичные, которые снимаются со счетов заключенных. Если денег нет, то и лечения не будет, и пациент вернется этапом в том же, если не худшем, состоянии.
Работа в исправительных учреждениях
Женские колонии работают, и это можно было бы рассматривать как благо в давно не работающей и не зарабатывающей системе исполнения наказания, если бы труд здесь нормально оплачивался и подчинялся трудовому законодательству, если бы труд здесь не был более чем каторжным.
Обратимся к "Уставу о ссыльных" - Уголовно-исполнительному кодексу дореволюционной России. 105-я статья Устава гласит: "Продолжительность каторжных работ в сутки не должна превышать 11 часов летом и 10 часов зимой, включая время на занятия в школе, и на довольствие пищею. Освобождаются от работ в выходные и религиозные праздники, согласно религии. Осужденным к ссылке в каторжные работы назначается из вырученного дохода одна десятая часть. Половина остатка расходуется на тюрьму, другая - в казну. Ссылаемые на водворение в поселение получают 30 процентов вырученного дохода. Арестанты всех наименований могут расходовать не более половины полученного дохода, остальные деньги выдаются после освобождения.
На заработок арестанта не могут быть обращаемы никакие гражданские взыскания или судебные издержки".
Теперь мы знаем, что такое каторжный труд: летом не более 11 часов, зимой - 10, и сюда входило время приема пищи и учебы. Таким образом, можно смело сократить рабочее время еще хотя бы на 2 часа, и получится 8-9 часов - почти то, что положено по Трудовому кодексу РФ, статья 91 которого гласит: "Нормальная продолжительность рабочего времени не может превышать 40 часов в неделю".
Что касается тюремного труда, то и для него есть правила, согласно статьи 104 УИК: "Продолжительность рабочего времени осужденных к лишению свободы, правила охраны труда, техники безопасности и производственной санитарии устанавливаются в соответствии с законодательством Российской Федерации о труде. Время начала и окончания работы (смены) определяется графиками сменности, устанавливаемыми администрацией исправительного учреждения по согласованию с администрацией предприятия, на котором работают осужденные".
Тем не менее на швейных фабриках, расположенных в женских исправительных учреждениях, женщины чаще всего работают по 10-12 часов в сутки, часто без выходных, денег на лицевой счет получают рублей 300, и это в лучшем случае [1 Статья 107 УИК: "В исправительных учреждениях на лицевой счет осужденных зачисляется независимо от всех удержаний не менее 25 процентов начисленных им заработной платы, пенсии или иных доходов, а на лицевой счет осужденных мужчин старше 60 лет, осужденных женщин старше 55 лет, осужденных, являющихся инвалидами первой или второй группы, несовершеннолетних осужденных, осужденных беременных женщин, осужденных женщин, имеющих детей в домах ребенка исправительного учреждения, - не менее 50 процентов начисленных им заработной платы, пенсии или иных доходов"].
Выясняется, что женские колонии работают именно потому, что получаемый ими через посредников заказ на пошив камуфляжа и других видов униформы дается на кабальных условиях: сроки сокращены до минимума, оплата за такую работу, выполняемую на чужом, часто негодном сырье, - копеечная. Так что только невзыскательный и обреченный на послушание трудовой коллектив (отказ от работы считается злостным нарушением режима содержания и наказывается ШИЗО) "конкурентоспособен" при получении этой работы.
По-человечески администрацию колоний понять можно - ведь даже небольшая прибыль, заработанная на фабрике, позволяет честной администрации улучшать питание заключенных и решать другие социальные, бытовые и медицинские проблемы отнюдь не состоятельного учреждения. Да и арестантки, хоть и надрываются на работе, зато смогут чаю и курева купить в отоварку. Если она будет, конечно.
По-человечески понять можно, а по-правовому - нельзя.
Источник
via Против насилия над женщинами
В XIX веке криминологи выделяли целый ряд преступлений, которые можно назвать в основном "женскими". В их число входили детоубийство, мужеубийство, поджоги - все они в первую очередь отражали зависимое и неравноправное положение женщины в обществе.
Такие преступления как разбой, грабеж, внесемейные убийства были почти целиком "мужскими", так же как государственные преступления, казнокрадство, изготовление фальшивых денежных знаков и т.д.
По данным известного русского криминолога И.Я. Фойницкого [Фойницкий И.Я. Женщина-преступница. Северный вестник, СПб., 1883], расцвет научной деятельности которого пришелся на последнюю четверть XIX века, в современной ему Европе женщины совершали до 20% преступлений и составляли примерно 10-16% тюремного населения. По данным криминолога М.Я. Гилинского [Гилинский Я.И. Криминология. Курс лекций. СПб., 2002] в настоящее время женская преступность вносит примерно 11-15% в общую копилку преступлений, а количество женщин-заключенных в странах европейской цивилизации, включая США, составляет в среднем 5%.
В чем же причина такого спада? Фойницкий, предсказав его, указал и на причину: "С очевидностью из наших данных вытекает вывод, весьма благоприятный для женского образования. Давая женщине новые силы, несуществующие у необразованной, для удовлетворения разнообразных потребностей жизни, оно дает ей в то же время новые понятия и идеи, сдерживающие ее от преступлений <...> у женщин, получивших образование, видели мы, за весь исследованный период времени не встретилось ни одного кровавого преступления...".
Именно это его высказывание имеет силу пророчества. Женская преступность сегодня составляет гораздо меньшую часть от мужской преступности, чем в XIX веке и даже в первой половине XX; состав женской преступности изменился - вместо 51% указанных Фойницким "кровавых" преступлений против личности, по большей части - убийств, в наше время эта часть женской преступности составляет не более 15-20%.
Нынешние исследователи считают, что семейное неблагополучие и высокая степень насилия в семье - одно из главных условий криминализации и маргинализации женщин.
Современная женская преступность
Ст. 106 Уголовного кодекса РФ гласит: "Убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, а равно убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет".
Это единственная чисто женская статья Уголовного кодекса, все остальные в равной степени затрагивают оба пола.
Современная российская криминология не уделяет большого внимания женской преступности, обычно это от трех до десяти страниц текста в толстых трехсотстраничных учебниках. Причины такой невнимательности ясны: вклад женских преступлений в общую картину преступности не оценивается специалистами как значительный, и, соответственно, не к чему и перья ломать. В этом проявляется небрежное и даже презрительное отношение общества к женским проблемам, которые в том числе порождают женскую преступность.
По данным Уполномоченного по правам человека РФ О.А. Миронова, "одним из наиболее распространенных нарушений прав человека в современном мире является насилие в отношении женщин <...> Женщины, погибшие и получившие телесные повреждения на почве семейно-бытовых конфликтов, занимают первое место среди различных категорий пострадавших от насильственных преступлений <...> Согласно данным МВД РФ, ежегодно 14 тыс. женщин погибают от рук мужей, а 2 тыс. кончают жизнь самоубийством".
Все это, без сомнения, способствует росту женской преступности, в том числе насильственной. В исправительных колониях увеличивается число женщин, осужденных за насильственные преступления против близких: мужей, сожителей, отцов и т.д.
Насильственные преступления такого рода почти никогда не находят смягчающих обстоятельств в суде. В частности, женщины, совершившие убийство или попытку убийства мужа или сожителя, который много лет садистски издевался над семьей, получают по ст. 105 ("простое убийство"; и почти никогда по ст. 107 "убийство в состоянии аффекта") срок не менее 6-7 лет, а их обездоленные дети попадают в детские дома, становятся беспризорными и, следовательно, золотым резервом преступного мира и тюрем.
Этапы
"Этап" - этим грозным словом до сих пор называется прозаическое "перемещение заключенных к местам лишения свободы". Люди, подвергнутые этому перемещению, чаще всего уже прошли как минимум три-четыре ступени системы уголовного правосудия: задержание, дознание, следствие, суд, а значит, и "обезьянник", ИВС, СИЗО, то есть они уже не понаслышке знают, что такое тюрьма. Они просидели как минимум три месяца в переполненных камерах и научены премудростям тюремной жизни. Но этап часто превосходит все, что они могут себе вообразить, даже обладая опытом и знанием.
Тяжесть этапа в большей степени выпадает на долю женщин и подростков, так как именно им приходится перемещаться на большие расстояния - ведь в 89 субъектах Российской Федерации только 40 женских колоний и 65 воспитательных, из них - для девочек только три. Это означает, что женщины более чем из половины субъектов РФ вывозятся этапами в другие области - и хорошо, если в соседние.
Дорога "к местам лишения свободы" может быть длинной и долгой. Это не одно и то же. Часто продолжительность дороги прямо не связана с длиной пути, потому что это - не прямой путь, а очень извилистый. Например, дорога из Перми в Новый Оскол, где отбывают наказание пермские девочки, длиною примерно в 2100 км, которую на обычном пассажирском поезде легко одолеть за двое суток, может длиться два месяца, так как она проходит через 5 пересыльных тюрем, вернее, через сборные отделения 5 обычных областных СИЗО, в каждом из которых перемещаемые могут пробыть до недели и больше.
Чтобы не быть голословной, привожу результаты анкетирования воспитанников Невельской колонии, проведенного мною в конце 2000 года: "Транзитом через псковское СИЗО следуют в Невельскую воспитательную колонию несовершеннолетние из других субъектов Федерации: Ленинградской, Мурманской, Архангельской, Новгородской областей, Республики Коми и Карелии. Причем более месяца на этапе было 5 чел. из 19 чел. опрошенных. Более недели - 4 чел., остальные 1-2 дня. Каждый побывал в "столыпине", 14 чел. указывают, что их ничем не кормили, трое (из тех, кто ехал долго) вспоминают знаменитую селедку и хлеб; двое - сообщают о сухом пайке, выданном в изоляторе. 17 чел. указали на недостаток еды и питья; 9 чел. в туалет не водили вообще, троих водили раз в день, четверых два раза в день, двоих раз в шесть часов, и двоих - раз в четыре часа. Четверо (из тех, кто долго путешествовал) сообщили об избиениях во время этапа: двоих била охрана, двоих - сокамерники - тоже подростки, но более сильные или "крутые".
Очевидно, что ситуация станет благополучнее, если далеко не возить.
А вот цитаты из сочинений воспитанниц Рязанской и Новооскольской колоний, написанных не в 1937 году, а в 2000-2001 годах, то есть уже в XXI веке:
Елена К., 18 лет
"Как я ехала этапом с тюрьмы до зоны. Выехала я из Екатеринбурга 17.05.00, в 4 утра ночи за нами прибыл автозак, нас было 6 малолеток и одна 19-летняя девчонка. Вот мы приехали на вокзал к "столыпину". Конвой быстро выходит: по сторонам не смотреть, бегом через рельсы до вагона. Мы с сумками тяжелыми быстро-быстро, и вот мы уже в вагоне. Ну сначала нас закрыли 12 человек в одно купе, мы попросили начальника, и он оставил в купе одних малолеток. Ехали мы где-то сутки-полтора до г. Ульяновска. Вышли и зашли в автозак, конвой был веселый, и мы пели ему песни.
Приехали, и вот заводят нас после шмона. Ужасная камера, грязь, холод, сырость, мрак, но зато общение есть с пацанами. Я увидела в полу дыру, еще такую, что рука полностью влазит, это была "кобура". Когда прошло два дня, нам надо было уезжать, но нам не хотелось, т.к. я познакомилась с пацаном, и он говорил, что любит, ну это все чушь. Нас опять в "столыпин", и меньше суток, и мы в г. Рязани; вот поднимают нас в камеру, и там ужас: человек 40-45: 10 малолеток, и остальные взрослые были, и бабы прожженные, и бабы-мужики и т.д. Хорошо, что мы там были всего 3 дня, и потом на автозаке на зону".
Тамара Ч., 17 лет
"Первый день на этапе я провела ужасно, так как с нами обращались, как с собаками, когда из ИВС нас отправляли в СИЗО. Нас посадили в автозак и повезли к "столыпину", в автозаке было темно, было душно и грязно, а когда нас загружали в вагон, то нас швыряли, как ненужные вещи, а кто шел медленно, того били дубинками по спине, вокруг меня решетки, и в этих решетках сидят десятки заключенных ребят, которые, как дикие, кидаются на сетки и расспрашивают тебя обо всем, было впечатление, как будто ты попала в джунгли, и оно осталось у меня на всю жизнь. В тройнике нас было много, очень тесно, а ехать в поезде приходилось много времени, очень хотелось есть, спать, помыться. В туалет выводят один раз, а некоторый конвой не выводит вообще, и девушки писали в бутылки и в кульки, это издевательство. В тройник нам засыпали сухую хлорку, и весь путь мы дышали ею. Этап - это ужасный путь, и, чтобы его пройти, нужно мужество, и это очень сильно влияет на психологию человека, человек ожесточается еще хуже. Я прошла через все это, и никто не мог мне помочь и заступиться".
Такая же судьба и у женщин, они часто рассказывают о своем этапе в таких же тонах. Например, в женской колонии строгого режима ЯИ-22/6, а таких колоний в России только две - эта да еще в Пермской области, в Березняках. Женщин сюда везут уже не из 30, а из 45 субъектов РФ. Начальник колонии не без основания считает, что это чисто формальный подход, так как особой разницы между общим и строгим режимом для женщин нет, а потому без особого ущерба для исполнения наказания можно сделать участок строгого режима в обычной колонии.
В польском Уголовном кодексе, например, есть особая статья, которая регламентирует исполнение наказания в отношении женщин: поляки углядели психологические особенности женщин, главной из которых они сочли привязанность к семье и потому записали у себе в законе, что женщина имеет право отбывать наказание рядом с домом.
Бытовые и санитарные условия
В 1999 году Центром содействия реформе уголовного правосудия был предпринят мониторинг с целью выявления соответствия между существующей практикой содержания женщин в местах лишения свободы и Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными ООН. Он проводился в шести женских учреждениях - в трех колониях и трех СИЗО, где содержатся женщины.
Открытием этого исследования было то, что сложившиеся еще в советский период условия отбывания наказания не учитывают психологические и физиологические особенности женщин, иначе говоря, женщины содержатся как мужчины или, точнее, как некий усредненный человек без учета половых, возрастных и прочих индивидуальных особенностей.
Это обнаружилось во множестве фактов, а самым показательным оказалось то, что женщины детородного возраста не получают гигиенических принадлежностей, необходимых им ежемесячно по физиологическим, не зависящим от них причинам, говоря проще - они не получают гигроскопичного материала или прокладок во время менструаций. Нашим законодателем не предусмотрена выдача необходимых гигиенических средств для заключенных-женщин. Практики иногда стараются исправить ошибку законодателя, но они почти никогда не могут самостоятельно справиться с этой проблемой.
Женщины, не обладая достаточными средствами, а также техническими возможностями для покупки прокладок (они не всегда имеются в ларьке, и осужденные не всегда имеют достаточно денег на лицевом счету), пытаются как-то выйти из сложившегося положения. Но какими способами! Мне известны случаи, когда осужденные женщины в качестве гигиенических тампонов использовали техническую вату, которую потихоньку брали на швейной фабрике. По мнению гинеколога одной из колоний, это приводит к серьезным осложнениям в мочеполовой сфере.
Вот ответ на вопрос о санитарно-гигиенических условиях одной заключенной: "Рвем одежду и матрасы для "гигиенических нужд". Стирать можно только раз в неделю на прачке, независимо от менструального цикла. В раковинах общежития стирать нельзя - будет рапорт".
Многие женские колонии переполнены, некоторые даже вдвое против лимита наполняемости, что приводит к настоящему столпотворению в огромных спальнях, и так рассчитанных на 50-100 человек. Мало того, что в качестве спальных мест используются двухъярусные кровати, иногда на втором этаже между кроватями еще укладывают деревянные щиты, которые тоже служат спальным местом. Я видела такие конструкции в некоторых колониях, например, в Козловке.
Обычно в исправительных учреждениях баня доступна не чаще раза в неделю, также и возможность постирать нижнее белье и носильные вещи. Постельное белье стирается в прачечной раз в 10-14 дней. При спальнях имеются так называемые гигиенические комнаты, но они часто не снабжены горячей водой, стирать в них тоже запрещено.
Тем не менее, когда заходишь в общую спальню в женском общежитии, первое, что бросается в глаза - альпийская белизна кроватей. Казалось бы, это признак чистоты и уюта, но на самом деле - это обыкновенная показуха с режимной подоплекой. Это так называемая заправка "по-белому", особый способ создания лагерной красоты в переполненных дортуарах, всегда готовых к приему ведомственных и прочих комиссий. Но осужденным в таких спальнях нет места, они не хозяева даже своим кроватям - они не смеют нарушить эту белизну своими не первой свежести одеждами и телами. До отбоя, независимо от тяжести исполненной работы, женщина не может даже присесть на свою сверкающую белизной постель.
Здоровье и медицинская помощь
До трети (по другим оценкам - до половины) женщин поступает в места лишения свободы с венерическими заболеваниями, в частности - с сифилисом. Наиболее широко распространен трихомониаз. Более 5% заключенных женщин (более 3000 чел.) - ВИЧ-инфицированы; ВИЧ часто сопровождается гепатитом С, не менее опасным и куда более заразным заболеванием. 3-5% женщин больны активной формой туберкулеза. Кроме того, широко представлены алкоголизм, наркомания, соматические заболевания, из которых первое место занимают сердечно-сосудистые, в частности, гипертония, гинекологические (маточный миоматоз, другие опухолевые процессы внутренних половых органов), не менее 20% имеют разные, в том числе и серьезные, психиатрические заболевания. Данные, которые я привожу, - оценочные, точные цифры не известны.
В системе исполнения наказания медицинская помощь скудна и не может реально решить проблемы охраны здоровья. Однако за последние три года есть и успехи, в частности, в лечении туберкулеза, достигнутые, правда, за счет привлечения ресурсов международных организаций, таких как Всемирная организация здравоохранения, "Врачи без границ", Международный комитет Красного Креста и других.
Колонии получают централизованные поставки медикаментов, но их явно недостаточно. Все остальное прямо зависит от медработников - от их энергии, профессиональной пригодности, доброй воли. Мне известна колония, где энергия начмеда делает настоящие чудеса, но само присутствие такого врача в системе - тоже чудо. К сожалению, довольно часто тюремные врачи либо не имеют достаточной квалификации, либо быстро подвергаются психологической деформации и становятся сродни тюремщикам (в худшем смысле этого слова).
Особые затруднения возникают, когда необходимо оказание квалифицированной помощи в стационаре. Это связано с конвоированием в общегражданские больницы, где медперсонал далеко не всегда готов тратить время и медикаменты на пациентов из тюрьмы. Само конвоирование тоже затруднено - возникает противодействие со стороны оперативных сотрудников, и это вполне может стать причиной отказа в лечении.
В системе исполнения наказания существуют собственные, так называемые межрегиональные, больницы, в которые этапируют больных со всех концов тюремной России. Мне известны несколько из них, например, стационар в С.-Петербурге, Ростове, психиатрическая больница в Рыбинске, стационар широкого профиля в Саратове.
Про последние два заведения мне известно следующее. В конце декабря 2002 года, посещая одну из женских колоний, я беседовала с некоторыми женщинами, прибывшими этапом, а именно с теми из них, кто был отправлен на лечение, а теперь вернулся назад в колонию.
Одна из них, пожилая женщина, с сентября 2002 года получала лечение в психиатрической больнице в Рыбинске, причем этой госпитализации она упорно добивалась. Предполагалось, что она пробудет там не меньше года. Однако она вернулась через три месяца, так как больше не смогла выносить лечение, которое заключалось в больших дозах галоперидола, чрезвычайно токсичного психотропного средства аминазинового ряда, вызывающего широкие побочные действия, включая симптомы паркинсоновой болезни. Препарат чрезвычайно тяжело переносится больными, и обычно его выдают в паре с корректорами, которые снимают тремор и другие неприятные явления. В больнице она корректор не получала, кроме того, она сообщила, что все болезни в этой больнице лечатся одним только галоперидолом.
Про межрегиональную ведомственную больницу широкого профиля в Саратове ходит другая слава. Больные соматическими заболеваниями, которых этапируют туда по всем правилам этапа, длящегося от нескольких недель до месяца, часто возвращаются, так и не получив медицинской помощи. Причина, как выяснилось, в том, что лечение в этой больнице происходит только за... деньги. Либо за наличные, которые вносятся родственниками больных, либо безналичные, которые снимаются со счетов заключенных. Если денег нет, то и лечения не будет, и пациент вернется этапом в том же, если не худшем, состоянии.
Работа в исправительных учреждениях
Женские колонии работают, и это можно было бы рассматривать как благо в давно не работающей и не зарабатывающей системе исполнения наказания, если бы труд здесь нормально оплачивался и подчинялся трудовому законодательству, если бы труд здесь не был более чем каторжным.
Обратимся к "Уставу о ссыльных" - Уголовно-исполнительному кодексу дореволюционной России. 105-я статья Устава гласит: "Продолжительность каторжных работ в сутки не должна превышать 11 часов летом и 10 часов зимой, включая время на занятия в школе, и на довольствие пищею. Освобождаются от работ в выходные и религиозные праздники, согласно религии. Осужденным к ссылке в каторжные работы назначается из вырученного дохода одна десятая часть. Половина остатка расходуется на тюрьму, другая - в казну. Ссылаемые на водворение в поселение получают 30 процентов вырученного дохода. Арестанты всех наименований могут расходовать не более половины полученного дохода, остальные деньги выдаются после освобождения.
На заработок арестанта не могут быть обращаемы никакие гражданские взыскания или судебные издержки".
Теперь мы знаем, что такое каторжный труд: летом не более 11 часов, зимой - 10, и сюда входило время приема пищи и учебы. Таким образом, можно смело сократить рабочее время еще хотя бы на 2 часа, и получится 8-9 часов - почти то, что положено по Трудовому кодексу РФ, статья 91 которого гласит: "Нормальная продолжительность рабочего времени не может превышать 40 часов в неделю".
Что касается тюремного труда, то и для него есть правила, согласно статьи 104 УИК: "Продолжительность рабочего времени осужденных к лишению свободы, правила охраны труда, техники безопасности и производственной санитарии устанавливаются в соответствии с законодательством Российской Федерации о труде. Время начала и окончания работы (смены) определяется графиками сменности, устанавливаемыми администрацией исправительного учреждения по согласованию с администрацией предприятия, на котором работают осужденные".
Тем не менее на швейных фабриках, расположенных в женских исправительных учреждениях, женщины чаще всего работают по 10-12 часов в сутки, часто без выходных, денег на лицевой счет получают рублей 300, и это в лучшем случае [1 Статья 107 УИК: "В исправительных учреждениях на лицевой счет осужденных зачисляется независимо от всех удержаний не менее 25 процентов начисленных им заработной платы, пенсии или иных доходов, а на лицевой счет осужденных мужчин старше 60 лет, осужденных женщин старше 55 лет, осужденных, являющихся инвалидами первой или второй группы, несовершеннолетних осужденных, осужденных беременных женщин, осужденных женщин, имеющих детей в домах ребенка исправительного учреждения, - не менее 50 процентов начисленных им заработной платы, пенсии или иных доходов"].
Выясняется, что женские колонии работают именно потому, что получаемый ими через посредников заказ на пошив камуфляжа и других видов униформы дается на кабальных условиях: сроки сокращены до минимума, оплата за такую работу, выполняемую на чужом, часто негодном сырье, - копеечная. Так что только невзыскательный и обреченный на послушание трудовой коллектив (отказ от работы считается злостным нарушением режима содержания и наказывается ШИЗО) "конкурентоспособен" при получении этой работы.
По-человечески администрацию колоний понять можно - ведь даже небольшая прибыль, заработанная на фабрике, позволяет честной администрации улучшать питание заключенных и решать другие социальные, бытовые и медицинские проблемы отнюдь не состоятельного учреждения. Да и арестантки, хоть и надрываются на работе, зато смогут чаю и курева купить в отоварку. Если она будет, конечно.
По-человечески понять можно, а по-правовому - нельзя.
Источник
via Против насилия над женщинами