Маме, о маме
Сколько я себя помню, у меня никогда не было крепких, прочных и легких отношений с мамой. Всегда были какие-то проблемы, напряжение, недопонимание, быстрые перемены в состояниях и отношениях, все это давало дикую неусточивость, дискретность: вот одно время, а вот наступило другое, и эта дискретность связана всегда с мамой. Не было свободного течения, перетекания из одного состояния в другое, когда мой мозг и мое тело включаются сами собой в соответствии с внешним моментом. И, казалось бы, в таких условиях совершенно невозможно вырасти ровным человеком, хотя бы к чему-нибудь способным. Тем не менее я оказалась способным ребенком, в основном свободным и веселым, довольно легким, контактным и коммуникабельным, и, конечно, весьма адаптивным (в таких-то отношениях с мамой). И при всем при этом я всегда точно знала, как должно быть на самом деле. Как будто у меня был серьезный устойчивый опыт таких стабильных отношений… с мамой.
При такой базе я пошла учиться на психолога, а потом на травмотерапевта, я копала и копала, я давно работаю с травмой, но своя глубинная так и оставалась непроработанной. И всегда оставался внутренний вопрос: «Ну я же знаю именно внутренним чутьем, как должно быть, откуда, ну откуда у меня это знание?». Спорила с мамой, доказывая ей, как она напортачила. Я не умела найти слова, я говорила с ней снова и снова, а мама никак не могла понять, что я от нее хочу. Сатисфакции? Признания моих страданий? Она не отрицала, но как она могла повернуть время вспять и дать мне то, чего у нее никогда не было (?) никак не могла взять в толк. Я и сама не знала, что мне нужно. Я расспрашивала ее о подробностях моего детства, сама восстанавливала карту своего детства, ходила по психотерапевтам. И было много внутри меня одновременно доверия и недоверия. В моих действиях было послание: «я очень хочу тебе верить, сделай все для меня, но я никогда тебе не поверю, потому что ты меня сильно обидела». А мама жила своей жизнью. Посылая мне собственные послания, в чем-то весьма противоречивые. Дважды в жизни во время глубоких разочарований в отношениях с мужчинами я возвращалась к родителям жить. Первый раз они как-то пошли мне навстречу и поддержали, как-то легко приняли меня, во второй (а это был переломный, кризисный момент в жизни всей страны) - не смогли этого сделать, им тоже нужно было выживать, а тут их дочь была уже не одна, с ней был их внук, то есть мой сын. Но они изо всех старались. Получалось плохо, но в итоге все наладилось.
Долгое время я была уверена, что единственное светлое пятно в моей жизни - жизнь с бабушкой и дедушкой. Там было светло, тепло и просторно и на улице, и в доме, много свободы, практически никаких ограничений, очень теплые и стабильные отношения, игры, купание, трава, подружка, идиллия. Все изменилось при приезде мамы. Переехала в город, а там было гораздо меньше свободы. Я уже не могла ползать и ходить всюду, куда могу и хочу, появились ограничения. Рай сменился нет, не адом, но каким-то вечно прерывающимся процессом моего интереса и жизни, в моей непрерывно текущей жизни все чаще и чаще стали появляться взрезания, я уже не просыпалась тихо и спокойно, когда хотела, меня будили в детский сад. Мне нельзя было в игре идти туда, куда хочу, только строго пространстве, обозначенном родителями. И конечно, появилось внутреннее разделение на плохого и хорошего родителя. Папе я, конечно же, отдала роль хорошего родителя, он же меня не корил, не ругал, он приходил поздно и уходил рано, он любил (и любит) свою семью и детей, и старался быть добрым, открытым, мягким и принимающим, и мне он казался абсолютно замечательным родителем, а если и случалось что-то крайне неприятное с папой, я тут же это старательно забывала. А маме, маме, конечно же досталось, она была злым полицейским, точнее, так я ее видела. Конечно, именно ее болезни я видела, именно ее перепады настроения были перед моими глазами, именно она устанавливала разрешения и запреты, нормы и ограничения. Ей и досталось от меня. Я была отчужденным, недоверчивым ребенком, я убегала, мстила за запреты непослушанием и игнором ее обращений ко мне, у нее опускались руки, когда я ей в ответ на обращения ко мне говорила: «Тебе не нравится, ты и делай».
И тем не менее, в самые трудные моменты я бежала именно к маме, рассказывала о самом наболевшем именно маме. Да, на следующем шаге она могла не выдержать этого испытания и сорваться на оскорбления и крик, но в глубине души она меня слышала, хотя порой ей было очень трудно. Мы прожили примерно лет 6 в очень хороших отношениях, а потом я вышла замуж во второй раз, мама стала стариться, а у меня родилось еще трое детей, мой стиль и образ жизни поменялся в очередной раз. Думаю, ей после всех пережитых в ее жизни трудностей было это трудно принять и понять. Мы разошлись в своих убеждениях, в религиозных воззрениях. Мама стала стареть, у нее было много неприятных эмоциональных проявлений, казалось бы, ко мне никогда не вернется мама, которая, несмотря ни на что, держала ситуацию семьи и жизни в своих руках. Я уже утратила надежду.
За время своей взрослости я прошла кучу часов личной терапии, но мне было недоступно понимание, что происходит с мамой, я ходила вокруг да около, я не понимала и не принимала, я старалась как могла, мне почему-то было важно находиться все время в этой теме, как будто какой-то пазл никак не мог сложиться, а именно этот пазл был самым важным в жизни.
И тут что-то изменилось. Мама, несмотря на нарушения памяти и жизненную апатию, иногда приливы злости и раздражения, вдруг стала меня благословлять каждый раз при разговоре. Знаю, насколько ей вообще трудно удерживать единую канву своей жизни, поэтому мне особенно дорого ее благословение, и даже больше дороги ее старания. И у меня в этот момент что-то стало открываться в жизни. Что-то меняется до сих пор. Мне стал доступны чувства, недоступные ранее. Появилось больше здоровой, без надрыва агрессии, я заново обретаю свое детство. И вдруг я всерьез задалась вопросом: «откуда же я знаю, как должно быть, почему ищу что-то, значит явно что-то потеряла». И я, благодаря терапии вспомнила - я потеряла свое идеальное детство. А оно было. После рождения я была очень спокойным и расслабленным ребенком, я почти не плакала. А мама очень старалась быть замечательной мамой, она была веселой и легкой, называла меня исключительно ласковыми словами, единственное, она очень боялась ошибиться, сделать что-то плохо, и часто дистанцировалась. Я эту дистанцию воспринимала, конечно, как отсутствие контакта, объятия были слишком слабыми и бережными, и это давало ощущение, что их вовсе нет, вместо легкой прохлады ощущался холод. И все же, и все же. Я вспомнила, мама была чудесной, заботливой, веселой и легкой. А папа тоже оказался неидеальным, я вспомнила подзатыльники, их было немного, но они были, и, благодаря восстановлению картины мама перестала быть монстром, а папа - сказочным героем. Все стали живыми. И, хотя потом в жизни семьи наступили крутые трудности, и папа, и мама сильно изменились, я получила ключ от двери, который так долго искала.
Спасибо мама за все, за все вои заботы и старания, ты саралась быть очень хорошей мамой, настолько, насколько вообще могла. Ты и сейчас стараешься. И сейчас я очень благодарна тебе за тот опыт, за твою заботу и усточивость в самые трудные моменты. Пазл сложился. Сасибо тебе за твое благословение. Я люблю тебя.
Дверь открыта, теперь я могу идти дальше жить свою жизнь, свободная от этих бесконечных вопросов.
При такой базе я пошла учиться на психолога, а потом на травмотерапевта, я копала и копала, я давно работаю с травмой, но своя глубинная так и оставалась непроработанной. И всегда оставался внутренний вопрос: «Ну я же знаю именно внутренним чутьем, как должно быть, откуда, ну откуда у меня это знание?». Спорила с мамой, доказывая ей, как она напортачила. Я не умела найти слова, я говорила с ней снова и снова, а мама никак не могла понять, что я от нее хочу. Сатисфакции? Признания моих страданий? Она не отрицала, но как она могла повернуть время вспять и дать мне то, чего у нее никогда не было (?) никак не могла взять в толк. Я и сама не знала, что мне нужно. Я расспрашивала ее о подробностях моего детства, сама восстанавливала карту своего детства, ходила по психотерапевтам. И было много внутри меня одновременно доверия и недоверия. В моих действиях было послание: «я очень хочу тебе верить, сделай все для меня, но я никогда тебе не поверю, потому что ты меня сильно обидела». А мама жила своей жизнью. Посылая мне собственные послания, в чем-то весьма противоречивые. Дважды в жизни во время глубоких разочарований в отношениях с мужчинами я возвращалась к родителям жить. Первый раз они как-то пошли мне навстречу и поддержали, как-то легко приняли меня, во второй (а это был переломный, кризисный момент в жизни всей страны) - не смогли этого сделать, им тоже нужно было выживать, а тут их дочь была уже не одна, с ней был их внук, то есть мой сын. Но они изо всех старались. Получалось плохо, но в итоге все наладилось.
Долгое время я была уверена, что единственное светлое пятно в моей жизни - жизнь с бабушкой и дедушкой. Там было светло, тепло и просторно и на улице, и в доме, много свободы, практически никаких ограничений, очень теплые и стабильные отношения, игры, купание, трава, подружка, идиллия. Все изменилось при приезде мамы. Переехала в город, а там было гораздо меньше свободы. Я уже не могла ползать и ходить всюду, куда могу и хочу, появились ограничения. Рай сменился нет, не адом, но каким-то вечно прерывающимся процессом моего интереса и жизни, в моей непрерывно текущей жизни все чаще и чаще стали появляться взрезания, я уже не просыпалась тихо и спокойно, когда хотела, меня будили в детский сад. Мне нельзя было в игре идти туда, куда хочу, только строго пространстве, обозначенном родителями. И конечно, появилось внутреннее разделение на плохого и хорошего родителя. Папе я, конечно же, отдала роль хорошего родителя, он же меня не корил, не ругал, он приходил поздно и уходил рано, он любил (и любит) свою семью и детей, и старался быть добрым, открытым, мягким и принимающим, и мне он казался абсолютно замечательным родителем, а если и случалось что-то крайне неприятное с папой, я тут же это старательно забывала. А маме, маме, конечно же досталось, она была злым полицейским, точнее, так я ее видела. Конечно, именно ее болезни я видела, именно ее перепады настроения были перед моими глазами, именно она устанавливала разрешения и запреты, нормы и ограничения. Ей и досталось от меня. Я была отчужденным, недоверчивым ребенком, я убегала, мстила за запреты непослушанием и игнором ее обращений ко мне, у нее опускались руки, когда я ей в ответ на обращения ко мне говорила: «Тебе не нравится, ты и делай».
И тем не менее, в самые трудные моменты я бежала именно к маме, рассказывала о самом наболевшем именно маме. Да, на следующем шаге она могла не выдержать этого испытания и сорваться на оскорбления и крик, но в глубине души она меня слышала, хотя порой ей было очень трудно. Мы прожили примерно лет 6 в очень хороших отношениях, а потом я вышла замуж во второй раз, мама стала стариться, а у меня родилось еще трое детей, мой стиль и образ жизни поменялся в очередной раз. Думаю, ей после всех пережитых в ее жизни трудностей было это трудно принять и понять. Мы разошлись в своих убеждениях, в религиозных воззрениях. Мама стала стареть, у нее было много неприятных эмоциональных проявлений, казалось бы, ко мне никогда не вернется мама, которая, несмотря ни на что, держала ситуацию семьи и жизни в своих руках. Я уже утратила надежду.
За время своей взрослости я прошла кучу часов личной терапии, но мне было недоступно понимание, что происходит с мамой, я ходила вокруг да около, я не понимала и не принимала, я старалась как могла, мне почему-то было важно находиться все время в этой теме, как будто какой-то пазл никак не мог сложиться, а именно этот пазл был самым важным в жизни.
И тут что-то изменилось. Мама, несмотря на нарушения памяти и жизненную апатию, иногда приливы злости и раздражения, вдруг стала меня благословлять каждый раз при разговоре. Знаю, насколько ей вообще трудно удерживать единую канву своей жизни, поэтому мне особенно дорого ее благословение, и даже больше дороги ее старания. И у меня в этот момент что-то стало открываться в жизни. Что-то меняется до сих пор. Мне стал доступны чувства, недоступные ранее. Появилось больше здоровой, без надрыва агрессии, я заново обретаю свое детство. И вдруг я всерьез задалась вопросом: «откуда же я знаю, как должно быть, почему ищу что-то, значит явно что-то потеряла». И я, благодаря терапии вспомнила - я потеряла свое идеальное детство. А оно было. После рождения я была очень спокойным и расслабленным ребенком, я почти не плакала. А мама очень старалась быть замечательной мамой, она была веселой и легкой, называла меня исключительно ласковыми словами, единственное, она очень боялась ошибиться, сделать что-то плохо, и часто дистанцировалась. Я эту дистанцию воспринимала, конечно, как отсутствие контакта, объятия были слишком слабыми и бережными, и это давало ощущение, что их вовсе нет, вместо легкой прохлады ощущался холод. И все же, и все же. Я вспомнила, мама была чудесной, заботливой, веселой и легкой. А папа тоже оказался неидеальным, я вспомнила подзатыльники, их было немного, но они были, и, благодаря восстановлению картины мама перестала быть монстром, а папа - сказочным героем. Все стали живыми. И, хотя потом в жизни семьи наступили крутые трудности, и папа, и мама сильно изменились, я получила ключ от двери, который так долго искала.
Спасибо мама за все, за все вои заботы и старания, ты саралась быть очень хорошей мамой, настолько, насколько вообще могла. Ты и сейчас стараешься. И сейчас я очень благодарна тебе за тот опыт, за твою заботу и усточивость в самые трудные моменты. Пазл сложился. Сасибо тебе за твое благословение. Я люблю тебя.
Дверь открыта, теперь я могу идти дальше жить свою жизнь, свободная от этих бесконечных вопросов.