"Пилигрим. Иосиф Бродский".
Второго октября в Одном театре прошел спектакль "Пилигрим. Иосиф Бродский". Перфоманс от Петербургского театра VERTUMN почти на полтора часа погрузил меня в необыкновенную атмосферу, сотканную из музыки, зыбких образов величественного города на Неве, ломких фраз и силуэтов людей, вещей и судеб.
Наверное только питерцы могли так точно рассказать о творчестве этого поэта и позволить зрителю принять его всей душой, без оценочных категорий, приобщаясь и проникая в каждый момент истории.
Это именно тот случай, когда кусочки пазла сложились в одну картину: живая музыка - джаз, свинг, регги; видеоряд, с кадрами от панорам Петербурга шестидесятых годов до сюрреализма Магритта; и живые стихи в исполнении двух актеров.
До этого вечера стихи Бродского казались мне депрессивными и читала я их дозированно. Но у актеров получилось создать баланс, выдавая грустные стихи порциями, скрашивая музыкой, переключая внимание на прозу и факты из биографии поэта.
И в какой-то момент я поймала себя на том, что нет барьера для восприятия ломаных, неоконченных строк с полунамеками, что каждое новое слово создает в моем воображении образ и по капле дополняет и изменяет его.
Я получила невероятное удовольствие от этого вечера. Ну и не могла не запилить стихотворение в конце.
М. Б.
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь -- человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
Наверное только питерцы могли так точно рассказать о творчестве этого поэта и позволить зрителю принять его всей душой, без оценочных категорий, приобщаясь и проникая в каждый момент истории.
Это именно тот случай, когда кусочки пазла сложились в одну картину: живая музыка - джаз, свинг, регги; видеоряд, с кадрами от панорам Петербурга шестидесятых годов до сюрреализма Магритта; и живые стихи в исполнении двух актеров.
До этого вечера стихи Бродского казались мне депрессивными и читала я их дозированно. Но у актеров получилось создать баланс, выдавая грустные стихи порциями, скрашивая музыкой, переключая внимание на прозу и факты из биографии поэта.
И в какой-то момент я поймала себя на том, что нет барьера для восприятия ломаных, неоконченных строк с полунамеками, что каждое новое слово создает в моем воображении образ и по капле дополняет и изменяет его.
Я получила невероятное удовольствие от этого вечера. Ну и не могла не запилить стихотворение в конце.
М. Б.
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь -- человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.