Как в камере хранения
Грустно очень, хочется написать слово «невероятно», но это не так, грустно, вполне вероятно, просто давно я такого не чувствовала, такой грусти. И признание этого навевает такую обыденную, и оттого более пронзительную тоску и даже безысходность. Как чувство.
Это совсем не вяжется с тем, что есть в моей жизни. Я делаю то, что мне нравится, занимаюсь этим с удовольствием, наслаждаюсь результатами. У меня семья, о которой я раньше только мечтала и не могла представить, что всё это осуществимо. Чудесные, замечательные дети. Золотой, любимый, заботливый и умный муж, муж-партнёр, муж-помощник, муж отдельный и самодостаточный и при этом близкий и тёплый, родной, открытый, откликающийся. Я делаю не только то, что мне нравится, но также свободно делаю то, о чём мечтается, то, что приходит в голову и хочется, раздвигая границы. И вот еду домой одна без семьи, и мне невыносимо грустно. Не могу сказать одиноко, это не так, я этого не чувствую. Однако накатывает тоска. Какая-то пронзительная, и знаю, что меня ожидает неприятная ночь, ночь, в которой тело постепенно с ночи до утра сжимается и каменеет. И я пока не знаю, что это, отчего это. Похоже это ощущение брошенности, когда ты ещё не знаешь, что тебя бросили и ждёшь, замерев, не давая себе права жить в этом ожидании, давая себе право только проживать этот процесс ожидания. Как будто ты вещь, оставленная в камере хранения. И это не связанно с моими установками, с моими ценностями, это именно запечатлённый и застрявший опыт, вот он выходит, и так разворачивается. В тот момент, когда я загружена делами, когда мне нужно встать с утра пораньше и что-то быстро и много делать, это отступает, потому что тело мобилизуется и подстраивается под многозадачность. Но как только мобилизация не нужна, тело сразу погружается вот в эту тоску. С этим нужно что-то делать. Пока не знаю, что и как. Но буду. Обязательно буду с этим встречаться и проживать. Похоже я уже в этом была, только на другом уровне, совсем на младенческом, а это похоже на томление и дезориентацию юности, пока не обрёл опору в самоопределении по всем фронтам, само главное, личном. И вот сейчас снова в ходе терапии я попадаю в эту зону и прохожу сквозь неё. Трудно, но я уже знаю, что это возможно, и главное, конечно.
Кстати, это очень похоже на воспоминания о детском саде в возрасте 4,5 лет
Это совсем не вяжется с тем, что есть в моей жизни. Я делаю то, что мне нравится, занимаюсь этим с удовольствием, наслаждаюсь результатами. У меня семья, о которой я раньше только мечтала и не могла представить, что всё это осуществимо. Чудесные, замечательные дети. Золотой, любимый, заботливый и умный муж, муж-партнёр, муж-помощник, муж отдельный и самодостаточный и при этом близкий и тёплый, родной, открытый, откликающийся. Я делаю не только то, что мне нравится, но также свободно делаю то, о чём мечтается, то, что приходит в голову и хочется, раздвигая границы. И вот еду домой одна без семьи, и мне невыносимо грустно. Не могу сказать одиноко, это не так, я этого не чувствую. Однако накатывает тоска. Какая-то пронзительная, и знаю, что меня ожидает неприятная ночь, ночь, в которой тело постепенно с ночи до утра сжимается и каменеет. И я пока не знаю, что это, отчего это. Похоже это ощущение брошенности, когда ты ещё не знаешь, что тебя бросили и ждёшь, замерев, не давая себе права жить в этом ожидании, давая себе право только проживать этот процесс ожидания. Как будто ты вещь, оставленная в камере хранения. И это не связанно с моими установками, с моими ценностями, это именно запечатлённый и застрявший опыт, вот он выходит, и так разворачивается. В тот момент, когда я загружена делами, когда мне нужно встать с утра пораньше и что-то быстро и много делать, это отступает, потому что тело мобилизуется и подстраивается под многозадачность. Но как только мобилизация не нужна, тело сразу погружается вот в эту тоску. С этим нужно что-то делать. Пока не знаю, что и как. Но буду. Обязательно буду с этим встречаться и проживать. Похоже я уже в этом была, только на другом уровне, совсем на младенческом, а это похоже на томление и дезориентацию юности, пока не обрёл опору в самоопределении по всем фронтам, само главное, личном. И вот сейчас снова в ходе терапии я попадаю в эту зону и прохожу сквозь неё. Трудно, но я уже знаю, что это возможно, и главное, конечно.
Кстати, это очень похоже на воспоминания о детском саде в возрасте 4,5 лет