Колодец. На тему расстановок
Тошнит сегодня особо. Пульсирует живот, болит голова и всё чешется. Ничего не помогает. А почему? А вот почему:
"Мама наклоняется над мальчиком трёх с половиной лет, переодевает его, гладит, утешает и спрашивает: "Тебе больно?"
А он молчит, потом очень тихо говорит: "Да, мама, больно". Он знает: маму расстраивать нельзя, поэтому он молчит, но душа его кричит: "мне не просто больно, мне ооооочень больно, так больно, что я могу только кричать или молчать". Услышав это, мама ласково спросит: "А что у тебя болит", а он не знает, как это называется, у него нет ни одной раны, но у него болит всё, болит от страха. Ему очень страшно. Он не знает, как он оказался в колодце, он знает, что его кто-то толкнул.
...Осень, ещё тепло, и в колодец очень интересно смотреть, колодец такой глубокий, там темно, сыро, на стенках зелень, тёмные брёвна и далеко-далеко вода. Малыш любил так стоять, глядя в тёмную глубь. Там иногда что-то отражалось. И в этот раз он так и стоял, где-то были сёстры. И вдруг... Он даже не понял. Вот он смотрел в воду сверху, а вот он уже внизу. Вода холодная, он захлёбывается, кричит, но никто не подходит. Он барахтается, кричит, пытается ухватиться за стенки, но ничего не получается, и тут его услышали, дальше он и не помнит как вытаскивали. Кто-то бегал, кричал, кто-то спускался, его к чему-то привязывали, потом тащили, лилась вода, но он всё это помнит смутно. Чётко помнит только, что кто-то подошёл и толкнул, вернее, сбросил, ведь малыш был лёгкий, и сбросить его мог любой. Так и получилось. Но кто? Он не знал. А сказать на кого-нибудь не мог. Все решили, что он заигрался и упал. И папа потом похвалил, что он не плакал. А малыш стал заикаться, и заикался много лет. А ещё писал в постель и мама, меняя простыни, никому не говорила, даже ему, и только тихонько плакала, молилась, ставила свечки. Потом он вырос, но так и не научился нормально говорить с людьми, только всё старался побороть страх. С заиканием ему помог гипноз, а вот со страхом - никто. Да и кто поможет, если человек молчит.
С сёстрами отношения не сложились, из дома родного уехал, женился, и тогда не научился говорить. Вот уже 70 лет, а он всё молчит. И почки дважды прооперированы. А страх так и остался. И всё-таки, кто же его сбросил? Он уже не хочет отомстить. Жизнь прожита, и прожита неплохо. Он просто хочет посмотреть в глаза, или на могилу, и простить. И отпустить. И поплакать. Ведь мамы уже нет. Ему некого расстраивать. Только вот дочка такая же молчунья. Да внуки странные: внучка с внуками плохо ладит. И внуки тоже почему-то страдают, и один из них иногда писает по ночам в постель...
___________________________
Загляни в свои глаза, малыш. Страх давно состарился и ушёл на покой. Ему неоткого защищать. Все, кто был, тоже ушли на покой.
Загляни в глаза, малыш. Там просто слёзы".
"Мама наклоняется над мальчиком трёх с половиной лет, переодевает его, гладит, утешает и спрашивает: "Тебе больно?"
А он молчит, потом очень тихо говорит: "Да, мама, больно". Он знает: маму расстраивать нельзя, поэтому он молчит, но душа его кричит: "мне не просто больно, мне ооооочень больно, так больно, что я могу только кричать или молчать". Услышав это, мама ласково спросит: "А что у тебя болит", а он не знает, как это называется, у него нет ни одной раны, но у него болит всё, болит от страха. Ему очень страшно. Он не знает, как он оказался в колодце, он знает, что его кто-то толкнул.
...Осень, ещё тепло, и в колодец очень интересно смотреть, колодец такой глубокий, там темно, сыро, на стенках зелень, тёмные брёвна и далеко-далеко вода. Малыш любил так стоять, глядя в тёмную глубь. Там иногда что-то отражалось. И в этот раз он так и стоял, где-то были сёстры. И вдруг... Он даже не понял. Вот он смотрел в воду сверху, а вот он уже внизу. Вода холодная, он захлёбывается, кричит, но никто не подходит. Он барахтается, кричит, пытается ухватиться за стенки, но ничего не получается, и тут его услышали, дальше он и не помнит как вытаскивали. Кто-то бегал, кричал, кто-то спускался, его к чему-то привязывали, потом тащили, лилась вода, но он всё это помнит смутно. Чётко помнит только, что кто-то подошёл и толкнул, вернее, сбросил, ведь малыш был лёгкий, и сбросить его мог любой. Так и получилось. Но кто? Он не знал. А сказать на кого-нибудь не мог. Все решили, что он заигрался и упал. И папа потом похвалил, что он не плакал. А малыш стал заикаться, и заикался много лет. А ещё писал в постель и мама, меняя простыни, никому не говорила, даже ему, и только тихонько плакала, молилась, ставила свечки. Потом он вырос, но так и не научился нормально говорить с людьми, только всё старался побороть страх. С заиканием ему помог гипноз, а вот со страхом - никто. Да и кто поможет, если человек молчит.
С сёстрами отношения не сложились, из дома родного уехал, женился, и тогда не научился говорить. Вот уже 70 лет, а он всё молчит. И почки дважды прооперированы. А страх так и остался. И всё-таки, кто же его сбросил? Он уже не хочет отомстить. Жизнь прожита, и прожита неплохо. Он просто хочет посмотреть в глаза, или на могилу, и простить. И отпустить. И поплакать. Ведь мамы уже нет. Ему некого расстраивать. Только вот дочка такая же молчунья. Да внуки странные: внучка с внуками плохо ладит. И внуки тоже почему-то страдают, и один из них иногда писает по ночам в постель...
___________________________
Загляни в свои глаза, малыш. Страх давно состарился и ушёл на покой. Ему неоткого защищать. Все, кто был, тоже ушли на покой.
Загляни в глаза, малыш. Там просто слёзы".