О насилии
Эти хаотичные мысли родились из обрывочных впечатлений от чтения психотерапевтических блогов и размышлений о фильмах «Антихрист», «Дух времени», «Великая тайна воды».
После долгих раздумий я поняла, что «Антихрист» вряд ли станет явлением в сокровищнице моей души, но тем не менее, продолжает вызывать интерес. Почему после долгих лет власти нацистов, коммунистов, диктаторских режимов, которые физически уничтожили целые поколения свободомыслящих людей, когда стал возможным ламповый абажур в концлагере из человеческой кожи (Ролан Гари «Воздушные змеи»), появляется так много фильмов, где насилие становится эстетической категорией? Мы смотрим фильм, который вызывает тошноту, а нам говорят: «Это не настоящее насилие, это эстетика». Ответ - так говорить может только тот, кто сам не знает, что такое насилие, но на генетическом уровне хранит его память в себе. Потому что остаются следы от всего, и от запуганных, вырезанных до тебя поколений. Впрочем, последнее, наверное, гораздо лучше известно русскому человеку, чем кому-либо другому. Долгие годы сталинского режима, кровопролитные войны, тесные коммуналки, войны с соседями, доносы и допросы, обучение молчанию в попытке выжить, пассивность, последствия которой ощущаются и сейчас.
В блоге rubstein я нашла информацию о четырех видах насилия:
- физическое
- сексуальное
- психологическое
- экономическое
Что касается первых двух, то долгие годы второй половины двадцатого века, которые выдались относительно мирными, заставили нас забыть о том, что такое физическое насилие. Искореженные военные и пострадавшие от террористов не спешат поведать нам о том, как их пытались физически уничтожить. Более того, физическое насилие больше не кажется людям естественным, и поэтому жертв террористических акций отправляют к психотерапевтам «на лечение». Тогда как раньше любая бабка в деревне, на глазах у которой фашисты расстреляли какого-нибудь еврея, вряд ли была в курсе того, что то, что с ней произошло, - психологическая травма, которая нуждается в соответствующем лечении и тем более - что она скажется и на ее детях и внуках.
Примерно то же касается сексуального насилия. Как только мужчина потерял власть над женщиной, вступление в сексуальную связь стало сугубо добровольным и взаимным. Психологическая травма, полученная в результате сексуального насилия, также подвергается пристальному вниманию психотерапевтов, а насильники - соответствующих органов.
Наивно предполагать, что физическое и сексуальное насилие ушло из нашей жизни, конечно, нет. Существуют страны с кварталами, куда лучше не ходить тем, кому дороги жизнь и здоровье. Изнасилованных женщин, к сожалению, тоже много. Но на государственном уровне, повседневно распространенном, когда такое насилие является естественным и нормальным, а насильником выступает само государство, оно, как мне кажется, перестало существовать.
Вытесненное на периферию общественной жизни, физическое и сексуальное насилие превратилось в экзотический объект эстетики. Те, кто плохо знает, что такое насилие, смакует сцены «расчлененки» в фильмах ужасов или самоистязание героя в каком-нибудь арт-хаусном фильме. Это не является частью его собственной жизни и потому не вызывает никакой реакции, кроме интереса к чему-то, что отлично от сферы его бытия. И когда американские подростки берут автомат и расстреливают половину школы, вполне возможно, они делают это потому, что в детстве папа не бил их ремнем, и они просто не в курсе, что, когда тебя убивают, это вообще-то больно. Тем более что современное кино, вроде «Терминатора» или «Крепкого орешка», эту истину донести не торопится.
Но более интересная ситуация с двумя другими видами насилия. Что касается психологического, то к этому виду относится все, что унижает человека, наносит ему психологический вред. Это любые уничижительные и оскорбительные высказывания о личности другого, о его способностях, внешности, критика всего, что с ним связано, стремление навязать ему свое мнение, заставить делать что-то по своей воле. Мир осознает эту опасность и противопоставляет ей такие громкие слова, как «толерантность» и «политкорректность». Вещи, несомненно, полезные, однако есть одна загвоздка. Во-первых, не отменено психологическое насилие высших по отношению к низшим. Начальник почти на любом рабочем месте - царь и бог, которые сегодня карает, а завтра милует. Но, кроме того, одним из тяжелейших видов психологического насилия является игнорирование. Игнорирование - это отсутствие внимания, «заклятие молчанием», проявляющееся по отношению к человеку в том, что ему вроде бы не мешают, но его и не поддерживают, словом, его просто не замечают. Не замечают его достижений, особенностей его личности, сам факт его существования.
В недавно увиденном мною фильме «Великая тайна воды» есть такой эпизод. Правдивость его в данном случае не имеет значения. В три чашки с водой насыпается рис. В течение недели одной чашке с водой человек, который насыпал рис, говорит «Спасибо», другой: «Ты дурак», третью чашку попросту игнорирует. Так вот - по прошествии недели выясняется, что самые плачевные результаты были получены именно с третьей чашкой. Рис в ней почернел гораздо больше, чем во второй. В психотерапевтических работах также отмечается, что наиболее тяжело переживаемое человеком чувство, которое испытывают другие по отношению к нему, - это равнодушие. Психологически гораздо проще быть обруганным и ненавидимым, чем игнорируемым.
И вот с этим фактом никакая толерантность ничего поделать не может. Государство в современном мире, особенно, надо полагать, это относится к России, подвергает человека насилию тем, что игнорирует его и его нужды. Например, наше правительство игнорирует тот факт, что три тысячи пенсии, которые получает моя бабушка, хватает только на квартплату. Ему неинтересно, откуда она возьмет остальные деньги. Чтобы бабушка как-то существовала, наше государство каждые полгода подкидывает ей 200 рублей на индексацию пенсии, что с трудом покрывает инфляцию в стране. Физически уничтожать своих граждан наше государство позволить себе не может, эти времена прошли - но оно может игнорировать их самих, их личностные особенности, их нужды, и это всеми считается нормальным и естественным. Естественно, что государство игнорирует целые социальные слои: инвалидов, ученых, гастрабайтеров, людей искусства, врачей, и т.д. Эта политика игнорирования касается, как мне кажется, всех стран. Казалось бы, продвинутые Европа и США гораздо больше заботятся о своих гражданах. Однако по факту в США так же много игнорируемых проблем: миллиарды людей, которые живут без медицинской страховки, кварталы с «афроамериканцами», в которых процветают наркомания и криминал, и т.д. Разумеется, в этом направлении что-то делается. Но делается только до тех пор, чтобы не допустить физического уничтожения своих граждан. Потому что физическое насилие - это безнравственно, это преступления против человечества, а психологическое игнорирование - это естественный порядок вещей. И если вдруг государство тебя как-то обласкало, решило тебя поддержать - то это не есть норма, а это высшее чудо и благо, за которое нужно быть бесконечно благодарным и как минимум, лояльным к власти.
Равнодушие поражает наше общество, и это говорит о том, что люди до сих пор не чувствуют себя в нем с безопасности, ибо любое насилие - это всего лишь защита от того, чтобы насилие не применили к тебе. В припадке страха люди отделяются друг от друга заборами, тонированными стеклами автомобилей, секретарями и автоответчиками.
Осталось экономическое насилие. Под ним понимается, например, ограничение расходов, контроль над использованием денег у одного супруга другим. В масштабах мира хорошо видно, как широко применяется экономическое насилие по отношению к простым людям. Нам диктуют, что есть, во что одеваться, сколько тратить денег, сколько зарабатывать. Общественное мнение считает, что, если ты не ведешь определенный образ жизни, то ты лузер. Но самое главное - наверху хорошо знают, сколько нужно платить, чтобы мы не умерли с голоду, но оставались «в узде» и при этом с иллюзией всемогущества. Сегодняшний кризис показал, насколько люди материально уязвимы, насколько они зависимы от своего материального положения. В самом деле, если раньше экономическое насилие применялось в основном по отношению к бедным, когда вводился очередной грабительский налог, то теперь от денег зависят все поголовно. Советским крестьянам, например, деньги были ни к чему - они работали за трудодни и имели собственное хозяйство, которое могло прокормить и в случае войны, в случае любого экономического кризиса. Сегодня люди, подсевшие на кредиты, зависящие от зарплаты и работы, не обладают никакой экономической свободой, и это лишает их свободы личностной.
Парадоксально, но, когда стали работать женщины, уровень оплаты в целом не повысился, а понизился. Два работающих человека в семье получают теперь сопоставимо с тем, что раньше получал один. Если раньше даже герой «Шинели» Гоголя, мелкий нищенствующий чиновник, мог позволить себе снимать квартиру и выкроить денег на столь дорогой предмет одежды, работая, кстати сказать, до обеда, а не до вечера (восьмидневный всеобщий рабочий день - «удовольствие» из 20 века), то сейчас ситуация несколько иная…
Когда я работала в РБК, в чайной комнате один из работников, не помню, то ли начальник отдела, то ли еще кто, но, в общем, не последний в редакции человек, мужчина лет сорока, грустно так сказал: «Одного-двух детей я позволить себе еще могу, а вот третьего уже не потяну».
Мечта человека, попавшего в экономические тиски, - заработать много денег, вскарабкаться наверх и стать, наконец, материально и главное, личностно независимым. Материальная свобода идет в связке со свободой духовной. Экономическая свобода обеспечит безопасность от психологического насилия, которым тысячи людей ежедневно незаметно для себя подвергаются на работе, в тесных съемных квартирах, в общественном транспорте. Мечта эта в самых благоприятных обстоятельствах осуществляется годам к пятидесяти, а довольно часто не осуществляется вообще. Беда, правда, в том, что даже осуществившие ее часто не знают, что делать с внезапно свалившимся на них счастьем - они привыкли подвергаться насилию настолько, что сами, скорее всего, стали насильниками над другими.
«Благодаря» экономическому давлению снимаются определенные фильмы, пишется ширпотребная музыка и гордо претендующие на звание макулатуры книги. Когда-то Мандельштам писал: «Поэзию уважают только у нас. За нее убивают». Сегодня тех, кто пытается творить не в мейнстриме, не убивают. Их просто игнорируют. Достаточно экономически не поддерживать те или иные начинания, чтобы они вовсе не начинались.
О том, насколько слабо люди осознают, что то, что происходит - мягко говоря, не вполне нормально, свидетельствует и так называемый «Стокгольмский синдром», согласно которому жертва склонна оправдывать насильника, не замечая самого факта насилия. В. Пономаренко, известный социальный психолог, высказался недавно в том смысле, что кризис произошел из-за того, что люди чувствуют себя несчастными. Жертва экономического насилия сегодня имеет большой выбор, куда пойти. Она может напиться вусмерть, проиграться в казино, уколоться чем-нибудь приятным в ночном клубе (неконструктивный русский вариант) или пойти к психотерапевту, и там несколько лет выяснять, а почему же, блин, он себя чувствует таким несчастным, если вокруг все так хорошо: пенсии повышают, страна развивается, технологии растут как на дрожжах (чуть более конструктивный западный вариант)?
А то, что под давлением, все равно какого рода, исчезает мотивация, размывается личность, теряются ее нравственные, ценностные ориентиры - это, конечно, не имеет значения. И пресловутая инфантильность, в которой обвиняют сегодня молодых людей, во многом следствие экономического давления.
Если честно, мне сейчас очень трудно представить мир без насилия. Насилие - стержень любого художественного действия. Как будет жить человек, если он станет свободным от любого давления извне? Но, если подумать, пусть лучше будет «Антихрист». Пусть это все будет на экране, а не в жизни.
После долгих раздумий я поняла, что «Антихрист» вряд ли станет явлением в сокровищнице моей души, но тем не менее, продолжает вызывать интерес. Почему после долгих лет власти нацистов, коммунистов, диктаторских режимов, которые физически уничтожили целые поколения свободомыслящих людей, когда стал возможным ламповый абажур в концлагере из человеческой кожи (Ролан Гари «Воздушные змеи»), появляется так много фильмов, где насилие становится эстетической категорией? Мы смотрим фильм, который вызывает тошноту, а нам говорят: «Это не настоящее насилие, это эстетика». Ответ - так говорить может только тот, кто сам не знает, что такое насилие, но на генетическом уровне хранит его память в себе. Потому что остаются следы от всего, и от запуганных, вырезанных до тебя поколений. Впрочем, последнее, наверное, гораздо лучше известно русскому человеку, чем кому-либо другому. Долгие годы сталинского режима, кровопролитные войны, тесные коммуналки, войны с соседями, доносы и допросы, обучение молчанию в попытке выжить, пассивность, последствия которой ощущаются и сейчас.
В блоге rubstein я нашла информацию о четырех видах насилия:
- физическое
- сексуальное
- психологическое
- экономическое
Что касается первых двух, то долгие годы второй половины двадцатого века, которые выдались относительно мирными, заставили нас забыть о том, что такое физическое насилие. Искореженные военные и пострадавшие от террористов не спешат поведать нам о том, как их пытались физически уничтожить. Более того, физическое насилие больше не кажется людям естественным, и поэтому жертв террористических акций отправляют к психотерапевтам «на лечение». Тогда как раньше любая бабка в деревне, на глазах у которой фашисты расстреляли какого-нибудь еврея, вряд ли была в курсе того, что то, что с ней произошло, - психологическая травма, которая нуждается в соответствующем лечении и тем более - что она скажется и на ее детях и внуках.
Примерно то же касается сексуального насилия. Как только мужчина потерял власть над женщиной, вступление в сексуальную связь стало сугубо добровольным и взаимным. Психологическая травма, полученная в результате сексуального насилия, также подвергается пристальному вниманию психотерапевтов, а насильники - соответствующих органов.
Наивно предполагать, что физическое и сексуальное насилие ушло из нашей жизни, конечно, нет. Существуют страны с кварталами, куда лучше не ходить тем, кому дороги жизнь и здоровье. Изнасилованных женщин, к сожалению, тоже много. Но на государственном уровне, повседневно распространенном, когда такое насилие является естественным и нормальным, а насильником выступает само государство, оно, как мне кажется, перестало существовать.
Вытесненное на периферию общественной жизни, физическое и сексуальное насилие превратилось в экзотический объект эстетики. Те, кто плохо знает, что такое насилие, смакует сцены «расчлененки» в фильмах ужасов или самоистязание героя в каком-нибудь арт-хаусном фильме. Это не является частью его собственной жизни и потому не вызывает никакой реакции, кроме интереса к чему-то, что отлично от сферы его бытия. И когда американские подростки берут автомат и расстреливают половину школы, вполне возможно, они делают это потому, что в детстве папа не бил их ремнем, и они просто не в курсе, что, когда тебя убивают, это вообще-то больно. Тем более что современное кино, вроде «Терминатора» или «Крепкого орешка», эту истину донести не торопится.
Но более интересная ситуация с двумя другими видами насилия. Что касается психологического, то к этому виду относится все, что унижает человека, наносит ему психологический вред. Это любые уничижительные и оскорбительные высказывания о личности другого, о его способностях, внешности, критика всего, что с ним связано, стремление навязать ему свое мнение, заставить делать что-то по своей воле. Мир осознает эту опасность и противопоставляет ей такие громкие слова, как «толерантность» и «политкорректность». Вещи, несомненно, полезные, однако есть одна загвоздка. Во-первых, не отменено психологическое насилие высших по отношению к низшим. Начальник почти на любом рабочем месте - царь и бог, которые сегодня карает, а завтра милует. Но, кроме того, одним из тяжелейших видов психологического насилия является игнорирование. Игнорирование - это отсутствие внимания, «заклятие молчанием», проявляющееся по отношению к человеку в том, что ему вроде бы не мешают, но его и не поддерживают, словом, его просто не замечают. Не замечают его достижений, особенностей его личности, сам факт его существования.
В недавно увиденном мною фильме «Великая тайна воды» есть такой эпизод. Правдивость его в данном случае не имеет значения. В три чашки с водой насыпается рис. В течение недели одной чашке с водой человек, который насыпал рис, говорит «Спасибо», другой: «Ты дурак», третью чашку попросту игнорирует. Так вот - по прошествии недели выясняется, что самые плачевные результаты были получены именно с третьей чашкой. Рис в ней почернел гораздо больше, чем во второй. В психотерапевтических работах также отмечается, что наиболее тяжело переживаемое человеком чувство, которое испытывают другие по отношению к нему, - это равнодушие. Психологически гораздо проще быть обруганным и ненавидимым, чем игнорируемым.
И вот с этим фактом никакая толерантность ничего поделать не может. Государство в современном мире, особенно, надо полагать, это относится к России, подвергает человека насилию тем, что игнорирует его и его нужды. Например, наше правительство игнорирует тот факт, что три тысячи пенсии, которые получает моя бабушка, хватает только на квартплату. Ему неинтересно, откуда она возьмет остальные деньги. Чтобы бабушка как-то существовала, наше государство каждые полгода подкидывает ей 200 рублей на индексацию пенсии, что с трудом покрывает инфляцию в стране. Физически уничтожать своих граждан наше государство позволить себе не может, эти времена прошли - но оно может игнорировать их самих, их личностные особенности, их нужды, и это всеми считается нормальным и естественным. Естественно, что государство игнорирует целые социальные слои: инвалидов, ученых, гастрабайтеров, людей искусства, врачей, и т.д. Эта политика игнорирования касается, как мне кажется, всех стран. Казалось бы, продвинутые Европа и США гораздо больше заботятся о своих гражданах. Однако по факту в США так же много игнорируемых проблем: миллиарды людей, которые живут без медицинской страховки, кварталы с «афроамериканцами», в которых процветают наркомания и криминал, и т.д. Разумеется, в этом направлении что-то делается. Но делается только до тех пор, чтобы не допустить физического уничтожения своих граждан. Потому что физическое насилие - это безнравственно, это преступления против человечества, а психологическое игнорирование - это естественный порядок вещей. И если вдруг государство тебя как-то обласкало, решило тебя поддержать - то это не есть норма, а это высшее чудо и благо, за которое нужно быть бесконечно благодарным и как минимум, лояльным к власти.
Равнодушие поражает наше общество, и это говорит о том, что люди до сих пор не чувствуют себя в нем с безопасности, ибо любое насилие - это всего лишь защита от того, чтобы насилие не применили к тебе. В припадке страха люди отделяются друг от друга заборами, тонированными стеклами автомобилей, секретарями и автоответчиками.
Осталось экономическое насилие. Под ним понимается, например, ограничение расходов, контроль над использованием денег у одного супруга другим. В масштабах мира хорошо видно, как широко применяется экономическое насилие по отношению к простым людям. Нам диктуют, что есть, во что одеваться, сколько тратить денег, сколько зарабатывать. Общественное мнение считает, что, если ты не ведешь определенный образ жизни, то ты лузер. Но самое главное - наверху хорошо знают, сколько нужно платить, чтобы мы не умерли с голоду, но оставались «в узде» и при этом с иллюзией всемогущества. Сегодняшний кризис показал, насколько люди материально уязвимы, насколько они зависимы от своего материального положения. В самом деле, если раньше экономическое насилие применялось в основном по отношению к бедным, когда вводился очередной грабительский налог, то теперь от денег зависят все поголовно. Советским крестьянам, например, деньги были ни к чему - они работали за трудодни и имели собственное хозяйство, которое могло прокормить и в случае войны, в случае любого экономического кризиса. Сегодня люди, подсевшие на кредиты, зависящие от зарплаты и работы, не обладают никакой экономической свободой, и это лишает их свободы личностной.
Парадоксально, но, когда стали работать женщины, уровень оплаты в целом не повысился, а понизился. Два работающих человека в семье получают теперь сопоставимо с тем, что раньше получал один. Если раньше даже герой «Шинели» Гоголя, мелкий нищенствующий чиновник, мог позволить себе снимать квартиру и выкроить денег на столь дорогой предмет одежды, работая, кстати сказать, до обеда, а не до вечера (восьмидневный всеобщий рабочий день - «удовольствие» из 20 века), то сейчас ситуация несколько иная…
Когда я работала в РБК, в чайной комнате один из работников, не помню, то ли начальник отдела, то ли еще кто, но, в общем, не последний в редакции человек, мужчина лет сорока, грустно так сказал: «Одного-двух детей я позволить себе еще могу, а вот третьего уже не потяну».
Мечта человека, попавшего в экономические тиски, - заработать много денег, вскарабкаться наверх и стать, наконец, материально и главное, личностно независимым. Материальная свобода идет в связке со свободой духовной. Экономическая свобода обеспечит безопасность от психологического насилия, которым тысячи людей ежедневно незаметно для себя подвергаются на работе, в тесных съемных квартирах, в общественном транспорте. Мечта эта в самых благоприятных обстоятельствах осуществляется годам к пятидесяти, а довольно часто не осуществляется вообще. Беда, правда, в том, что даже осуществившие ее часто не знают, что делать с внезапно свалившимся на них счастьем - они привыкли подвергаться насилию настолько, что сами, скорее всего, стали насильниками над другими.
«Благодаря» экономическому давлению снимаются определенные фильмы, пишется ширпотребная музыка и гордо претендующие на звание макулатуры книги. Когда-то Мандельштам писал: «Поэзию уважают только у нас. За нее убивают». Сегодня тех, кто пытается творить не в мейнстриме, не убивают. Их просто игнорируют. Достаточно экономически не поддерживать те или иные начинания, чтобы они вовсе не начинались.
О том, насколько слабо люди осознают, что то, что происходит - мягко говоря, не вполне нормально, свидетельствует и так называемый «Стокгольмский синдром», согласно которому жертва склонна оправдывать насильника, не замечая самого факта насилия. В. Пономаренко, известный социальный психолог, высказался недавно в том смысле, что кризис произошел из-за того, что люди чувствуют себя несчастными. Жертва экономического насилия сегодня имеет большой выбор, куда пойти. Она может напиться вусмерть, проиграться в казино, уколоться чем-нибудь приятным в ночном клубе (неконструктивный русский вариант) или пойти к психотерапевту, и там несколько лет выяснять, а почему же, блин, он себя чувствует таким несчастным, если вокруг все так хорошо: пенсии повышают, страна развивается, технологии растут как на дрожжах (чуть более конструктивный западный вариант)?
А то, что под давлением, все равно какого рода, исчезает мотивация, размывается личность, теряются ее нравственные, ценностные ориентиры - это, конечно, не имеет значения. И пресловутая инфантильность, в которой обвиняют сегодня молодых людей, во многом следствие экономического давления.
Если честно, мне сейчас очень трудно представить мир без насилия. Насилие - стержень любого художественного действия. Как будет жить человек, если он станет свободным от любого давления извне? Но, если подумать, пусть лучше будет «Антихрист». Пусть это все будет на экране, а не в жизни.