Привязанность и близость. История вопроса
Пару лет назад написали статью-исследование про привязанность. В каких условиях появилось это понятие, как развивалось, что было до появления этого понятия. Исследование будет полезно всем, кто хочет разобраться в понятии и его развитии. Здесь вы не найдёте призывов, оценок, рекомендаций и разъяснений. Это именно история понятия и его развитие. Здесь статья неполная - не умещается в пост, для прочтения всей статьи можно пройти по ссылке в конце.
Он был свободен, бесконечно свободен до такой степени, что не чувствовал собственного веса на земле. Ему не хватало тяжести человеческих отношений, которые затрудняют ходьбу, этих слёз, прощаний, упрёков, взрывов радости, всего того, что человек лелеет или рвёт всякий раз, когда он делает какой-либо жест, - всех этих невидимых нитей, привязывающих его к другим и делающих его тяжёлым.
/Антуан де Сент-Экзюпери/
Алексей Ширшов, Руфина Ширшова: Исследуем то, как понимали детско-родительские отношения психоаналитики, педагоги, психотерапевты.
НОВЫЙ ФАКТ
Во время второй мировой войны, когда маленьких детей вывозили от бомбардировок, разлучая с родителями, ряд европейских психологов, врачей, психоаналитиков столкнулись с фактом, ставшим революционным для психотерапии и понимании семьи вообще. Этот факт - страдание детей и появление психологических нарушений от разлучения с матерью - сейчас кажется банальностью. Однако относительно недавно о привязанности детей и родителей вообще не было речи.
Вопрос о привязанности как повод для исследований и гуманитарных инноваций возник в рамках психоанализа, в первой половине ХХ века. Тема привязанности поднималась в той или иной степени и основателем психоанализа Зигмундом Фрейдом, и основателями детского психоанализа Анной Фрейд и Мелани Кляйн, и учениками Фрейда.
Но именно проработанной тема привязанности стала у Джона Боулби и его коллеги Мэри Эйнсворт. Психиатр Джон Боулби известен своим исследованием по привязанности, сделанным по заказу ООН для Всемирной организации здравоохранения, а специалист по психологии развития Мэри Эйнсворт - разработкой понятия «надёжная база» (secure base) и типологии привязанностей, определяемых специальным тестом «Ситуация с незнакомцем». Собственно, они вдвоём и создали теорию привязанности, к которой уже, как кажется, и нечего добавлять, кроме поэзии, исследований принципиально иных семейных культур и собственного опыта.
О ПОНЯТИЯХ ЗДЕСЬ
Для массива текстов о привязанности характерна понятийная путаница - слово «привязанность» употребляется в трёх значениях: связь между ребёнком и мамой, стремление к близости и сама близость. Три в одном. Из-за этой путаницы возникает куча непониманий и возможных истолкований, приводящих в том числе к появлению таких изуверских методов, как терапия привязанности или терапия нарушений привязанности (attacment therapy). Образец точного и выверенного употребления слова мы можем найти у Джона Боулби, который определял привязанность как связь между ребёнком и значимым для него взрослым, устремляющая их друг к другу.
Чтобы на деле различать разные значения привязанности, мы будем иногда в данном тексте к слову привязанность привязывать через дефис собственно его значение.
ПОЯВЛЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ СЕМЬИ И ПРИВЯЗАННОСТИ
Надо учитывать, что вообще эмоционально насыщенные связи между родителями и детьми появились в привычном нам виде незадолго до ХХ века, как нам сообщает Филипп Арьес в книге «Ребёнок и семья при старом порядке», ссылаясь на бытописания, исторические документы и произведения искусства. Грубо говоря, европейская семья появилась в XIX веке, тогда, когда распространились отдельные несмежные помещения для уединения супругов, пребывания детей, приёма гостей и др. процессов. Раньше всё это было свалено в одну кучу, как в пространственном плане, так и в плане времени. Пишет Филипп Арьес:
«Эмоциональные контакты и социальные связи осуществлялись вне семьи, благодаря очень плотной и очень активной «среде», состоящей из соседей, друзей, господ и слуг, детей и стариков, где привязанности складывались вне строгих рамок. Супружеская семья растворялась в этой среде. Сегодня французские историки называют эту предрасположенность традиционных сообществ к встречам, постоянным контактам и праздникам «жизнь обществом» (sociabilite). Именно таким я вижу наше старое общество, отличное одновременно и от того, что сегодня описывают этнографы, и от современного индустриального общества». (1)
Арьес здесь и вообще на протяжении всей книги пишет о привязанности-близости, подчёркивая, что семья как чувство появилась в XIX веке, при этом традиционная многопоколенная семья есть просто выдумка французских историков-традиционалистов. В Европе традиционной семьи, да и в России, не было. В том числе и по причине низкой продолжительности жизни - когда она составляет 30-40 лет, сложно представить себе многопоколенную семью со старшим на грани умирания во главе.
ОТНОШЕНИЕ К ДЕТЯМ И ЗАРОЖДЕНИЕ ДЕТСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
К детям в Европе до недавнего времени относились достаточно цинично. Подробнее об отношении к детям и детству можно прочитать в «Психоистории» Ллойда Демоза, «Ребёнке...» Филиппа Арьеса и многочисленных исследованиях русского быта XIX века. Если кратко, то ребёнок занимал низшее положение независимо от происхождения, и условия, в которых он обычно рос, были просто ужасные. При этом, если до появления школьного образования городской ребёнок получал «образование», прислуживая вдалеке от семьи, то в школе к нему относились как к материалу, объекту воздействий. Поэтому о чувствах ребёнка и чувствах матери и ребёнка речи не шло.
Случай маленького Ганса, ребёнка с которым работал Фрейд, - первый описанный опыт психотерапевтической работы с ребёнком. И «первый описанный случай, в котором трудности ребёнка относятся за счёт эмоциональных причин. Сегодня, когда эмоциональные факты с такой готовностью принимаются, вероятно трудно оценить значение этой новой для того времени концепции психологических нарушений у детей. Рейзман (Reisman J. The development of child psychology. New-York, 1966) указывал, что на заре двадцатого века специалисты обычно считали, что нарушения у детей возникают как результат недостатков в обучении и воспитании». (2)
У последователей Фрейда, открывшего дорогу психотерапии как практике, мы видим отношение к ребёнку уже как к человеку. Причём равному. Однако по текстам видно, что часто взрослый, терапевт или психоаналитик всё-таки чувствовал себя превосходящим физически и интеллектуально ребёнка, хотя и был вынужден уйти от языка команд-приказаний или даже спуститься на один уровень, т.е. опуститься на пол, как, например, Анна Фрейд во время сеансов детского психоанализа. И лишь во второй половине ХХ века равенство детей и взрослых появилось де-юре, в Декларации прав ребёнка 1959 года и де-факто, в практике образования (субъект-субъектный подход) и воспитания («привязанностное» родительство Сирза, естественное родительство и др.).
В контексте иерархии и равенства можно отметить: привязанность как стремление к близости (буквально к близкому расстоянию) безусловно горизонтальна, неиерархична, она делает её участников взаимозависимыми, взаимопритягиваемыми, со-пряжёнными. Если ребёнок убегает, мать побежит за ним и наоборот: если убегает мать, ребёнок побежит за ней - никакой иерархии здесь нет. В естественных отношениях матери и ребёнка мы видим равенство именно в плане привязанности-стремления к близости.
Весь текст можно прочитать по ссылке
Привязанность и близость. История вопроса [12888] на сайте Сознательно.ру
Он был свободен, бесконечно свободен до такой степени, что не чувствовал собственного веса на земле. Ему не хватало тяжести человеческих отношений, которые затрудняют ходьбу, этих слёз, прощаний, упрёков, взрывов радости, всего того, что человек лелеет или рвёт всякий раз, когда он делает какой-либо жест, - всех этих невидимых нитей, привязывающих его к другим и делающих его тяжёлым.
/Антуан де Сент-Экзюпери/
Алексей Ширшов, Руфина Ширшова: Исследуем то, как понимали детско-родительские отношения психоаналитики, педагоги, психотерапевты.
НОВЫЙ ФАКТ
Во время второй мировой войны, когда маленьких детей вывозили от бомбардировок, разлучая с родителями, ряд европейских психологов, врачей, психоаналитиков столкнулись с фактом, ставшим революционным для психотерапии и понимании семьи вообще. Этот факт - страдание детей и появление психологических нарушений от разлучения с матерью - сейчас кажется банальностью. Однако относительно недавно о привязанности детей и родителей вообще не было речи.
Вопрос о привязанности как повод для исследований и гуманитарных инноваций возник в рамках психоанализа, в первой половине ХХ века. Тема привязанности поднималась в той или иной степени и основателем психоанализа Зигмундом Фрейдом, и основателями детского психоанализа Анной Фрейд и Мелани Кляйн, и учениками Фрейда.
Но именно проработанной тема привязанности стала у Джона Боулби и его коллеги Мэри Эйнсворт. Психиатр Джон Боулби известен своим исследованием по привязанности, сделанным по заказу ООН для Всемирной организации здравоохранения, а специалист по психологии развития Мэри Эйнсворт - разработкой понятия «надёжная база» (secure base) и типологии привязанностей, определяемых специальным тестом «Ситуация с незнакомцем». Собственно, они вдвоём и создали теорию привязанности, к которой уже, как кажется, и нечего добавлять, кроме поэзии, исследований принципиально иных семейных культур и собственного опыта.
О ПОНЯТИЯХ ЗДЕСЬ
Для массива текстов о привязанности характерна понятийная путаница - слово «привязанность» употребляется в трёх значениях: связь между ребёнком и мамой, стремление к близости и сама близость. Три в одном. Из-за этой путаницы возникает куча непониманий и возможных истолкований, приводящих в том числе к появлению таких изуверских методов, как терапия привязанности или терапия нарушений привязанности (attacment therapy). Образец точного и выверенного употребления слова мы можем найти у Джона Боулби, который определял привязанность как связь между ребёнком и значимым для него взрослым, устремляющая их друг к другу.
Чтобы на деле различать разные значения привязанности, мы будем иногда в данном тексте к слову привязанность привязывать через дефис собственно его значение.
ПОЯВЛЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ СЕМЬИ И ПРИВЯЗАННОСТИ
Надо учитывать, что вообще эмоционально насыщенные связи между родителями и детьми появились в привычном нам виде незадолго до ХХ века, как нам сообщает Филипп Арьес в книге «Ребёнок и семья при старом порядке», ссылаясь на бытописания, исторические документы и произведения искусства. Грубо говоря, европейская семья появилась в XIX веке, тогда, когда распространились отдельные несмежные помещения для уединения супругов, пребывания детей, приёма гостей и др. процессов. Раньше всё это было свалено в одну кучу, как в пространственном плане, так и в плане времени. Пишет Филипп Арьес:
«Эмоциональные контакты и социальные связи осуществлялись вне семьи, благодаря очень плотной и очень активной «среде», состоящей из соседей, друзей, господ и слуг, детей и стариков, где привязанности складывались вне строгих рамок. Супружеская семья растворялась в этой среде. Сегодня французские историки называют эту предрасположенность традиционных сообществ к встречам, постоянным контактам и праздникам «жизнь обществом» (sociabilite). Именно таким я вижу наше старое общество, отличное одновременно и от того, что сегодня описывают этнографы, и от современного индустриального общества». (1)
Арьес здесь и вообще на протяжении всей книги пишет о привязанности-близости, подчёркивая, что семья как чувство появилась в XIX веке, при этом традиционная многопоколенная семья есть просто выдумка французских историков-традиционалистов. В Европе традиционной семьи, да и в России, не было. В том числе и по причине низкой продолжительности жизни - когда она составляет 30-40 лет, сложно представить себе многопоколенную семью со старшим на грани умирания во главе.
ОТНОШЕНИЕ К ДЕТЯМ И ЗАРОЖДЕНИЕ ДЕТСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
К детям в Европе до недавнего времени относились достаточно цинично. Подробнее об отношении к детям и детству можно прочитать в «Психоистории» Ллойда Демоза, «Ребёнке...» Филиппа Арьеса и многочисленных исследованиях русского быта XIX века. Если кратко, то ребёнок занимал низшее положение независимо от происхождения, и условия, в которых он обычно рос, были просто ужасные. При этом, если до появления школьного образования городской ребёнок получал «образование», прислуживая вдалеке от семьи, то в школе к нему относились как к материалу, объекту воздействий. Поэтому о чувствах ребёнка и чувствах матери и ребёнка речи не шло.
Случай маленького Ганса, ребёнка с которым работал Фрейд, - первый описанный опыт психотерапевтической работы с ребёнком. И «первый описанный случай, в котором трудности ребёнка относятся за счёт эмоциональных причин. Сегодня, когда эмоциональные факты с такой готовностью принимаются, вероятно трудно оценить значение этой новой для того времени концепции психологических нарушений у детей. Рейзман (Reisman J. The development of child psychology. New-York, 1966) указывал, что на заре двадцатого века специалисты обычно считали, что нарушения у детей возникают как результат недостатков в обучении и воспитании». (2)
У последователей Фрейда, открывшего дорогу психотерапии как практике, мы видим отношение к ребёнку уже как к человеку. Причём равному. Однако по текстам видно, что часто взрослый, терапевт или психоаналитик всё-таки чувствовал себя превосходящим физически и интеллектуально ребёнка, хотя и был вынужден уйти от языка команд-приказаний или даже спуститься на один уровень, т.е. опуститься на пол, как, например, Анна Фрейд во время сеансов детского психоанализа. И лишь во второй половине ХХ века равенство детей и взрослых появилось де-юре, в Декларации прав ребёнка 1959 года и де-факто, в практике образования (субъект-субъектный подход) и воспитания («привязанностное» родительство Сирза, естественное родительство и др.).
В контексте иерархии и равенства можно отметить: привязанность как стремление к близости (буквально к близкому расстоянию) безусловно горизонтальна, неиерархична, она делает её участников взаимозависимыми, взаимопритягиваемыми, со-пряжёнными. Если ребёнок убегает, мать побежит за ним и наоборот: если убегает мать, ребёнок побежит за ней - никакой иерархии здесь нет. В естественных отношениях матери и ребёнка мы видим равенство именно в плане привязанности-стремления к близости.
Весь текст можно прочитать по ссылке
Привязанность и близость. История вопроса [12888] на сайте Сознательно.ру