14 (27) сентября 2017 года. Святые дня, молите Бога о нас! (ч.2)
Продолжение…
Священномученик Анфим Иверский (или Ивериянин, Грузин) , митрополит Унгро-Валашский
Память 13 июня (Груз.), 14 сентября (Рум.)
Родился в 1650 году в Самцхе (Южная Грузия). Разносторонне одаренный юноша сопровождал царевича Арчила в России и плодотворно помогал в создании грузинской типографии. Возвращающегося из России Анфима пленили дагестанские разбойники и продали в рабство. Из рабства его выкупил Иерусалимский Патриарх Досифей и оставил при себе. Период пребывания в Иерусалимской Патриархии Анфим использовал для усовершенствования мастерства, углубления знаний. Уже известный художник, гравер и каллиграф, приблизительно к 1690 году, по приглашению Валашского господаря Константина Брынковяну отправился в Валахию.
По прибытии в Валахию Анфим возглавил создание типографии. Печатное дело в стране приняло невидимый размах. Анфим Иверский сумел превратить Валахию в центр Православия, снабжающий книгами весь христианский Восток. Вдохновителем, организатором и осуществителем всего этого был грузинский мастер, который всюду и всегда особо подчеркивал свое происхождение «от грузинского корня». Не забывая свою родину, где в 1709 году Анфим основал первую гузискую типографию в Тбилиси, он также проникся любовью к своему новому дому, где сыграл важную роль во введении румынского языка в церковную службу. Так, в 1693 году он издал Евангелие на румынском.
В 1694 году Анфима назначили настоятелем Снаговского монастыря. Здесь он основал новую типографию.
В 1705 году Анфима, «избранного из избранных настоятелей Влахии», рукоположили во епископа Рымникского, а в 1708 году возвели в сан митрополита Унгро-Валашского. Утверждение Анфима митрополитом было большим счастьем для всей страны. В связи с этим фактом настоятель одного из монастырей пишет:
«На Влахскую землю пришел большой человек, свет принес божественный Анфим, Венгро-Влахский иерарх, сын мудрого Иверского рода. Господь Бог наградил его неиссякаемым источником мудрости, дабы он мог совершать добрые подвиги и с помощью своей типографии принес пользу народу этой страны».
Под непосредственным руководством святого Анфима в Валахии построили более двадцати церквей и монастырей. Особо надо отметить построенный в центре г. Бухареста монастырь Всех Святых который ныне в честь святителя часто называется "Анфимовым". Главные входные дубовые врата храма и резной грузинский орнамент на камне исполнил сам Анфим Иверский. Митрополит составил также устав для монастыря. Анфим придавал решающее значение вопросу независимости монастыря. Именно поэтому монастырь Всех Святых он объявил независимым от Греческой Церкви.
Со дня утверждения митрополитом святой Анфим неустанно боролся за освобождение Валашского народа от ига чужеземных захватчиков. В первый же день, представ перед паствой, Анфим в своей речи отметил:
«Вы сумели свято и незапятнанно сохранить Православие, несмотря на то, что окружены и туго связаны насилием других народов и переносите несметные лишения и беды, которые всегда приносят те, кто самовольно господствуют на этой земле: Хотя я был недостоин и младше других, как Давид был младшим среди своих братьев, Господь Бог, невзирая на мою бедность и инородство, поставил вашим пастырем. С вами буду я делить грядущие горести и беды, выпавшие на нашу долю!»
Его слова оказались пророческими. В 1714 году турки казнили господаря Константина Брынковяну, а в 1716 году - последнего господаря Валахии - Стефана Кантакузена, и на трон посадили фанариота Николая Маврокордата, покорного слугу завоевателей.
В эти тяжелые времена Анфим Иверский сплотил вокруг себя группу Валахских бояр-патриотов, целью которых было освобождение родины от господства турок и фанариотов. Заподозрив неладное, Николай Маврокордат приказал Анфиму добровольно отказаться от сана митрополита. Когда Анфим не подчинился, Маврокордат обратился с жалобой к Константинопольскому Патриарху Иеремии III. Собор епископов, на котором не присутствовал никто из румынского духовенства, утвердил «заговорщика и революционного подстрекателя восстания» предать анафеме, отлучить от церкви и объявить недостойным монашеского сана.
Но Николай Маврокордат не удовлетворился лишением Анфима сана Унгро-Валашского митрополита, надо было изгнать его из Валахии, и он достиг своей цели: Анфим был изгнан на Синай, в монастырь святой Екатерины. Митрополита Анфима, преданного румынскому народу и любящего этот народ, глубокой ночью вывезли из города, так как боялись недовольства населения, но Анфим Иверский не достиг Синайской Горы.
14 сентября 1716 года, невдалеке от Галлиполи, на берегу реки Дульчия, протекающей по Адрианополю, турецкие воины зарубили святого Анфима Иверского и раскромсанные его святые останки сбросили в реку.
Так завершилась земная жизнь грузинского святого, который все свои неисчерпаемые силы, талант и знания посвятил восстановлению Валашской народной культуры и укреплению духа этого народа в Православной Вере.
Святой Анфим Иверский был одним из самих просвещенных людей своего времени, владел многими иностранными языками - греческим, румынским, славянским, арабским, турецким, был сведущ в богословии, литературе и природоведении. Он был необыкновенно одаренным и блистательным знатоком во всех областях искусства. Был известен как великолепный каллиграф, мастер по резьбе на дереве и талантливый скульптор. Он был также реформатором литературного румынского языка, блистательным писателем и признанным оратором.
В 1992 году Румынская Церковь причислила Анфима Иверского к лику святых и днем его памяти постановила 14 сентября, день его мученической кончины. Грузинская Церковь поминает Анфима Иверского 13 июня.
Преподобная Серафима (Моргачёва), в схиме Евфимия, Сезёновская, игумения, настоятельница Иоанно-Казанского женского монастыря
Память 13 февраля (Греч.), в Соборах Воронежских, Липецких, Рязанских и Тамбовских святых
В миру Моргачёва Евфимия Евфимиевна, родилась 14 сентября 1806 года в селе Нижне-Ломовском Раненбургского уезда Рязанской губернии в семье благочестивого крестьянина Евфимия Семёновича Моргачева. Росла кроткой и уступчивой, избегала детских игр и вместо них с 12 лет предпочитала ухаживать за своим новорождённым братом Игнатием, даже по праздникам, когда мать её сама предлагала играть с детьми. Замуж она идти отказалась и родители не препятствовали ей, видя её природную склонность к уединению.
Подвижничество
Когда Евфимии пошел 18-й год, она отправилась на богомолье в Киев. Прозорливый затворник Иоанн Сезёновский, к которому зашла Евфимия за благословением в путь, посоветовал ей не оставаться в Киеве, говоря, что вскоре разведутся куры и цыплята, и она должна будет их караулить. Этим он предсказал её настоятельство в будущей Сезёновской обители. Когда ей предлагали остаться в Киевском монастыре, Евфимия, помня совет старца, отказалась. По возвращении она выучилась грамоте, и стала в свободное время читать Священное Писание. Руководили её духовной жизнью приходской священник Пётр Сезёновский и затворник Иоанн.
В 1825 году семья Моргачёвых решили переселяться в Самарскую область, но Евфимии не хотелось: с одной стороны - она привыкла к уединённой жизни, с другой - ей было грустно расставаться с семьей. Затворник Иоанн сказал ей: "Оставайся тут, ты здесь нужна". И она решила остаться. Но родители боялись покинуть столь молодую, неопытную в жизни девушку без своей помощи. Она стала сильно молиться, и слышала неведомый голос, сказавший ей : "Не бойся". В это время пришел священник Иоанн служить напутственный молебен, который и уговорил родителей, положиться на волю Божию в отношении дочери. Она только проводила их до города Козлова (ныне - Мичуринск) и скорбя от разлуки, вернулась в Сезёново.
В 1838 году затворник Иоанн заложил в Сезёнове семипрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Заботы о его построении он возложил на старицу Дарию, жившую в Сезёнове, а Евфимии поручил собирать пожертвования на этот храм. Через год блаженный затворник скончался. Осенью 1840 года Евфимия переселилась в маленькую келью в Сезёнове. Она получила увольнение для поступления в монашество и начала свой страннический путь.
Евфимию любили все за её простоту и прямоту, одинаковое ласковое отношение ко всем. Называли подвижницу: "наша Фимуша". Желание её было законом для всех, что очень помогло быстрому становлению обители. В это время у будущей старицы уже начала проявляться духовная прозорливость. Так в Козлове, она часто бывала в доме вдовы Придорогиной. У той была дочь Анна двадцати лет. Её Евфимия называла своей "казначейшей", и отдавая собранные в мешке деньги, говорила: "На милая моя казначейша, сочти деньги и спрячь!" Через 13 лет, в 1855 году, Анна Придорогина, поступила в Сезёновский монастырь и всё время настоятельства игумении, была при ней казначеей, а после смерти Серафимы, стала настоятельницей Троекуровского монастыря. Монашеское имя её было Анфиса.
Настоятельница монастыря
Благодаря хлопотам Евфимии Сезёновская монашеская община в 1849 году была открыта, а в 1853 году переименована в Сезёновский Иоанно-Казанский монастырь. Господь зримым образом помогал Евфимии в её трудах. Когда старица Дария отказалась быть настоятельницей, была избрана Евфимия. Её постригли в мантию с именем Серафимы, позже утвердили игуменией с возложением наперсного креста по должности. Она основала в монастыре Троицкий храм в два этажа над колодцем, устроенном старицей Дарией, по благословению затворника Иоанна. В нижнем этаже были погребены затворник Иоанн и старица Дария. Храм окружали кельи сестер, трапезная и сиротский приют, с начальной школой, где дети учились также и ремёслам. За оградой были устроены две большие гостиницы.
На игумению Серафиму была возложена великая и трудная обязанность: в монастыре она никогда не жила, а должна не только созидать обитель и храмы, но установить монастырские правила, поселить между сёстрами любовь и послушание. Своей кротостью она сумела приучить всех к должному послушанию, так что каждая сестра несла свои обязанности не только без ропота, но и с радостью. Мать Серафима каждому человеку выражала любовь свою: горе всякого оплакивала, стараясь утешить, а бедняку помочь.
Постничество своё игумения скрывала, а когда оно её изнуряло и делалось заметным, то говорила: "Со мной недуг приключился". С чётками она не разлучалась и умная молитва почти не сходила с уст её. Заведёт, бывало, разговор о своих предпрятиях, а сама углубится в умную молитву, и уже не слышит ни разговоров, ни советов. С шести вечера ей читали жития святых, а если она не была у вечерни, то и вечерню. В 12 ночи ей вычитывали правило. Затем она оставалась одна и молилась всю ночь. Часто ходила молиться у гробов затворника Иоанна и старицы Дарьи, где и сама была упокоена.
Перед кончиной была пострижена в схиму с именем Евфимии.
Скончалась 13 февраля 1877 года в 12 часов дня.
Священномученик Петр Сергеевич Подкопаевский (Петриков)
Память 14 сентября, в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе Бутовских новомучеников.
Родился 19 января 1903 года в городе Можайске Московской губернии. Его отец, Сергей Петрович Петриков, родился в 1873 году в селе Енкаево Темниковского уезда Тамбовской губернии; в восемь лет он остался сиротой, работал батраком и пас в селе скот, затем поступил в солдаты, а после окончания службы остался в Москве. Добрые люди помогли ему получить образование, и он поступил работать на железную дорогу. Был сначала сторожем, конторщиком, а затем помощником начальника станции Тучково Александровской железной дороги. Мать священномученика Петра, Татьяна Михайловна, происходила из семьи самарских купцов. Когда Сергей Петрович получил должность помощника начальника станции, его семье выделили большой участок земли и помогли выстроить дом. У них родилось пятеро детей. Двое умерли совсем молодыми; оставшиеся: Петр (1903-1937), Нина (1909-1992), Евгений (1914-1946). Это была хорошая, дружная семья, семья тружеников.
Когда Петру было восемнадцать лет, он обратился к комиссару здравоохранения Н.А. Семашко с прошением о содействии в приеме на медицинский факультет Московского университета:
"Первые годы жизни моей пробежали быстро, быстро... В 7 лет поступил я во 2-й класс приходского училища при станции Батюшково Александровской железной дороги. В связи с переводами моего отца учился я в Батюшкове, Вязьме, Кубинке, затем поступил в реальное в городе Можайске, где и прожил еще 7 лет вдали от семьи... Осенью 1920 года очень хотел поступить на медицинский факультет университета; помешала главным образом болезнь отца: его к этому времени разбил паралич... Отца лечили в университетских клиниках: теперь служит опять помощником заведующего станции Тучково. Во время болезни отца зимой 20-21 года пробовал учиться телеграфу: необеспеченность семьи помешала занятиям... Можно прибавить еще: я занимался и занимаюсь искусствами - пишу стихи, очерки... рисовал... но теперь уже год не имею возможности брать палитру; больше других видов искусств люблю музыку, но заниматься музыкой не было возможности... Творчески-вдохновенный, порывный, сознаю я и чувствую близость цельности душевной, так сказать; начинает формироваться и строго очерчиваться личность моя. Источники вечной юности и радости открываются во мне..."
Семашко поддержал юношу, и в 1921 году Петр был принят на медицинский факультет Московского университета. Учась на втором курсе, он переутомился от занятий и тяжело заболел.
Лечился он в амбулатории при железнодорожной больнице, и лечение продолжалось около двух лет. За эти годы в его душе произошел переворот. Источники вечной юности и радости, существование которых он предчувствовал раньше, нашел он теперь во Христе. В это время Петр познакомился со старцем Нектарием Оптинским, духовным сыном которого стал, сблизился с кругом молодых людей, и среди них - с Андреем Эльбсоном, так же, как и он, бескомпромиссно искавшим истину в том море лжи, которое все большим мраком окутывало страну.
В июне 1925 года епископ Можайский Борис (Рукин) рукоположил Петра в сан диакона, и в том же году Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Крутицкий Петр (Полянский) рукоположил его во священника целибатом. В Москве отец Петр поначалу не имел прихода и служил иногда в храмах, где служили знакомые ему священники, - например, в храме Александрийского подворья в Москве, где священником был Андрей Эльбсон. Дочь священника Сергия Сидорова написала о нем в своих воспоминаниях: "С фотографии отца Петра смотрит прекрасное русское лицо, полное духовного горения, но спокойного и ясного, как неколеблемое пламя свечи". Мягкий в обращении, он обладал сильным, волевым характером. По словам его сестры, девчонки бегали в церковь, где он служил, только для того, чтобы посмотреть на необычайно красивого молодого батюшку. При этом отец Петр, с его феноменальной памятью, был человеком энциклопедически образованным, помнил наизусть целые главы Священного Писания, которое свободно цитировал, тут же называя номер главы и стиха. Отец Петр большей частью жил вдали от семьи, но каждый его приезд к родителям в Тучково становился событием для местных жителей. Его любили и уважали все. Тут же несли к нему детей - крестить. С людьми отец Петр обращался просто и смиренно, никогда никого не осуждал, говорил тихо, двигался неспешно; от него веяло покоем и благодатью.
В мае 1928 года участвовал в отпевании и похоронах своего духовного отца - Нектария Оптинского. Сохранилась фотография о. Петра в епитрахили прп. Нектария Оптинского.
В марте 1931 года он был определен в храм Николы в Кленниках, известный долгим подвижническим служением в нем протоиерея Алексия Мечева.
14 апреля 1931 года был арестован в числе пятидесяти священнослужителей, монахов и мирян и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. На вопрос следователя о его прошлом отец Петр рассказал о своем происхождении и обучении и о том, что принял сан священника по внутреннему убеждению. Этого для следователя оказалось достаточным, так как отец Петр свидетельствовал о себе как о человеке, чуждом безбожному новому строю. Был обвинен в участии в контрреволюционной монархической организации "ИПЦ", антисоветской пропаганде, помощь ссыльным по групповому делу "Бабикова И.А. и др. (Р-35593). Москва, 1931 г."
5 июня 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ по ст. 58-10 УК РСФСР приговорило отца Петра к трем годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в Мариинские лагеря. Когда стало известно местонахождение лагеря, туда приехали мать и духовная дочь священника Вера Петровна Миронович, которая впоследствии стала его келейницей и помощницей. Поселившись неподалеку от лагеря, они стали хлопотать об отмене несправедливого приговора, так как обвинение в контрреволюционной деятельности не только не было доказано, но и вопроса такого на следствии не ставилось, - и 17 сентября 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить священника изпод стражи, лишив его права проживания в двенадцати городах сроком на три года.
Отец Петр после освобождения поселился в городе Муроме и здесь в мае 1932 года снова был арестован. Следователь на допросе 3 июня 1932 года задал священнику ряд вопросов, ответы на которые отец Петр написал собственноручно:
"Шифров никаких не знаю (и никакими шифрами не пользовался). Богослужений у меня на квартире не совершалось (и участия в них никто не принимал). Власть признаю, как говорят, не за страх, а за совесть. Всегда исполнял все касавшиеся меня законоположения, - не знаю ни одного случая нарушения мною таковых. Пользуюсь свободой верить во что мне угодно, по основному закону страны - конституции. Во всем происшедшем в стране вижу пути Промысла Божьего, всегда ведущего нас во благое, дарующего всегда нам полезное. Церковь - «не от мира сего». Мои интересы - интересы чисто духовные: получение благодати и приобретение совершенств, которыми обладает Бог, в Которого верю. Вопросами политики никогда не занимался и в политических вопросах не разбираюсь. Власти подчиняюсь по совести и готов пожертвовать для нее всем, чем только могу, если это будет нужно. Только верой в Бога не могу пожертвовать никому, если когда-либо будут этого требовать. От разговоров на политические темы прошу меня освободить, так как в этих вопросах я ничего не понимаю".
17 августа 1932 года следователь, ведший дело, постановил за недостатком следственного материала следствие прекратить и арестованных освободить. После освобождения отец Петр жил до лета 1936 года в Муроме, а затем уехал на родину в Можайск, куда вслед за ним приехала его духовная дочь и где посещали его знакомые священники и родные. Здесь отец Петр снял комнату, устроил в ней домовую церковь и до самого ареста, по образу древних, служил литургию, как служили в домах христиан во время гонений от язычников.
Летом 1937 года возобновились массовые аресты верующих и духовенства, но прежде начала этих гонений сотрудники НКВД принялись арестовывать тех священников, монахов и мирян, о которых у них были какие-либо сведения и которых они подозревали в нелояльности к советской власти, то есть тех, кто воцарившееся на русской земле безбожие считали за величайшее зло, губящее русский народ.
В феврале-апреле 1937 года в Москве было арестовано полтора десятка священников и мирян, и среди них - 10 апреля 1937 года - отец Петр. Был арестован по "делу" епископа Арсения Жадановского.
(Священномученик Петриков Петр Сергеевич Подкопаевский, тюрьма ОГПУ)
Сотрудники НКВД формулировали преступную деятельность арестованных таким образом:
"После принятия сталинской конституции участники контрреволюционной нелегальной церковно монархической организации активизировали свою контрреволюционную деятельность, в феврале 1937 года в городе Москве несколько раз созывали нелегальные собрания участников контрреволюционной организации... Были приняты решения активизировать... организационную работу среди верующих... насаждать на местах контрреволюционные ячейки из духовенства, монашества, возвратившихся из ссылки... создавать тайные молитвенные здания. В этих целях... было приобретено и арендовано несколько домов в городе Можайске, Малом Ярославце, Кимрах, где были поселены возвратившиеся из ссылки монашество и духовенство".
11 и 13 апреля следователь допросил священника. На большую часть вопросов отец Петр отзывался незнанием и плохой памятью. 10 мая следователь снова допросил священника, задав почти те же вопросы. Но и на этот раз он также отозвался незнанием, категорически заявив, что никаких политических разговоров не вел. Следователь допросил в качестве свидетеля одного из жителей города Можайска, с которым отец Петр познакомился на этапе, и тот показал, что священник совершал в своей квартире в Можайске богослужения, на которых в качестве псаломщика была его духовная дочь, на этих же богослужениях присутствовали и заезжавшие к отцу Петру знакомые ему священники. Он также показал, что священник Петр Петриков "принадлежит к так называемому течению «истинно-православной церкви», которое по своему содержанию является крайне реакционным и антисоветским". В июле стало известно о предстоящих новых массовых арестах, и потому окончательное решение участи отца Петра и всех арестованных было отложено.
26 августа был допрошен дежурный свидетель из числа священников, который показал, что знает Петрикова как антисоветски настроенного и ненавидящего советскую власть и партию. 21 сентября 1937 года следствие было закончено. Отца Петра обвинили в том, что он будто бы "являлся участником контрреволюционной церковно-нелегальной организации, являлся руководителем Можайского филиала, организовывал тайную домовую церковь у себя на квартире, где периодически собирались его единомышленники из города Москвы и из других мест".
26 сентября 1937 года тройка НКВД по Московской области по ст. 58-10 УК РСФСР приговорила отца Петра к расстрелу за "активное участие в контрреволюционной организации церковников-нелегалов "Истинно православной церкви".
27 сентября 1937 года был расстрелян и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Причислен к лику святых Новомучеников Российских Архиерейским собором Русской православной церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.
Подробное житие сщмч. Петра Подкопаевского (Петрикова) вы можете прочитать тут:
http://www.hram-podkopai.ru/novomuchenniki/zhitie-svyashchennomuchenika-petra-podkopaevskogo.html
Священномученик Анфим Иверский (или Ивериянин, Грузин) , митрополит Унгро-Валашский
Память 13 июня (Груз.), 14 сентября (Рум.)
Родился в 1650 году в Самцхе (Южная Грузия). Разносторонне одаренный юноша сопровождал царевича Арчила в России и плодотворно помогал в создании грузинской типографии. Возвращающегося из России Анфима пленили дагестанские разбойники и продали в рабство. Из рабства его выкупил Иерусалимский Патриарх Досифей и оставил при себе. Период пребывания в Иерусалимской Патриархии Анфим использовал для усовершенствования мастерства, углубления знаний. Уже известный художник, гравер и каллиграф, приблизительно к 1690 году, по приглашению Валашского господаря Константина Брынковяну отправился в Валахию.
По прибытии в Валахию Анфим возглавил создание типографии. Печатное дело в стране приняло невидимый размах. Анфим Иверский сумел превратить Валахию в центр Православия, снабжающий книгами весь христианский Восток. Вдохновителем, организатором и осуществителем всего этого был грузинский мастер, который всюду и всегда особо подчеркивал свое происхождение «от грузинского корня». Не забывая свою родину, где в 1709 году Анфим основал первую гузискую типографию в Тбилиси, он также проникся любовью к своему новому дому, где сыграл важную роль во введении румынского языка в церковную службу. Так, в 1693 году он издал Евангелие на румынском.
В 1694 году Анфима назначили настоятелем Снаговского монастыря. Здесь он основал новую типографию.
В 1705 году Анфима, «избранного из избранных настоятелей Влахии», рукоположили во епископа Рымникского, а в 1708 году возвели в сан митрополита Унгро-Валашского. Утверждение Анфима митрополитом было большим счастьем для всей страны. В связи с этим фактом настоятель одного из монастырей пишет:
«На Влахскую землю пришел большой человек, свет принес божественный Анфим, Венгро-Влахский иерарх, сын мудрого Иверского рода. Господь Бог наградил его неиссякаемым источником мудрости, дабы он мог совершать добрые подвиги и с помощью своей типографии принес пользу народу этой страны».
Под непосредственным руководством святого Анфима в Валахии построили более двадцати церквей и монастырей. Особо надо отметить построенный в центре г. Бухареста монастырь Всех Святых который ныне в честь святителя часто называется "Анфимовым". Главные входные дубовые врата храма и резной грузинский орнамент на камне исполнил сам Анфим Иверский. Митрополит составил также устав для монастыря. Анфим придавал решающее значение вопросу независимости монастыря. Именно поэтому монастырь Всех Святых он объявил независимым от Греческой Церкви.
Со дня утверждения митрополитом святой Анфим неустанно боролся за освобождение Валашского народа от ига чужеземных захватчиков. В первый же день, представ перед паствой, Анфим в своей речи отметил:
«Вы сумели свято и незапятнанно сохранить Православие, несмотря на то, что окружены и туго связаны насилием других народов и переносите несметные лишения и беды, которые всегда приносят те, кто самовольно господствуют на этой земле: Хотя я был недостоин и младше других, как Давид был младшим среди своих братьев, Господь Бог, невзирая на мою бедность и инородство, поставил вашим пастырем. С вами буду я делить грядущие горести и беды, выпавшие на нашу долю!»
Его слова оказались пророческими. В 1714 году турки казнили господаря Константина Брынковяну, а в 1716 году - последнего господаря Валахии - Стефана Кантакузена, и на трон посадили фанариота Николая Маврокордата, покорного слугу завоевателей.
В эти тяжелые времена Анфим Иверский сплотил вокруг себя группу Валахских бояр-патриотов, целью которых было освобождение родины от господства турок и фанариотов. Заподозрив неладное, Николай Маврокордат приказал Анфиму добровольно отказаться от сана митрополита. Когда Анфим не подчинился, Маврокордат обратился с жалобой к Константинопольскому Патриарху Иеремии III. Собор епископов, на котором не присутствовал никто из румынского духовенства, утвердил «заговорщика и революционного подстрекателя восстания» предать анафеме, отлучить от церкви и объявить недостойным монашеского сана.
Но Николай Маврокордат не удовлетворился лишением Анфима сана Унгро-Валашского митрополита, надо было изгнать его из Валахии, и он достиг своей цели: Анфим был изгнан на Синай, в монастырь святой Екатерины. Митрополита Анфима, преданного румынскому народу и любящего этот народ, глубокой ночью вывезли из города, так как боялись недовольства населения, но Анфим Иверский не достиг Синайской Горы.
14 сентября 1716 года, невдалеке от Галлиполи, на берегу реки Дульчия, протекающей по Адрианополю, турецкие воины зарубили святого Анфима Иверского и раскромсанные его святые останки сбросили в реку.
Так завершилась земная жизнь грузинского святого, который все свои неисчерпаемые силы, талант и знания посвятил восстановлению Валашской народной культуры и укреплению духа этого народа в Православной Вере.
Святой Анфим Иверский был одним из самих просвещенных людей своего времени, владел многими иностранными языками - греческим, румынским, славянским, арабским, турецким, был сведущ в богословии, литературе и природоведении. Он был необыкновенно одаренным и блистательным знатоком во всех областях искусства. Был известен как великолепный каллиграф, мастер по резьбе на дереве и талантливый скульптор. Он был также реформатором литературного румынского языка, блистательным писателем и признанным оратором.
В 1992 году Румынская Церковь причислила Анфима Иверского к лику святых и днем его памяти постановила 14 сентября, день его мученической кончины. Грузинская Церковь поминает Анфима Иверского 13 июня.
Преподобная Серафима (Моргачёва), в схиме Евфимия, Сезёновская, игумения, настоятельница Иоанно-Казанского женского монастыря
Память 13 февраля (Греч.), в Соборах Воронежских, Липецких, Рязанских и Тамбовских святых
В миру Моргачёва Евфимия Евфимиевна, родилась 14 сентября 1806 года в селе Нижне-Ломовском Раненбургского уезда Рязанской губернии в семье благочестивого крестьянина Евфимия Семёновича Моргачева. Росла кроткой и уступчивой, избегала детских игр и вместо них с 12 лет предпочитала ухаживать за своим новорождённым братом Игнатием, даже по праздникам, когда мать её сама предлагала играть с детьми. Замуж она идти отказалась и родители не препятствовали ей, видя её природную склонность к уединению.
Подвижничество
Когда Евфимии пошел 18-й год, она отправилась на богомолье в Киев. Прозорливый затворник Иоанн Сезёновский, к которому зашла Евфимия за благословением в путь, посоветовал ей не оставаться в Киеве, говоря, что вскоре разведутся куры и цыплята, и она должна будет их караулить. Этим он предсказал её настоятельство в будущей Сезёновской обители. Когда ей предлагали остаться в Киевском монастыре, Евфимия, помня совет старца, отказалась. По возвращении она выучилась грамоте, и стала в свободное время читать Священное Писание. Руководили её духовной жизнью приходской священник Пётр Сезёновский и затворник Иоанн.
В 1825 году семья Моргачёвых решили переселяться в Самарскую область, но Евфимии не хотелось: с одной стороны - она привыкла к уединённой жизни, с другой - ей было грустно расставаться с семьей. Затворник Иоанн сказал ей: "Оставайся тут, ты здесь нужна". И она решила остаться. Но родители боялись покинуть столь молодую, неопытную в жизни девушку без своей помощи. Она стала сильно молиться, и слышала неведомый голос, сказавший ей : "Не бойся". В это время пришел священник Иоанн служить напутственный молебен, который и уговорил родителей, положиться на волю Божию в отношении дочери. Она только проводила их до города Козлова (ныне - Мичуринск) и скорбя от разлуки, вернулась в Сезёново.
В 1838 году затворник Иоанн заложил в Сезёнове семипрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Заботы о его построении он возложил на старицу Дарию, жившую в Сезёнове, а Евфимии поручил собирать пожертвования на этот храм. Через год блаженный затворник скончался. Осенью 1840 года Евфимия переселилась в маленькую келью в Сезёнове. Она получила увольнение для поступления в монашество и начала свой страннический путь.
Евфимию любили все за её простоту и прямоту, одинаковое ласковое отношение ко всем. Называли подвижницу: "наша Фимуша". Желание её было законом для всех, что очень помогло быстрому становлению обители. В это время у будущей старицы уже начала проявляться духовная прозорливость. Так в Козлове, она часто бывала в доме вдовы Придорогиной. У той была дочь Анна двадцати лет. Её Евфимия называла своей "казначейшей", и отдавая собранные в мешке деньги, говорила: "На милая моя казначейша, сочти деньги и спрячь!" Через 13 лет, в 1855 году, Анна Придорогина, поступила в Сезёновский монастырь и всё время настоятельства игумении, была при ней казначеей, а после смерти Серафимы, стала настоятельницей Троекуровского монастыря. Монашеское имя её было Анфиса.
Настоятельница монастыря
Благодаря хлопотам Евфимии Сезёновская монашеская община в 1849 году была открыта, а в 1853 году переименована в Сезёновский Иоанно-Казанский монастырь. Господь зримым образом помогал Евфимии в её трудах. Когда старица Дария отказалась быть настоятельницей, была избрана Евфимия. Её постригли в мантию с именем Серафимы, позже утвердили игуменией с возложением наперсного креста по должности. Она основала в монастыре Троицкий храм в два этажа над колодцем, устроенном старицей Дарией, по благословению затворника Иоанна. В нижнем этаже были погребены затворник Иоанн и старица Дария. Храм окружали кельи сестер, трапезная и сиротский приют, с начальной школой, где дети учились также и ремёслам. За оградой были устроены две большие гостиницы.
На игумению Серафиму была возложена великая и трудная обязанность: в монастыре она никогда не жила, а должна не только созидать обитель и храмы, но установить монастырские правила, поселить между сёстрами любовь и послушание. Своей кротостью она сумела приучить всех к должному послушанию, так что каждая сестра несла свои обязанности не только без ропота, но и с радостью. Мать Серафима каждому человеку выражала любовь свою: горе всякого оплакивала, стараясь утешить, а бедняку помочь.
Постничество своё игумения скрывала, а когда оно её изнуряло и делалось заметным, то говорила: "Со мной недуг приключился". С чётками она не разлучалась и умная молитва почти не сходила с уст её. Заведёт, бывало, разговор о своих предпрятиях, а сама углубится в умную молитву, и уже не слышит ни разговоров, ни советов. С шести вечера ей читали жития святых, а если она не была у вечерни, то и вечерню. В 12 ночи ей вычитывали правило. Затем она оставалась одна и молилась всю ночь. Часто ходила молиться у гробов затворника Иоанна и старицы Дарьи, где и сама была упокоена.
Перед кончиной была пострижена в схиму с именем Евфимии.
Скончалась 13 февраля 1877 года в 12 часов дня.
Священномученик Петр Сергеевич Подкопаевский (Петриков)
Память 14 сентября, в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе Бутовских новомучеников.
Родился 19 января 1903 года в городе Можайске Московской губернии. Его отец, Сергей Петрович Петриков, родился в 1873 году в селе Енкаево Темниковского уезда Тамбовской губернии; в восемь лет он остался сиротой, работал батраком и пас в селе скот, затем поступил в солдаты, а после окончания службы остался в Москве. Добрые люди помогли ему получить образование, и он поступил работать на железную дорогу. Был сначала сторожем, конторщиком, а затем помощником начальника станции Тучково Александровской железной дороги. Мать священномученика Петра, Татьяна Михайловна, происходила из семьи самарских купцов. Когда Сергей Петрович получил должность помощника начальника станции, его семье выделили большой участок земли и помогли выстроить дом. У них родилось пятеро детей. Двое умерли совсем молодыми; оставшиеся: Петр (1903-1937), Нина (1909-1992), Евгений (1914-1946). Это была хорошая, дружная семья, семья тружеников.
Когда Петру было восемнадцать лет, он обратился к комиссару здравоохранения Н.А. Семашко с прошением о содействии в приеме на медицинский факультет Московского университета:
"Первые годы жизни моей пробежали быстро, быстро... В 7 лет поступил я во 2-й класс приходского училища при станции Батюшково Александровской железной дороги. В связи с переводами моего отца учился я в Батюшкове, Вязьме, Кубинке, затем поступил в реальное в городе Можайске, где и прожил еще 7 лет вдали от семьи... Осенью 1920 года очень хотел поступить на медицинский факультет университета; помешала главным образом болезнь отца: его к этому времени разбил паралич... Отца лечили в университетских клиниках: теперь служит опять помощником заведующего станции Тучково. Во время болезни отца зимой 20-21 года пробовал учиться телеграфу: необеспеченность семьи помешала занятиям... Можно прибавить еще: я занимался и занимаюсь искусствами - пишу стихи, очерки... рисовал... но теперь уже год не имею возможности брать палитру; больше других видов искусств люблю музыку, но заниматься музыкой не было возможности... Творчески-вдохновенный, порывный, сознаю я и чувствую близость цельности душевной, так сказать; начинает формироваться и строго очерчиваться личность моя. Источники вечной юности и радости открываются во мне..."
Семашко поддержал юношу, и в 1921 году Петр был принят на медицинский факультет Московского университета. Учась на втором курсе, он переутомился от занятий и тяжело заболел.
Лечился он в амбулатории при железнодорожной больнице, и лечение продолжалось около двух лет. За эти годы в его душе произошел переворот. Источники вечной юности и радости, существование которых он предчувствовал раньше, нашел он теперь во Христе. В это время Петр познакомился со старцем Нектарием Оптинским, духовным сыном которого стал, сблизился с кругом молодых людей, и среди них - с Андреем Эльбсоном, так же, как и он, бескомпромиссно искавшим истину в том море лжи, которое все большим мраком окутывало страну.
В июне 1925 года епископ Можайский Борис (Рукин) рукоположил Петра в сан диакона, и в том же году Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Крутицкий Петр (Полянский) рукоположил его во священника целибатом. В Москве отец Петр поначалу не имел прихода и служил иногда в храмах, где служили знакомые ему священники, - например, в храме Александрийского подворья в Москве, где священником был Андрей Эльбсон. Дочь священника Сергия Сидорова написала о нем в своих воспоминаниях: "С фотографии отца Петра смотрит прекрасное русское лицо, полное духовного горения, но спокойного и ясного, как неколеблемое пламя свечи". Мягкий в обращении, он обладал сильным, волевым характером. По словам его сестры, девчонки бегали в церковь, где он служил, только для того, чтобы посмотреть на необычайно красивого молодого батюшку. При этом отец Петр, с его феноменальной памятью, был человеком энциклопедически образованным, помнил наизусть целые главы Священного Писания, которое свободно цитировал, тут же называя номер главы и стиха. Отец Петр большей частью жил вдали от семьи, но каждый его приезд к родителям в Тучково становился событием для местных жителей. Его любили и уважали все. Тут же несли к нему детей - крестить. С людьми отец Петр обращался просто и смиренно, никогда никого не осуждал, говорил тихо, двигался неспешно; от него веяло покоем и благодатью.
В мае 1928 года участвовал в отпевании и похоронах своего духовного отца - Нектария Оптинского. Сохранилась фотография о. Петра в епитрахили прп. Нектария Оптинского.
В марте 1931 года он был определен в храм Николы в Кленниках, известный долгим подвижническим служением в нем протоиерея Алексия Мечева.
14 апреля 1931 года был арестован в числе пятидесяти священнослужителей, монахов и мирян и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. На вопрос следователя о его прошлом отец Петр рассказал о своем происхождении и обучении и о том, что принял сан священника по внутреннему убеждению. Этого для следователя оказалось достаточным, так как отец Петр свидетельствовал о себе как о человеке, чуждом безбожному новому строю. Был обвинен в участии в контрреволюционной монархической организации "ИПЦ", антисоветской пропаганде, помощь ссыльным по групповому делу "Бабикова И.А. и др. (Р-35593). Москва, 1931 г."
5 июня 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ по ст. 58-10 УК РСФСР приговорило отца Петра к трем годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в Мариинские лагеря. Когда стало известно местонахождение лагеря, туда приехали мать и духовная дочь священника Вера Петровна Миронович, которая впоследствии стала его келейницей и помощницей. Поселившись неподалеку от лагеря, они стали хлопотать об отмене несправедливого приговора, так как обвинение в контрреволюционной деятельности не только не было доказано, но и вопроса такого на следствии не ставилось, - и 17 сентября 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить священника изпод стражи, лишив его права проживания в двенадцати городах сроком на три года.
Отец Петр после освобождения поселился в городе Муроме и здесь в мае 1932 года снова был арестован. Следователь на допросе 3 июня 1932 года задал священнику ряд вопросов, ответы на которые отец Петр написал собственноручно:
"Шифров никаких не знаю (и никакими шифрами не пользовался). Богослужений у меня на квартире не совершалось (и участия в них никто не принимал). Власть признаю, как говорят, не за страх, а за совесть. Всегда исполнял все касавшиеся меня законоположения, - не знаю ни одного случая нарушения мною таковых. Пользуюсь свободой верить во что мне угодно, по основному закону страны - конституции. Во всем происшедшем в стране вижу пути Промысла Божьего, всегда ведущего нас во благое, дарующего всегда нам полезное. Церковь - «не от мира сего». Мои интересы - интересы чисто духовные: получение благодати и приобретение совершенств, которыми обладает Бог, в Которого верю. Вопросами политики никогда не занимался и в политических вопросах не разбираюсь. Власти подчиняюсь по совести и готов пожертвовать для нее всем, чем только могу, если это будет нужно. Только верой в Бога не могу пожертвовать никому, если когда-либо будут этого требовать. От разговоров на политические темы прошу меня освободить, так как в этих вопросах я ничего не понимаю".
17 августа 1932 года следователь, ведший дело, постановил за недостатком следственного материала следствие прекратить и арестованных освободить. После освобождения отец Петр жил до лета 1936 года в Муроме, а затем уехал на родину в Можайск, куда вслед за ним приехала его духовная дочь и где посещали его знакомые священники и родные. Здесь отец Петр снял комнату, устроил в ней домовую церковь и до самого ареста, по образу древних, служил литургию, как служили в домах христиан во время гонений от язычников.
Летом 1937 года возобновились массовые аресты верующих и духовенства, но прежде начала этих гонений сотрудники НКВД принялись арестовывать тех священников, монахов и мирян, о которых у них были какие-либо сведения и которых они подозревали в нелояльности к советской власти, то есть тех, кто воцарившееся на русской земле безбожие считали за величайшее зло, губящее русский народ.
В феврале-апреле 1937 года в Москве было арестовано полтора десятка священников и мирян, и среди них - 10 апреля 1937 года - отец Петр. Был арестован по "делу" епископа Арсения Жадановского.
(Священномученик Петриков Петр Сергеевич Подкопаевский, тюрьма ОГПУ)
Сотрудники НКВД формулировали преступную деятельность арестованных таким образом:
"После принятия сталинской конституции участники контрреволюционной нелегальной церковно монархической организации активизировали свою контрреволюционную деятельность, в феврале 1937 года в городе Москве несколько раз созывали нелегальные собрания участников контрреволюционной организации... Были приняты решения активизировать... организационную работу среди верующих... насаждать на местах контрреволюционные ячейки из духовенства, монашества, возвратившихся из ссылки... создавать тайные молитвенные здания. В этих целях... было приобретено и арендовано несколько домов в городе Можайске, Малом Ярославце, Кимрах, где были поселены возвратившиеся из ссылки монашество и духовенство".
11 и 13 апреля следователь допросил священника. На большую часть вопросов отец Петр отзывался незнанием и плохой памятью. 10 мая следователь снова допросил священника, задав почти те же вопросы. Но и на этот раз он также отозвался незнанием, категорически заявив, что никаких политических разговоров не вел. Следователь допросил в качестве свидетеля одного из жителей города Можайска, с которым отец Петр познакомился на этапе, и тот показал, что священник совершал в своей квартире в Можайске богослужения, на которых в качестве псаломщика была его духовная дочь, на этих же богослужениях присутствовали и заезжавшие к отцу Петру знакомые ему священники. Он также показал, что священник Петр Петриков "принадлежит к так называемому течению «истинно-православной церкви», которое по своему содержанию является крайне реакционным и антисоветским". В июле стало известно о предстоящих новых массовых арестах, и потому окончательное решение участи отца Петра и всех арестованных было отложено.
26 августа был допрошен дежурный свидетель из числа священников, который показал, что знает Петрикова как антисоветски настроенного и ненавидящего советскую власть и партию. 21 сентября 1937 года следствие было закончено. Отца Петра обвинили в том, что он будто бы "являлся участником контрреволюционной церковно-нелегальной организации, являлся руководителем Можайского филиала, организовывал тайную домовую церковь у себя на квартире, где периодически собирались его единомышленники из города Москвы и из других мест".
26 сентября 1937 года тройка НКВД по Московской области по ст. 58-10 УК РСФСР приговорила отца Петра к расстрелу за "активное участие в контрреволюционной организации церковников-нелегалов "Истинно православной церкви".
27 сентября 1937 года был расстрелян и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Причислен к лику святых Новомучеников Российских Архиерейским собором Русской православной церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.
Подробное житие сщмч. Петра Подкопаевского (Петрикова) вы можете прочитать тут:
http://www.hram-podkopai.ru/novomuchenniki/zhitie-svyashchennomuchenika-petra-podkopaevskogo.html