Андреа Дворкин. Письмо из зоны военных действий (1986). Часть I
Оригинал взят у shaumaenigma в Андреа Дворкин. Письмо из зоны военных действий (1986)
«Письмо из зоны военных действий», написанное по приглашению женщин из первого феминистского журнала Германии «Эмма», было напечатано в журнале «Эмма» на немецком языке и в «Классекампен» на норвежском. На английском же это письмо публикуется впервые.
Сестры! Я не знаю, кто вы и сколько вас, но я расскажу вам, что с нами произошло. Мы были храбрыми, но были и глупыми. Некоторые из нас сотрудничали, но я не знаю, к чему это привело. Сейчас конец 1986 года, и мы проигрываем. Идет война мужчин против женщин, зона военных действий - Соединенные Штаты. Каждые восемнадцать секунд здесь избивают женщину, причем делает это ее муж или мужчина, с которым она живет, а не сумасшедший незнакомец в темном переулке. Поймите: и незнакомцы в переулках избивают женщин, но это считается преступлением иной категории - нападением, не имеющим отношения к полу, уличным преступлением, насилием, свойственным большому городу. Избиение женщин знакомыми им мужчинами - самое распространенное преступление в стране. Так утверждает ФБР, а не только феминистки. Каждые три минуты насилуют женщину, и почти в половине случаев это делает знакомый ей мужчина. 44 % взрослых женщин в Соединенных Штатах подвергались изнасилованию хотя бы один раз. В 41 % случаев (по некоторым данным - в 71 %) насильников было двое или больше. Таким образом, вопрос не в том, сколько изнасилований, а в том, сколько насильников. Каждый год происходит около 16000 новых случаев отцовско-дочернего инцеста. 38 % девочек в нынешнем поколении детей подверглись растлению. В наше время менее 8 % женщин никогда не имели нежелательного сексуального контакта в той или иной форме - от нападения до домогательств.
Мы продолжаем называть эту войну обычной жизнью. Никому ничего не известно. Мужчины делают это не специально. В этой войне сутенеры, создающие порнографию, - это те же эсесовцы, элита, садистски настроенные, милитаристские, хорошо организованные тылы. Они организовали отлаженную и все расширяющуюся систему эксплуатации и насилия, в которой женщины и дети подвергаются жестокому обращению как низшие существа. В этом году эти люди заработают 10 миллиардов долларов.
Понимание приходит к нам слишком медленно. Они затыкают нам рты кляпами ради собственного развлечения, связывают нас, словно мы всего лишь мясо, подвешивают нас на деревьях, на потолке, в дверных проемах и на разделочных крюках - и многие утверждают, что истязаемым женщинам это нравится, и мы не имеем права мешать им (женщинам) приятно проводить время. Они насилуют нас ради развлечения или позволяют другим мужчинам, а иногда и животным, насиловать нас, записывают это на пленку и показывают в кинотеатрах, печатают в журналах, а нормальные мужчины, не сутенеры (они ничего не знают и делают это вовсе не специально), платят, чтобы посмотреть на это. Нам говорят, что и сутенеры, и нормальные мужчины - свободные граждане свободного общества, что они всего лишь пользуются данными им правами, что мы - ханжи, потому что это - секс, и настоящие женщины не возражают против применения силы в небольших дозах, да им за это еще и платят, так чего возмущаться? У сутенеров и у нормальных мужчин есть конституция, в которой говорится, что насилие на пленке - это «свобода слова», которую надо защищать. Строго говоря, этого там не говорится, поскольку камеру тогда еще не изобрели, но они интерпретируют конституцию подобным образом, чтобы защитить свои развлечения. У них есть законы и судьи, называющие подвешивание женщин на деревьях «свободой слова». В некоторых из этих фильмах на женщин мочатся, испражняются, их режут, калечат, а ученые и политики называют это «свободой слова». Конечно, политики осуждают их. Существуют фотографии, на которых женские груди зажимают мышеловкой, фотографии, на которых инородные предметы (в том числе ножи, огнестрельное оружие, стекло) засовывают нам во влагалище, фотографии, на которых мы подвергаемся групповому насилию, побоям, пыткам, а журналисты и интеллектуалы говорят: Конечно, женщины часто подвергаются насилию, но… Но что, мудила? Но этой страной управляем мы, сука.
Если собираетесь причинять женщине вред в Соединенных Штатах, непременно сфотографируйте процесс. Это подтвердит, что травмы, нанесенные ей, выражают точку зрения, а это неприкосновенно в свободном обществе. Слушай, мужик, демократия дает тебе право не любить женщин. Если вдруг жертва прижмет тебя за насилие над ней, что вряд ли, фотографии все равно будут защищены конституционно, ведь это столь красноречивый образец искусства. Женщина, ее страдания, ее боль, унижение, ее улыбка - ты ведь заставил ее улыбаться, не так ли? - все это может быть продано миллионам нормальных мужчин (опять они!), которые - так утверждает подходящая теория - испытают катарсис, глядя на нее. Со снафф-фильмами дело обстоит так же. Вы можете пытать женщину, выпотрошить ее, эякулировать на ее расчлененную матку, но даже если когда-нибудь вас посадят за убийство (довольно простенький эвфемизм), фильм защищен законом как слово.
Вначале феминизм был примитивен. Если что-то причиняло женщинам вред, феминистки выступали против этого, а не за. В 1970 году радикальные феминистки оккупировали офис якобы радикального издания «Grove Press», поскольку оно печатало порнографию, нацеленную якобы на сексуальную революцию, и эксплуатировало своих сотрудниц. Издатель «Гроува», выдающийся революционер, счел враждебную демонстрацию происками ЦРУ. Его чистейший радикализм не помешал ему вызвать жестоких нью-йоркских полицейских, которые выволокли женщин из его офиса и арестовали их за противоправное вторжение на его частную территорию. В том же 1970 году радикальные феминистки захватили «Крысу», подпольную газетенку, которая во имя революции посвятила себя как порнографии, так и мужскому шовинизму. Только так можно было привлечь внимание к гендеру на радикально левом фронте. Порнографы, умеющие принимать стратегические решения и знающие, что они делают, среагировали быстро. «Эти бабы - наши природные враги, - писал Хью Хефнер в секретном послании, попавшем к феминисткам с помощью секретарей «Плейбоя». - Пора сразиться с ними… Мне нужен шокирующий материал, который нанесет удар по этим воинствующим феминисткам». Что он получил - так это гигантские, взрывоопасные демонстрации в клубах «Плейбоя» в больших городах.
Выступления против порнографии продолжались на местном уровне. СМИ игнорировали их, но это была часть феминистского противодействия насилию. Во многих городах независимо друг от друга сформировались группы под названием «Женщины против насилия над женщинами». Феминистки расценивали порнографию (без исключения) как женоненавистническое, насильственное и насильническое явление. Робин Морган точно определила порнографию как теорию, практика которой - изнасилование. Сьюзан Браунмиллер, позже основавшая чрезвычайно влиятельное движение «Женщины против порнографии», видела в порнографии пропаганду женоненавистничества, которая содействует изнасилованиям. Эти взгляды не казались феминисткам, начинавшим осознавать гИноцидную и террористическую подоплеку насилия над женщинами, банальными. Это были рождающиеся политические инсайты, а не заученные лозунги.
В 1975 году газеты Чикаго и Нью-Йорка написали о фильмах жанра «снафф». Полиция, пытавшаяся выследить распространителей, заявила, что где-то в Центральной Америке проституток пытают, медленно расчленяют, а затем убивают, снимая все это на камеру. Организованные преступные группировки продают записи частным коллекционерам в Соединенных Штатах.
В феврале 1976 года, за день-два до дня рождения Сьюзен Энтони, шикарный первоэкранный кинотеатр на Таймс-сквер показал то, что было якобы настоящим снафф-фильмом. Над просторной площадью возвышалась афиша: неоновые буквы высотой в несколько футов складывались в слово «Снафф», под которым было написано: «Сделано в Южной Америке, где жизнь ничего не стоит». На рекламных плакатах в метро было изображено разрезанное пополам женское тело.
Мы чувствовали отчаяние, ярость, боль, горе. Каждую ночь мы устраивали пикеты. Каждую ночь шел дождь. Мы маршировали кругами. Мы наблюдали, как мужчины ведут женщин на свидание. Мы видели, как женщины выходили из кинотеатра, и их тошнило, но они все равно шли домой со своими мужчинами. Мы раздавали листовки. Мы кричали на каждом углу. Были и случаи вандализма, но этого оказалось недостаточно, чтобы отменить показ. Мы пытались привлечь полицию и окружного прокурора. Вы и не представляете, насколько эти парни уважают свободу слова.
Сутенер, занимавшийся распространением фильма, приходил, чтобы понаблюдать за пикетами и посмеяться над нами. Проходившие мимо мужчины тоже смеялись. Смеялись и журналисты. Американский союз защиты гражданских свобод насмехался над нами через своих представителей (в то время это были мужчины). Полицейские не просто смеялись. Они организовывали баррикады, пуская в ход свои тела, оружие, дубинки, - чтобы защитить фильм от женщин. Один из них толкнул меня под машину. Троих протестующих арестовали и посадили в изолятор за использование оскорбительной лексики при разговоре с менеджером кинотеатра. Согласно конституции Соединенных Штатов, обсценная лексика - это не слово. Поймите: дело не в том, что обсценная лексика - это незащищенное слово, а в том, что это вообще не считается словом. Протестующие использовали эту лексику, но она не считалась словом. Увечья, наносимые женщинам в снафф-фильме, нож, расчленяющий женское тело, - вот это слово. Нам пришлось запомнить это.
Конечно, мы многому научились. Жизнь, может быть, ничего и не стоит, но знание - штука недешевая. Мы узнали, что полиция защищает собственность, а порнография - это собственность. Мы узнали, что борцам за гражданские свободы на все наплевать, дорогая моя: убийство женщины, записанное на пленку ради оргазма, это слово, и они особенно не возражают (это было до того, как они поняли, что нужно говорить, что насилие над женщинами - это плохо). Американский союз защиты гражданских свобод (American Civil Liberties Union, ACLU) не страдал угрызениями совести. Окружной прокурор даже разыскал так называемую «актрису» из фильма, чтобы доказать, что она жива. Он провел пресс-конференцию. Он сказал, что единственным нарушенным законом здесь является закон о мошенничестве. Он фактически бросил нам вызов. Мы могли бы попытаться подловить сутенеров на мошенничестве, но нам ясно дали понять, что будь фильм настоящим, ни один закон Соединенных Штатов не был бы нарушен, потому что убийство произошло не на нашей территории. Итак, мы узнали это. Пока в Нью-Йорке показывали «Снафф», в Ист-Ривер были обнаружены разрубленные на куски тела нескольких женщин, а нескольким проституткам отрубили головы. Мы узнали и об этом.
Когда мы начали протест против «Снаффа», так называемые феминистски настроенные адвокаты, многие из которых были «левыми» в душе, были на нашей стороне. Ни одна женщина не могла остаться в стороне. Мы видели, как радикальные мужчины-юристы давят на них, угрожают им, высмеивают их, оскорбляют и запугивают, и они отступили. Они ушли домой, они не вернулись. Мы видели, как они научились любить свободу речи сильнее, чем женщин. Если «Снафф» не тронул их маленькие радикальные сердечки, что же могло заставить их снова выдвинуть женщину на первый план?
Произошли важные события. В ноябре 1978 года в Сан-Франциско состоялась первая феминистская конференция по вопросам порнографии. Ее кульминацией стал первый в стране марш «Вернем себе ночь»: более 3000 женщин на одну ночь оккупировали район Сан-Франциско, где снималась порнография. В октябре 1979 года более 5000 женщин и мужчин вышли на Таймс-сквер. В одном из документальных фильмов об этом марше показан мужчина, пришедший на Таймс-сквер, чтобы купить секс. Он смотрит на поток женщин, разлившийся на двадцать кварталов, и говорит удивленно и разочарованно: «Не могу найти ни одной гребаной женщины». В 1980 году Линда Марчиано выпустила книгу «Испытание». Известная всему миру как Линда Лавлейс, порно-звезда из фильма «Глубокая глотка», Марчиано заявила, что ее заставляли заниматься проституцией и сниматься в порнографии. Ее насиловали и избивали, а ее муж-сутенер (у которого были на нее законные права, поскольку они состояли в браке) держал ее в сексуальном рабстве, принуждал к сексу с собакой для съемки в фильме, подвергал такому жестокому обращению, которое и не снилось многим политзаключенным. И все же она осмелилась выжить, бежать и назвать имена тех, кто использовал ее для секса (включая Хью Хефнера из «Плейбоя» и Эла Голдштейна из порножурнала «Screw»). Мир нормальных мужчин (потребителей) не поверил ей. Они доверяли «Глубокой глотке». Зато ей поверили феминистки. Сегодня Марчиано - пламенная феминистка и противница порнографии.
В 1980 году, читая «Испытание», я поняла, что в случае Линды, принужденной к проституции, были нарушены все гражданские права, защищенные законом в этой стране. Я стала рассматривать групповое изнасилование, изнасилование в браке, избиение, проституцию и прочие формы сексуального насилия как нарушение гражданских прав, систематическое проявление которого было неотъемлемой частью порно-бизнеса (без этого порнография не могла существовать). Стало ясно, что порнографы нарушают права женщин так же, как Ку-клукс-клан нарушал права черных в этой стране. Порнографы - это наши собственные террористы, желающие заклеймить тех, кто был рожден в женском теле, как низших существ. Статус женщины как существа второго сорта создается посредством сексуального насилия, а имя всей системы женской субординации - это порнография. Оргазм и сексуальное удовольствие мужчин являются синонимом порнографически откровенного неравенства женщин. Либо мы люди, равноправные граждане, и тогда порнографы не могут безнаказанно творить то, что они творят, да еще и под защитой конституции; либо мы - низшие существа, не защищенные законом в равной степени с другими, так что сутенеры имеют право истязать нас, нормальные мужчины - получать от этого удовольствие, сутенеры и их адвокаты (и нормальные мужчины) - называть это свободой слова, а мы - жить в аду. Либо порнографы и порнография нарушают гражданские права женщин, либо женщины не имеют права на равенство.
Я спросила Кэтрин МакКиннон, стоявшую у истоков судебных процессов о сексуальных домогательствах, не можем ли мы подать в суд от имени Линды. Китти работала со мной, Глорией Стайнем (первой отважной сторонницей Линды) и несколькими адвокатами в течение года, чтобы дать ход делу о нарушении гражданских прав. В конце концов, у нас ничего не получилось, потому что у преступлений, совершенных в отношении Линды, истек срок давности, а против показа фильмов, в которых она вынуждена была принимать участие, и получения с них прибыли нет законов. Мы с Китти были в отчаянии. Глория сказала, что наше время придет. Так и случилось - 30 декабря 1983 года в Миннеаполисе, когда городской совет принял первый закон, признающий порнографию нарушением гражданских прав женщин. В Миннеаполисе, политически прогрессивном городе, много лет велось наступление на порнографию как на классовую проблему. Политики цинично вытесняли магазины для взрослых в те районы города, где жили бедные и черные. Насилие против женщин и детей, и без того лишенных гражданских прав, выросло неимоверно, и эти районы испытали разрушительные для экономики последствия переезда легального бизнеса в другие места. Закон о гражданских правах был принят в Миннеаполисе, потому что бедные, цветные (особенно коренные американцы и черные) и феминистки требовали справедливости.
Но прежде всего, необходимо понять вот что. С 1970 года, особенно после «Снаффа», феминистки атаковали порнографов напрямую: по-военному, агрессивно, рискованно, бесстрашно. Мы провели тысячи демонстраций. Некоторые из них проходили в кинотеатрах, и, видя, как женщинам причиняют боль на экране, феминистки вопили во всю глотку. Полиция насильно вытаскивала феминисток из кинотеатров, считая крики на пленке словом, а крики феминисток - нарушением общественного спокойствия. Мы размахивали баннерами во время показов фильмов. Мы лили кровь на журналы и сексуальные атрибуты, предназначенные для нанесения вреда женщинам. Гражданское неповиновение, сидячие забастовки, уничтожение журналов и собственности, фотографии потребителей, пикетирование, распространение листовок, письма и дебаты на общественных форумах - все это устраивалось в течение многих лет без передышки. Женщин постоянно арестовывали, полиция, конечно же, защищала порнографов. Во время одного из судов присяжных трех женщин обвинили в совершении двух тяжких уголовных преступлений и одного легкого за то, что они вылили кровь на порнографическую продукцию и заявили, что сделали это, чтобы предотвратить большее зло - изнасилование, а также, что кровь там уже была, они лишь сделали ее видимой. Их оправдали, когда присяжные выслушали показания самих жертв: изнасилованной женщины и склоненного к инцесту подростка - о том, как порнография действительно используется при изнасиловании и инцесте.
Поймите же и следующее: феминизм работает. По крайней мере, примитивный феминизм работает. Мы использовали милитаристский активизм, чтобы бросить вызов и попытаться уничтожить мужчин, которые существуют, чтобы мучить женщин, то есть сутенеров, создающих порнографию. Мы хотели уничтожить - не просто вежливо ограничить, но уничтожить - их власть над нами, и миллионы женщины, поначалу в одиночестве, начали вспоминать или осознавать или подыскивать слова, чтобы описать, как они сами столкнулись со злом порнографии, что произошло с ними из-за этого. До того, как феминистки атаковали порнографов, каждая женщина, как обычно бывает, считала, что порнография нанесла ущерб только ей. Каждая женщина жила в изоляции, в страхе, страдала от стыда. Террор порождает тишину. Каждая женщина жила в нерушимой тишине. Изнасилование, инцест, избиение глубоко ранили каждую женщину, но произошло еще кое-что, что-то, для чего не было ни названия, ни слов. Когда понемногу, случай за случаем, стала известна роль порнографии в создании сексуального насилия - изнасилование за изнасилованием, избиение за избиением, жертва за жертвой, - изменилось наше понимание природы сексуального насилия. Разговоров только об изнасиловании, только об избиении или только об инцесте недостаточно, чтобы выразить масштаб насилия над женщинами. Изнасилование, избиение жены, проституция или инцест не были отдельными, самостоятельными феноменами. Мы полагали: некоторые насилуют, некоторые избивают, некоторые трахают маленьких девочек. Мы приняли инертную модель мужской сексуальности: у мужчин есть фетиши; например, женщина всегда должна быть блондинкой, акт, приводящий к оргазму, всегда одинаков. Но создаваемое порнографией насилие - совсем иное: это многогранное, сложное по форме насилие, нарушения прав каждой отдельной женщины, во многом связанные друг с другом, чрезвычайно динамичный садизм. Мы обнаружили, что когда порнография создавала сексуальное насилие, мужчины обучались любым новым фокусам, которым учили их порнографы. Мы узнали, что все, что ранило или унижало женщин, мужчины, приобретающие порнографию, могли воспринимать как секс. Мужские сексуальные практики могли радикально измениться, чтобы включать в себя унижение и оскорбление, пропагандируемое порнографией. Мы узнали, что сексуальное насилие в жизни женщины многогранно и порнография тесно связана с ним как фактор: порнография применяется для инициации инцеста, а ребенка потом снимают в порнографии; муж, интересующийся порнографией, не просто избивает жену, но связывает ее, вешает ее, пытает ее, принуждает ее к занятиям проституцией и снимает ее на камеру; применение порнографии в групповом изнасиловании означает, что групповое изнасилование осуществляется согласно заранее написанному сценарию, и садизм группового изнасилования усиливается с подачи порнографов. Вынужденные съемки вынужденного секса стали новым видом сексуального насилия над женщиной. Порнография создала, своего рода, концентрационный лагерь для женщин и детей. И это не преувеличение.
Перевод: Евгений Жук (1, 2)
Редактура: shaumaenigma
«Письмо из зоны военных действий», написанное по приглашению женщин из первого феминистского журнала Германии «Эмма», было напечатано в журнале «Эмма» на немецком языке и в «Классекампен» на норвежском. На английском же это письмо публикуется впервые.
Сестры! Я не знаю, кто вы и сколько вас, но я расскажу вам, что с нами произошло. Мы были храбрыми, но были и глупыми. Некоторые из нас сотрудничали, но я не знаю, к чему это привело. Сейчас конец 1986 года, и мы проигрываем. Идет война мужчин против женщин, зона военных действий - Соединенные Штаты. Каждые восемнадцать секунд здесь избивают женщину, причем делает это ее муж или мужчина, с которым она живет, а не сумасшедший незнакомец в темном переулке. Поймите: и незнакомцы в переулках избивают женщин, но это считается преступлением иной категории - нападением, не имеющим отношения к полу, уличным преступлением, насилием, свойственным большому городу. Избиение женщин знакомыми им мужчинами - самое распространенное преступление в стране. Так утверждает ФБР, а не только феминистки. Каждые три минуты насилуют женщину, и почти в половине случаев это делает знакомый ей мужчина. 44 % взрослых женщин в Соединенных Штатах подвергались изнасилованию хотя бы один раз. В 41 % случаев (по некоторым данным - в 71 %) насильников было двое или больше. Таким образом, вопрос не в том, сколько изнасилований, а в том, сколько насильников. Каждый год происходит около 16000 новых случаев отцовско-дочернего инцеста. 38 % девочек в нынешнем поколении детей подверглись растлению. В наше время менее 8 % женщин никогда не имели нежелательного сексуального контакта в той или иной форме - от нападения до домогательств.
Мы продолжаем называть эту войну обычной жизнью. Никому ничего не известно. Мужчины делают это не специально. В этой войне сутенеры, создающие порнографию, - это те же эсесовцы, элита, садистски настроенные, милитаристские, хорошо организованные тылы. Они организовали отлаженную и все расширяющуюся систему эксплуатации и насилия, в которой женщины и дети подвергаются жестокому обращению как низшие существа. В этом году эти люди заработают 10 миллиардов долларов.
Понимание приходит к нам слишком медленно. Они затыкают нам рты кляпами ради собственного развлечения, связывают нас, словно мы всего лишь мясо, подвешивают нас на деревьях, на потолке, в дверных проемах и на разделочных крюках - и многие утверждают, что истязаемым женщинам это нравится, и мы не имеем права мешать им (женщинам) приятно проводить время. Они насилуют нас ради развлечения или позволяют другим мужчинам, а иногда и животным, насиловать нас, записывают это на пленку и показывают в кинотеатрах, печатают в журналах, а нормальные мужчины, не сутенеры (они ничего не знают и делают это вовсе не специально), платят, чтобы посмотреть на это. Нам говорят, что и сутенеры, и нормальные мужчины - свободные граждане свободного общества, что они всего лишь пользуются данными им правами, что мы - ханжи, потому что это - секс, и настоящие женщины не возражают против применения силы в небольших дозах, да им за это еще и платят, так чего возмущаться? У сутенеров и у нормальных мужчин есть конституция, в которой говорится, что насилие на пленке - это «свобода слова», которую надо защищать. Строго говоря, этого там не говорится, поскольку камеру тогда еще не изобрели, но они интерпретируют конституцию подобным образом, чтобы защитить свои развлечения. У них есть законы и судьи, называющие подвешивание женщин на деревьях «свободой слова». В некоторых из этих фильмах на женщин мочатся, испражняются, их режут, калечат, а ученые и политики называют это «свободой слова». Конечно, политики осуждают их. Существуют фотографии, на которых женские груди зажимают мышеловкой, фотографии, на которых инородные предметы (в том числе ножи, огнестрельное оружие, стекло) засовывают нам во влагалище, фотографии, на которых мы подвергаемся групповому насилию, побоям, пыткам, а журналисты и интеллектуалы говорят: Конечно, женщины часто подвергаются насилию, но… Но что, мудила? Но этой страной управляем мы, сука.
Если собираетесь причинять женщине вред в Соединенных Штатах, непременно сфотографируйте процесс. Это подтвердит, что травмы, нанесенные ей, выражают точку зрения, а это неприкосновенно в свободном обществе. Слушай, мужик, демократия дает тебе право не любить женщин. Если вдруг жертва прижмет тебя за насилие над ней, что вряд ли, фотографии все равно будут защищены конституционно, ведь это столь красноречивый образец искусства. Женщина, ее страдания, ее боль, унижение, ее улыбка - ты ведь заставил ее улыбаться, не так ли? - все это может быть продано миллионам нормальных мужчин (опять они!), которые - так утверждает подходящая теория - испытают катарсис, глядя на нее. Со снафф-фильмами дело обстоит так же. Вы можете пытать женщину, выпотрошить ее, эякулировать на ее расчлененную матку, но даже если когда-нибудь вас посадят за убийство (довольно простенький эвфемизм), фильм защищен законом как слово.
Вначале феминизм был примитивен. Если что-то причиняло женщинам вред, феминистки выступали против этого, а не за. В 1970 году радикальные феминистки оккупировали офис якобы радикального издания «Grove Press», поскольку оно печатало порнографию, нацеленную якобы на сексуальную революцию, и эксплуатировало своих сотрудниц. Издатель «Гроува», выдающийся революционер, счел враждебную демонстрацию происками ЦРУ. Его чистейший радикализм не помешал ему вызвать жестоких нью-йоркских полицейских, которые выволокли женщин из его офиса и арестовали их за противоправное вторжение на его частную территорию. В том же 1970 году радикальные феминистки захватили «Крысу», подпольную газетенку, которая во имя революции посвятила себя как порнографии, так и мужскому шовинизму. Только так можно было привлечь внимание к гендеру на радикально левом фронте. Порнографы, умеющие принимать стратегические решения и знающие, что они делают, среагировали быстро. «Эти бабы - наши природные враги, - писал Хью Хефнер в секретном послании, попавшем к феминисткам с помощью секретарей «Плейбоя». - Пора сразиться с ними… Мне нужен шокирующий материал, который нанесет удар по этим воинствующим феминисткам». Что он получил - так это гигантские, взрывоопасные демонстрации в клубах «Плейбоя» в больших городах.
Выступления против порнографии продолжались на местном уровне. СМИ игнорировали их, но это была часть феминистского противодействия насилию. Во многих городах независимо друг от друга сформировались группы под названием «Женщины против насилия над женщинами». Феминистки расценивали порнографию (без исключения) как женоненавистническое, насильственное и насильническое явление. Робин Морган точно определила порнографию как теорию, практика которой - изнасилование. Сьюзан Браунмиллер, позже основавшая чрезвычайно влиятельное движение «Женщины против порнографии», видела в порнографии пропаганду женоненавистничества, которая содействует изнасилованиям. Эти взгляды не казались феминисткам, начинавшим осознавать гИноцидную и террористическую подоплеку насилия над женщинами, банальными. Это были рождающиеся политические инсайты, а не заученные лозунги.
В 1975 году газеты Чикаго и Нью-Йорка написали о фильмах жанра «снафф». Полиция, пытавшаяся выследить распространителей, заявила, что где-то в Центральной Америке проституток пытают, медленно расчленяют, а затем убивают, снимая все это на камеру. Организованные преступные группировки продают записи частным коллекционерам в Соединенных Штатах.
В феврале 1976 года, за день-два до дня рождения Сьюзен Энтони, шикарный первоэкранный кинотеатр на Таймс-сквер показал то, что было якобы настоящим снафф-фильмом. Над просторной площадью возвышалась афиша: неоновые буквы высотой в несколько футов складывались в слово «Снафф», под которым было написано: «Сделано в Южной Америке, где жизнь ничего не стоит». На рекламных плакатах в метро было изображено разрезанное пополам женское тело.
Мы чувствовали отчаяние, ярость, боль, горе. Каждую ночь мы устраивали пикеты. Каждую ночь шел дождь. Мы маршировали кругами. Мы наблюдали, как мужчины ведут женщин на свидание. Мы видели, как женщины выходили из кинотеатра, и их тошнило, но они все равно шли домой со своими мужчинами. Мы раздавали листовки. Мы кричали на каждом углу. Были и случаи вандализма, но этого оказалось недостаточно, чтобы отменить показ. Мы пытались привлечь полицию и окружного прокурора. Вы и не представляете, насколько эти парни уважают свободу слова.
Сутенер, занимавшийся распространением фильма, приходил, чтобы понаблюдать за пикетами и посмеяться над нами. Проходившие мимо мужчины тоже смеялись. Смеялись и журналисты. Американский союз защиты гражданских свобод насмехался над нами через своих представителей (в то время это были мужчины). Полицейские не просто смеялись. Они организовывали баррикады, пуская в ход свои тела, оружие, дубинки, - чтобы защитить фильм от женщин. Один из них толкнул меня под машину. Троих протестующих арестовали и посадили в изолятор за использование оскорбительной лексики при разговоре с менеджером кинотеатра. Согласно конституции Соединенных Штатов, обсценная лексика - это не слово. Поймите: дело не в том, что обсценная лексика - это незащищенное слово, а в том, что это вообще не считается словом. Протестующие использовали эту лексику, но она не считалась словом. Увечья, наносимые женщинам в снафф-фильме, нож, расчленяющий женское тело, - вот это слово. Нам пришлось запомнить это.
Конечно, мы многому научились. Жизнь, может быть, ничего и не стоит, но знание - штука недешевая. Мы узнали, что полиция защищает собственность, а порнография - это собственность. Мы узнали, что борцам за гражданские свободы на все наплевать, дорогая моя: убийство женщины, записанное на пленку ради оргазма, это слово, и они особенно не возражают (это было до того, как они поняли, что нужно говорить, что насилие над женщинами - это плохо). Американский союз защиты гражданских свобод (American Civil Liberties Union, ACLU) не страдал угрызениями совести. Окружной прокурор даже разыскал так называемую «актрису» из фильма, чтобы доказать, что она жива. Он провел пресс-конференцию. Он сказал, что единственным нарушенным законом здесь является закон о мошенничестве. Он фактически бросил нам вызов. Мы могли бы попытаться подловить сутенеров на мошенничестве, но нам ясно дали понять, что будь фильм настоящим, ни один закон Соединенных Штатов не был бы нарушен, потому что убийство произошло не на нашей территории. Итак, мы узнали это. Пока в Нью-Йорке показывали «Снафф», в Ист-Ривер были обнаружены разрубленные на куски тела нескольких женщин, а нескольким проституткам отрубили головы. Мы узнали и об этом.
Когда мы начали протест против «Снаффа», так называемые феминистски настроенные адвокаты, многие из которых были «левыми» в душе, были на нашей стороне. Ни одна женщина не могла остаться в стороне. Мы видели, как радикальные мужчины-юристы давят на них, угрожают им, высмеивают их, оскорбляют и запугивают, и они отступили. Они ушли домой, они не вернулись. Мы видели, как они научились любить свободу речи сильнее, чем женщин. Если «Снафф» не тронул их маленькие радикальные сердечки, что же могло заставить их снова выдвинуть женщину на первый план?
Произошли важные события. В ноябре 1978 года в Сан-Франциско состоялась первая феминистская конференция по вопросам порнографии. Ее кульминацией стал первый в стране марш «Вернем себе ночь»: более 3000 женщин на одну ночь оккупировали район Сан-Франциско, где снималась порнография. В октябре 1979 года более 5000 женщин и мужчин вышли на Таймс-сквер. В одном из документальных фильмов об этом марше показан мужчина, пришедший на Таймс-сквер, чтобы купить секс. Он смотрит на поток женщин, разлившийся на двадцать кварталов, и говорит удивленно и разочарованно: «Не могу найти ни одной гребаной женщины». В 1980 году Линда Марчиано выпустила книгу «Испытание». Известная всему миру как Линда Лавлейс, порно-звезда из фильма «Глубокая глотка», Марчиано заявила, что ее заставляли заниматься проституцией и сниматься в порнографии. Ее насиловали и избивали, а ее муж-сутенер (у которого были на нее законные права, поскольку они состояли в браке) держал ее в сексуальном рабстве, принуждал к сексу с собакой для съемки в фильме, подвергал такому жестокому обращению, которое и не снилось многим политзаключенным. И все же она осмелилась выжить, бежать и назвать имена тех, кто использовал ее для секса (включая Хью Хефнера из «Плейбоя» и Эла Голдштейна из порножурнала «Screw»). Мир нормальных мужчин (потребителей) не поверил ей. Они доверяли «Глубокой глотке». Зато ей поверили феминистки. Сегодня Марчиано - пламенная феминистка и противница порнографии.
В 1980 году, читая «Испытание», я поняла, что в случае Линды, принужденной к проституции, были нарушены все гражданские права, защищенные законом в этой стране. Я стала рассматривать групповое изнасилование, изнасилование в браке, избиение, проституцию и прочие формы сексуального насилия как нарушение гражданских прав, систематическое проявление которого было неотъемлемой частью порно-бизнеса (без этого порнография не могла существовать). Стало ясно, что порнографы нарушают права женщин так же, как Ку-клукс-клан нарушал права черных в этой стране. Порнографы - это наши собственные террористы, желающие заклеймить тех, кто был рожден в женском теле, как низших существ. Статус женщины как существа второго сорта создается посредством сексуального насилия, а имя всей системы женской субординации - это порнография. Оргазм и сексуальное удовольствие мужчин являются синонимом порнографически откровенного неравенства женщин. Либо мы люди, равноправные граждане, и тогда порнографы не могут безнаказанно творить то, что они творят, да еще и под защитой конституции; либо мы - низшие существа, не защищенные законом в равной степени с другими, так что сутенеры имеют право истязать нас, нормальные мужчины - получать от этого удовольствие, сутенеры и их адвокаты (и нормальные мужчины) - называть это свободой слова, а мы - жить в аду. Либо порнографы и порнография нарушают гражданские права женщин, либо женщины не имеют права на равенство.
Я спросила Кэтрин МакКиннон, стоявшую у истоков судебных процессов о сексуальных домогательствах, не можем ли мы подать в суд от имени Линды. Китти работала со мной, Глорией Стайнем (первой отважной сторонницей Линды) и несколькими адвокатами в течение года, чтобы дать ход делу о нарушении гражданских прав. В конце концов, у нас ничего не получилось, потому что у преступлений, совершенных в отношении Линды, истек срок давности, а против показа фильмов, в которых она вынуждена была принимать участие, и получения с них прибыли нет законов. Мы с Китти были в отчаянии. Глория сказала, что наше время придет. Так и случилось - 30 декабря 1983 года в Миннеаполисе, когда городской совет принял первый закон, признающий порнографию нарушением гражданских прав женщин. В Миннеаполисе, политически прогрессивном городе, много лет велось наступление на порнографию как на классовую проблему. Политики цинично вытесняли магазины для взрослых в те районы города, где жили бедные и черные. Насилие против женщин и детей, и без того лишенных гражданских прав, выросло неимоверно, и эти районы испытали разрушительные для экономики последствия переезда легального бизнеса в другие места. Закон о гражданских правах был принят в Миннеаполисе, потому что бедные, цветные (особенно коренные американцы и черные) и феминистки требовали справедливости.
Но прежде всего, необходимо понять вот что. С 1970 года, особенно после «Снаффа», феминистки атаковали порнографов напрямую: по-военному, агрессивно, рискованно, бесстрашно. Мы провели тысячи демонстраций. Некоторые из них проходили в кинотеатрах, и, видя, как женщинам причиняют боль на экране, феминистки вопили во всю глотку. Полиция насильно вытаскивала феминисток из кинотеатров, считая крики на пленке словом, а крики феминисток - нарушением общественного спокойствия. Мы размахивали баннерами во время показов фильмов. Мы лили кровь на журналы и сексуальные атрибуты, предназначенные для нанесения вреда женщинам. Гражданское неповиновение, сидячие забастовки, уничтожение журналов и собственности, фотографии потребителей, пикетирование, распространение листовок, письма и дебаты на общественных форумах - все это устраивалось в течение многих лет без передышки. Женщин постоянно арестовывали, полиция, конечно же, защищала порнографов. Во время одного из судов присяжных трех женщин обвинили в совершении двух тяжких уголовных преступлений и одного легкого за то, что они вылили кровь на порнографическую продукцию и заявили, что сделали это, чтобы предотвратить большее зло - изнасилование, а также, что кровь там уже была, они лишь сделали ее видимой. Их оправдали, когда присяжные выслушали показания самих жертв: изнасилованной женщины и склоненного к инцесту подростка - о том, как порнография действительно используется при изнасиловании и инцесте.
Поймите же и следующее: феминизм работает. По крайней мере, примитивный феминизм работает. Мы использовали милитаристский активизм, чтобы бросить вызов и попытаться уничтожить мужчин, которые существуют, чтобы мучить женщин, то есть сутенеров, создающих порнографию. Мы хотели уничтожить - не просто вежливо ограничить, но уничтожить - их власть над нами, и миллионы женщины, поначалу в одиночестве, начали вспоминать или осознавать или подыскивать слова, чтобы описать, как они сами столкнулись со злом порнографии, что произошло с ними из-за этого. До того, как феминистки атаковали порнографов, каждая женщина, как обычно бывает, считала, что порнография нанесла ущерб только ей. Каждая женщина жила в изоляции, в страхе, страдала от стыда. Террор порождает тишину. Каждая женщина жила в нерушимой тишине. Изнасилование, инцест, избиение глубоко ранили каждую женщину, но произошло еще кое-что, что-то, для чего не было ни названия, ни слов. Когда понемногу, случай за случаем, стала известна роль порнографии в создании сексуального насилия - изнасилование за изнасилованием, избиение за избиением, жертва за жертвой, - изменилось наше понимание природы сексуального насилия. Разговоров только об изнасиловании, только об избиении или только об инцесте недостаточно, чтобы выразить масштаб насилия над женщинами. Изнасилование, избиение жены, проституция или инцест не были отдельными, самостоятельными феноменами. Мы полагали: некоторые насилуют, некоторые избивают, некоторые трахают маленьких девочек. Мы приняли инертную модель мужской сексуальности: у мужчин есть фетиши; например, женщина всегда должна быть блондинкой, акт, приводящий к оргазму, всегда одинаков. Но создаваемое порнографией насилие - совсем иное: это многогранное, сложное по форме насилие, нарушения прав каждой отдельной женщины, во многом связанные друг с другом, чрезвычайно динамичный садизм. Мы обнаружили, что когда порнография создавала сексуальное насилие, мужчины обучались любым новым фокусам, которым учили их порнографы. Мы узнали, что все, что ранило или унижало женщин, мужчины, приобретающие порнографию, могли воспринимать как секс. Мужские сексуальные практики могли радикально измениться, чтобы включать в себя унижение и оскорбление, пропагандируемое порнографией. Мы узнали, что сексуальное насилие в жизни женщины многогранно и порнография тесно связана с ним как фактор: порнография применяется для инициации инцеста, а ребенка потом снимают в порнографии; муж, интересующийся порнографией, не просто избивает жену, но связывает ее, вешает ее, пытает ее, принуждает ее к занятиям проституцией и снимает ее на камеру; применение порнографии в групповом изнасиловании означает, что групповое изнасилование осуществляется согласно заранее написанному сценарию, и садизм группового изнасилования усиливается с подачи порнографов. Вынужденные съемки вынужденного секса стали новым видом сексуального насилия над женщиной. Порнография создала, своего рода, концентрационный лагерь для женщин и детей. И это не преувеличение.
Перевод: Евгений Жук (1, 2)
Редактура: shaumaenigma