обо всем понемногу
Вот наконец добралась я и до блога. Давно подозреваю, что он задумал жить какой-то своей жизнью, от меня независящей. По крайней мере, потребности у него уже сложились: просит ЕЩЁ. У меня же, как у любого человека, только-только вернувшегося в реальный мир из отпуска, сплошные дела и местами неприятности; а блог бубнит и бубнит в моей голове: приди, включи, напиши… Хотя казалось бы - кому это нужно? Видимо, вот как раз ему.
Ну ладно. Это все лирика.
Побывали мы в «очередном оплачиваемом» отпуске. Аж на целых две недели, что вообще-то по нашим временам роскошь неприличная. Первую неделю провели на море; ну, тут, собственно, рассказывать-то и нечего. Жаль, я не вела эти записи, когда были мы в Абхазии с ее констрастом первобытной красоты и разрушенных войной остатков советского величия. А тут... Каждый среднестатистический буржуй вроде нас так или иначе совершает этот хадж на «берег турецкий». Всё было стандартно: 20 км от Бодрума, маленький поселок, прописавшийся в нашем устном обиходе под именем «Геленджик» (ей-богу, не знаю, как он правильно называется), отель на берегу и all inclusive. Яхта, экскурсии, много некрепкого и ненастоящего какого-то пива. Лень, не успели позавтракать - обедать пора, и крем от загара особо не помогает... Красные носы, плечи и бедра.
Из позитива: пляж в виде пирса, и сразу - 3,5 метра глубины (нырять!!), почти полное отсутствие русских туристов и полное - дискотек и прочих ночных свистоплясок… Что-то там пытались после ужина в балаганчике на берегу выкомаривать - но от нашего номера это было далеко и не слышно.
Из курьезов. Каждый день, на рассвете, примерно в пол-шестого утра в поселке оживал минарет. Никто на него не поднимался, на нем были мегафоны, в которые сидящий где-то внизу и втайне турецкоподданный, с каждым днем нам все более неприятный, заводил свое, для русского уха чрезвычайно унылое и громкое. Ни в коем случае не хочу разводить ксенофобию и фу - но смысл выражения «орет, как татарский пономарь» мы ощутили на себе очень и очень буквально. После нескольких вступительных рулад в тон достойному муэдзину начинали брехать и выть по всей округе собаки, которые будили чаек, кур, петухов - и бог знает, какую еще живность держат у себя местные жители. Всё это лаяло, выло, голосило и скликало правоверных на молитву в течение 10 минут, а потом снова - рассветная тишь, гладь да благодать. В первые дни все это вызывало смех; под конец - подушку на голову и сонный стон: опять!... Самое забавное, что за все время нашего там пребывания мы так ни разу и не увидели ни одного совершающего намаз местного жителя. В связи с концом рамадана половина постояльцев нашего отеля были турки, с женами, с детьми, с друзьями, которые ходили все абсолютно в европейском «обличье» и занимались таким же точно отдыхом, как, к примеру, наши соотечественники. Разве что «ТагиииЛ»а у них нет. На том - слава Аллаху))
Курьез второй. Ровно на экваторе нашего там пребывания мы решили расправиться с бутылкой текилы, захваченной нами в дьюти-фри. У нас имелись все нужные принадлежности, кроме лайма или, на худой конец, лимона. Запастись за ужином нам не удалось, так как ходили мы в тот вечер в поселок, в рыбный ресторанчик. Такие вот привередливые. Думали, что купить лимон на обратной дороге не составит сложности - а вот фиг. Вечер, закрыто всё, кроме этих самых ресторанчиков да лотков с сувенирами. Шли мы вдоль набережной, думали, что бы предпринять, как вдруг видим - возле одной из «кафешек», прямо перед площадкой под тентом, где ужинает разнообразный народ, стоит большой стол - а на нем два каких-то вроде как чугунка, и лежат россыпью как раз те самые лимоны-лаймы-апельсины-там что еще. Руководил всем этим хозяйством высокий округлый турок с такими отчаянными усами, что в пору не к мамелюкам, а к самому Тарасу Бульбе. Турок улыбался, лопотал по-своему и продавал прохожим рулетики из зеленого салата, в который он заворачивал порционно содержимое своих чугунков. Мы бросились к нему с народным кличем «Хау матч?», тыча в лимоны и шаря в карманах в поисках местных денег. Турок расцвел улыбкой доброго великана, сунул мне в руки два лимона со словами, в которых мы угадали только « фо презент!», и тут же, в мгновение ока, соорудил нам по рулетику. Когда и как он это успел, я лично не заметила - не иначе злое колдовство. Рулетики эти он вручил нам с такими же завениями, что, мол, «фор презент!»
Здесь надо сказать, что торговля шла у него довольно бойко, из чего мы заключили, что есть можно и даже, скорей всего, выживем. Рассыпаясь в благодарностях, мы дружно откусили…
Ощущения передать не могу. Мне показалось, что жую я баклажановую икру вперемешку с раскаленными углями. Невероятным образом мне удалось сохранить лучезарную улыбку - прямо со стиснутыми зубами и адской смесью во рту, потому что проглотить это я бы не смогла даже под угрозой расстрела. Мы просто остолбенели. Муж с изменившимся лицом продолжал рассыпаться в любезностях. Добрый джинн кулинарии показывал нам всяческими знаками: мол, эх, хороша!... Мы, раскланиваясь, все-таки каким-то чудом убрались в тень, за кусты, туда, где уже шумел прибой. Мне даже удалось сохранить лимоны…
Мне было стыдно, но я тут же выплюнула всё. А муж проглотил. Потом сказал - ну нельзя же, человек угостил… И мучался изжогой еще сутки. И смех, и грех!
Текила в тот вечер шла как никогда мягко.
В последний день мне, да и мужу тоже, страшно хотелось домой. Мы просто как наяву видели, как окажемся дома, в своей ванной, в своей кровати, перед телевизором, который говорит ПО-РУССКИ!.. Самолет наш приземлился в пол-двеннадцатого дня, и потому спустя еще три часа оказались мы не в вожделенной ванной или кроватке, а в гараже. Поменяли масло в моторе и редукторе мота, и на следующее утро уже катили на нем прочь из Москвы, роящейся по случаю Дня города. Катили в мою родную Калугу, и «привезли им хорошую погоду», и еще пять дней колесили по окрестностям, и ходили за грибами, и встречались с друзьями, и все было как надо, и это было прекрасно. Я наконец вернулась домой; причем казалось - не в пространстве, во времени. Пусть родители не молодеют, и кого-то из родни уже нет; а из друзей - кто-то уехал, кто-то женился, а кто-то развелся; кто-то тут как тут и готов гулеванить до утра, потому как никуда ему особо и не надо, а кто-то на пару с женой сбился с ног с новым рабочим проектом и новорожденными близнецами... Но все эти люди остаются моими корнями, моим прошлым и настоящим... Я встречаю и встречу на своем пути много разных, и среди них, я уверена, будут попадаться интересные, умные и незаурядные - но с этими, родом из юности, никто не встанет на одну ступеньку в моем сердце. Никогда. Заранее простите.
Это очень плохо, но я никак не привыкну к Москве. Я для этого города как инородное тело, и он обволакивает меня рубцовой тканью пустоты и отторгнутости какой-то… Я хожу на работу, улыбаюсь, хлопочу по дому, смотрю фильмы, рисую и пишу, когда есть на это время; я встречаюсь вместе с мужем с его московскими друзьями, и я благодарна ему за его поддержку и понимание - но я словно в телогрейке на голове. Выдумываю бог знает что, и в конце концов опять занимаюсь любимым делом - самокпанием и самоковырянием… Но вот приехала я домой, в Калугу - и, вроде никто не сказал мне ничего такого особенного, да и нечего тут говорить - а вдруг словно из-под воды вынырнула.
И еще - тишина. В Москве нет ни одного места, где не было бы этого вечного то ли гула, то ли шороха, от которого я поначалу просыпалась по ночам. А дома… Как я люблю ночью, в конце лета, уехать на другой берег реки, откуда видно весь город, как на ладони, но куда не доносится его шум, и сидеть там часами хоть просто в траве, на краю пустынной дороги, которая ведет к бог знает каким-то дачам, и слушать эту тишину...
Калужские приятели говорят нам: ну, у вас в Москве там с мотом есть где развернуться, куда прокатиться... А я смеюсь. Потому что в то время, когда приходишь с работы, кое-как ужинаешь и можно бы "прохватить" - аккурат самые пробки и беснование, и протискиваться сквозь них все равно удовольствия немного; а где пробок нет - там сняли асфальт, а где простор и даже асфальт хороший...это в 11 вечера, когда уже, однако, и спать пора. Потому что завтра, черт возьми, вставать в шесть утра!
А в Калуге: 10 минут, и ты за городом. Посидеть в придорожной кафешке километров за 20 от города, и не на оживленной трассе, а опять же в тишине и спокойствии, не думая ни о чем особенном, выпить чашку чая и поехать назад - через другой въезд в город... Разве не прекрасно?
Гундю) ну что ж, мне простительно. Говорят, психологи даже термин такой придумали: послеотпускная депрессия... Но это чепуха. Отпуск был отличный! Давно такого не получалось. И все было так, как должно было быть.
Надо будет на забыть всунуть сюда несколько фотографий - когда разберу их наконец. В конце концов, любые записи "для себя", на ноуте, рано или поздно потеряются. Может, хоть ЖЖ сохранит? Любопытно будет самой почитать лет через 5 эти глупости