Люди и Мотоциклы
Моим первым стал «Урал». Он был «М-63» и, когда я увидела его впервые, показался мне огромным, как першерон, и начиненным триллионом всяких штук явно инопланетного происхождения. Правда, после первого месяца наших с ним непростых отношений он все же оказался обыкновенным мотоциклом, нормальных размеров, с довольно вздорным нравом, плохими тормозами и кучей хронических заболеваний. Капризный, как все старики, которых на склоне жизни зачем-то «тащщут» прочь от родного дома и привычного окружения, он каждое утро вселял в мою душу живейшее волнение - поедем мы с ним куда-нибудь нынче, или нет. У него была шестивольтовая электрика и подслеповатая фара; и, возвращаясь ночью на дачу, где мы с ним одно время жили, я порой думала, что от налобного фонарика толку было бы больше… Он терпеливо ждал меня возле моей работы целыми днями, оставляя под собой стыдливые лужицы масла. Его сиденье-лопушок крепилось непосредственно к раме, без пружин, что давало мне возможность доставать ногами до земли и помнить о моем железном старичке круглосуточно, главным образом областью своего организма в районе почек.
Вспоминаю с теплотой и его, моего старичка, и все то время вообще. Купила я его, кое-как научившись трогаться, ехать и поворачивать на мотоцикле приятеля; о каких-то там правах и речи не шло - ибо многохлопотное, затратное мероприятие, в необходимости которого были на тот момент очень большие сомнения… Позже оказалось - зря. Но об этом в другой раз.
Первой моей полноценной поездкой стало путешествие (не побоюсь этого слова!) за 15 км от города на наше местное открытие мотосезона. Была середина апреля, и шел снег с дождем. Шлемом и перчатками я обзавелась позже; поэтому в тот день была экипирована лишь замшевой курткой, джинсами, заправленными в сапоги, очками и величайшим энтузиазмом в моей жизни. На первом же светофоре я заглохла и отстала; друзья уехали вперед и скрылись в дожде и тумане, решив, как потом оказалось, что обучение по принципу «бросили в воду - поплывешь!» - для меня будет самое то. Оказались правы! После приступа паники я поняла: не поеду сейчас - не поеду никогда, «смог бобер - смогу и я!», и с нескольких попыток завелась и покатила в заданном направлении. Метод был прост: выбираешь «спокойную» машину, едущую в нужную сторону, и держишься за ней… В «точке Б» по прибытию меня встречали фанфары; правда, слышала их одна я - но это неважно. Думаю, даже человек, проехавший «Париж-Дакар», не испытал бы таких эмоций. Осознание того, что если я добралась Сюда - доберусь куда угодно, заполняло меня полностью. Я кое-как сняла одеревеневшие, красные руки с руля и отлепила себя от сиденья. Украшенная ярко-красными от холода ушами и носом и волосами, превратившимися в мокрые сосульки, на которых уже не таял снег, я двинулась сквозь толпу, как римский император. Думаю, это был один из самых идиотски-прекрасных моментов моей жизни.
Потом было много всего, в результате чего я развелась с первым мужем. Но это не интересно. «Урал» остался со мной и более-менее верно возил меня два сезона подряд; и завез, пафосно выражаясь, в новую жизнь. Там было новое всё. Новая работа, отличавшаяся от старой в лучшую сторону. Новый круг знакомств, как нельзя лучше подходящий к моим тогдашним представлениям о слове «веселиться». И новый мужчина, отличавшийся от прежнего понятием об этом самом «веселиться» и финансовой самостоятельностью, что для меня в то время в мужчинах было ново и крайне занимательно. Кроме того, у него был мотоцикл - что само по себе решало.
Как позже выяснилось, это самое «веселиться» мы все-таки понимали по-разному; существенную роль в его понимании играло наличие чужих красивых тёть на максимальной удалении от своей собственной - то есть меня... Что и стало предметом неразрешимого конфликта мировоззрений. Но это тоже неинтересно.
Вместе со всем этим новым появился у меня мой второй - «Honda Steed 400». Я называла его Степан. Старичок-«Урал», кстати, был отдан на покой в хорошие руки. Человеку, искренне увлеченному старой советской мототехникой, с руками прямыми, растущими из запроектированного природой места. Надеюсь, они до сих пор оба здоровы и счастливы.
Тогда же у меня появились и права. Правда, категории «B» - ну, так уж сложилось. Но при наличии всех остальных документов, включая страховку и техосмотр, и умения делать спокойно-доброжелательное лицо господа инспекторы - тогда еще товарищи милиционеры - пару раз попросту не заметили отсутствия нужной категории. Точно также не заметила этого девушка - работник страховой фирмы, в результате чего, собственно, права мои и были вписаны в страховку. Но, если вы не Вольф Мессинг, ни в коем разе не рекомендую вам подобное жульничество! Ибо было это, когда деревья были большими, гаишники - добрыми, а штрафы и репрессии - нестрашными)
Со Степаном и досадным недостатком в документах мы проехали много чего. Объехали озеро Селигер, были во Владимире и всех его золотокольцовых окрестностях; были в Ярославле и в Москве. Жила я в то время еще в родной Калуге, и потому последнее путешествие едва не разрушило мою неокрепшую психику. Леденящий ужас, охвативший меня на МКАДе, не передать никакими печатными словами. Живо вспомнилась и та поездка на «Урале» в снег и дождь, и «Отче наш», и мама с папой… Но все обошлось, первую прививку Москвой я перенесла. Все и в самом деле куда страшней, чем кажется!
Степан был прилежным, покладистым трудягой. Как и все его «одноклассники», требовал периодических колдовских ритуалов синхронизации карбюраторов и прочих расходников; и подвел меня только один раз - да и то, видимо, из-за некого своеобразного чувства юмора. Ехали мы с товарищем как раз с Селигера. И под городом Юхновым Степан вдруг чихнул и заглох. И заводиться отказался. Первичный диагноз был - бензонасос; но после нехитрого сеанса полевой хирургии все обвинения были сняты… Позже, когда Степан уехал в этот самый Юхнов в старом «басике»-фургоне, принадлежащем местному мотосервису, а мы с товарищем двинулись дальше в Калугу, все выяснилось.
Степан был немолод. И, видимо, жизнь у него была многогранная. Из-за всего этого бак проржавел изнутри; и по мере активной эксплуатации по нашим прекрасным дорогам ржа начала осыпаться, пытаясь проникнуть в его желудочно-кишечный тракт. В итоге фильтрующая сетка забылась так, что бензин просто перестал через нее проникать…
Но почему-то, стоит мне обратиться памятью к этому времени и этому мотоциклу, не вспоминаются мне все те бессмысленные и беспощадные веселья, на которых мы с ним побывали. И не Селигер и другие разные города; и не «жизнь, и слезы, и любовь» с тем мужчиной… Мне вспоминается - дорога, ведущая от нашей Калуги к Киевской трассе, и ослепительный сентябрь, воскресный полдень. Ветер носит по асфальту пригоршни разноцветных листьев, последний теплый ветер сентября - а я еду сквозь этот шуршащий танец, мимо желто-красно-коричневого леса, и все вокруг, и внутри меня, невыразимо прекрасно.
P.S. В силу самых разных причин фотографий "старичка" у меня не осталось. А вот Стида-Степана, ежели кому угодно, могу показать!
