[сокрытое в листве, то бишь под спойлером] Паша: Судьба такая у кита, Киту не завести кота. Тоскливо сиротинке Без ласковой скотинки. Но если в брюхе вьётся глист, То жизнь уже не горе. И на душе играет Лист, И веселее в море. Я: Судьба такая у кота: Коту не завести кита, Который не мурлыкает, А всё кальмаров ныкает, И в нём длиннющая глиста Свисает аж из-под хвоста. И не сыграет - не проси! - Ни Рубинштейн, ни Дебюсси. Паша: Судьба такая у кальмара, Быть аппетитнее торта. То схватит кит, герой кошмара, То покромсают для кота. И даже там, в ки(/о)товом чреве Тобою чавкает гельминт. И виснет стон в бессильном гневе Прокофьев, Шнитке, Хиндемит. Я: У кашалота век недолог, Хотя длинней, чем у кота. Но скажет вам любой зоолог: У них в кишечнике глиста. Во всём Природа виновата, И Дарвин вынес приговор. Об том и Бах сыграл когда-то В токкате/фуге ре-минор. Паша: Жалеть котов мы все горазды. Иной жалеет и кита. За что ж претят душа и разум Жалеть китового глиста? Кому-то страх, кому-то слёзы, Кому насмешка от людей. И тут уместна "Лакримоза", Что создал Вольфганг Амадей. ...А удивительные вести Находят нас, когда не ждёшь. На кашалоте нету шерсти Однако есть китова вошь. Я: А здесь, товарищ мой хороший, Ты в мелкоскоп-то посмотри: Живёт ведь кто-то и на воши, И кто-то ползает внутри. И как фрактальности знаменье, Связав наружность и нутро, С момента мира сотворенья Звучит Равеля "Болеро". Паша: И нас с тобою кто-нибудь, Возможно, видит в мелкоскопе, А весь хвалёный Млечный путь Сидит помехой в чьей-то попе. А может быть, и сам Творец Натянет лентеца на скрипку, Чтобы как любящий Отец Сыграть Шаинскую "улыбку". Я: А может быть, и у Творца... Ну тут я спешно затыкаюсь: Не должно всуе про Отца! В чём тщательно и спешно каюсь. Я в этой теме не эксперт И не хочу я быть секвестром. Во мне Чайковского концерт, Что Первый для ф-но с оркестром.
Допускаю, что тема, возможно, получит здесь своё продолжение. Подключение к дискуссии френдов и залётных не возбранаяется.