Твардовский, система оценок и BLM.
На вопрос курянина о том, какие книги он порекомендовал бы прочесть молодежи, Владимир Путин предложил познакомиться с творчеством Твардовского.
(https://t.me/seymkursk/6370)
Последуем совету главы государства и мы.
Ранее уже рассматривал творчество поэтов-выразителей символов советской веры.
Тогда определил, что за советскими символами веры стоят информационные модули, обладающие большой структурирующей возможностью. Примером может быть творчество Евгения Долматовского.
Но ходил вокруг да около, не зная как подступиться.
Теперь же есть теория системы оценок!
в символах веры СССР предполагается, что человек имеет ответственность за себя перед чем-то неуловимым - каким-то "высшим судом".
С этим понятием сталкивался в песне "Вечный огонь", когда рассматривал идею что наше бессмысленное транзитное поколение должно что-то передать потомкам.
Вот эта песня:
Этот взгляд - словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут,
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
Самое важное что есть в советское религии - это ответ на вопрос об этой ответственности. Но ответ этот неуловим.
Что же такое "долг павшим" и их "немой укор"?
Александр Твардовский в стихе "В тот день, когда окончилась война" выразил это понятие ещё более четко, поэтому особо выпукло проступила теория оценок.
Что означают эти слова про ответственность - можно объяснить при помощи теории оценок.
Люди имеют в своей системе оценок подмножества правильных оценок.
Если рассмотреть несколько человек, то у каждого человека могут быть как часто повторяющиеся правильные оценки, так и уникальные, полученные носителем лично при персонально действующем Взблеске.
Рассматривая сообщество людей, можно говорить, что сообщество имеет общее множество Sобщ правильных оценок и суммарное множество Sсумм правильных оценок.
И если предположить, что устремление Sобщ->Sсумм является абсолютной ценностью, заданной из вне, то фраза "этот взгляд, словно Высший суд" означает, что носители оценок погибли ради сохранения Sобщ, но пожертвовав Sсумм, поэтому оставшиеся носители должны возместить Sсумм и приумножить Sобщ.
Такой скрытый смысл имеет и акция бессмертный полк.
Погибшие физически носители правильных оценок с большой долей вероятности успели передать их своим детям, которые делают правильные оценки погибших носителей сохраненными (живыми) в поколениях.
Системы оценок потомков тоже важны, поскольку содержат, в том числе, и правильные оценки (являются носителями правильных оценок).
Не жизни важны - а правильные оценки важны. Каждая правильная оценка важна.
Тут сразу становится виден обман сокрытый смысл, содержащийся в концепции BLM, провозглашающей важность любой системы оценок, даже не содержащей правильных (если такое бывает). Нетрудно видеть, что из BLM можно вывести тезис "правильные оценки вредны".
То-есть идеи: "системы оценок (жизни) имеют ценность как носители правильных оценок" и "любые системы оценок важны" (перевод BLM на мои термины) - антагонистические идеи.
Теперь становится понятной фраза "пили бы Баварское" - это образ безответственности.
Еще больше эту идею абсолютной ценности распространения правильных оценок Твардовский выразил в стихотворении "Вся суть в одном-единственном завете":
Вся суть в одном-единственном завете:
То, что скажу, до времени тая,
Я это знаю лучше всех на свете -
Живых и мертвых,- знаю только я.
Сказать то слово никому другому,
Я никогда бы ни за что не мог
Передоверить. Даже Льву Толстому -
Нельзя. Не скажет, пусть себе он бог.
А я лишь смертный. За свое в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.
Тут утверждается уникальность правильной оценки, полученной при помощи Взблеска, и важность передачи её. Но выражение правильной оценки в виде концепции (теории или художественного образа) возможно только носителем.
Очень перекликается с христианством и его теорией спасения.
Стихотворение "В тот день, когда окончилась война" необходимо привести полностью, поскольку в нем, на мой взгляд, содержаться ещё до сих пор не формализованные, но очень важные дополнения к теории системы оценок:
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогою войны
В едином братстве воинском до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
И, чуя там сквозь толщу дней и лет,
Как нас уносят этих залпов волны,
Они рукой махнуть не смеют вслед,
Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.
Вот так, судьбой своею смущены,
Прощались мы на празднике с друзьями.
И с теми, что в последний день войны
Еще в строю стояли вместе с нами;
И с теми, что ее великий путь
Пройти смогли едва наполовину;
И с теми, чьи могилы где-нибудь
Еще у Волги обтекали глиной;
И с теми, что под самою Москвой
В снегах глубоких заняли постели,
В ее предместьях на передовой
Зимою сорок первого;
и с теми,
Что, умирая, даже не могли
Рассчитывать на святость их покоя
Последнего, под холмиком земли,
Насыпанном нечуждою рукою.
Со всеми - пусть не равен их удел, -
Кто перед смертью вышел в генералы,
А кто в сержанты выйти не успел -
Такой был срок ему отпущен малый.
Со всеми, отошедшими от нас,
Причастными одной великой сени
Знамен, склоненных, как велит приказ, -
Со всеми, до единого со всеми.
Простились мы.
И смолкнул гул пальбы,
И время шло. И с той поры над ними
Березы, вербы, клены и дубы
В который раз листву свою сменили.
Но вновь и вновь появится листва,
И наши дети вырастут и внуки,
А гром пальбы в любые торжества
Напомнит нам о той большой разлуке.
И не за тем, что уговор храним,
Что память полагается такая,
И не за тем, нет, не за тем одним,
Что ветры войн шумят не утихая.
И нам уроки мужества даны
В бессмертье тех, что стали горсткой пыли.
Нет, даже если б жертвы той войны
Последними на этом свете были, -
Смогли б ли мы, оставив их вдали,
Прожить без них в своем отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли
И слухом их не слышать мир отчасти?
И, жизнь пройдя по выпавшей тропе,
В конце концов у смертного порога,
В себе самих не угадать себе
Их одобренья или их упрека!
Что ж, мы трава? Что ж, и они трава?
Нет. Не избыть нам связи обоюдной.
Не мертвых власть, а власть того родства,
Что даже смерти стало неподсудно.
К вам, павшие в той битве мировой
За наше счастье на земле суровой,
К вам, наравне с живыми, голос свой
Я обращаю в каждой песне новой.
Вам не услышать их и не прочесть.
Строка в строку они лежат немыми.
Но вы - мои, вы были с нами здесь,
Вы слышали меня и знали имя.
В безгласный край, в глухой покой земли,
Откуда нет пришедших из разведки,
Вы часть меня с собою унесли
С листка армейской маленькой газетки.
Я ваш, друзья, - и я у вас в долгу,
Как у живых, - я так же вам обязан.
И если я, по слабости, солгу,
Вступлю в тот след, который мне заказан,
Скажу слова, что нету веры в них,
То, не успев их выдать повсеместно,
Еще не зная отклика живых, -
Я ваш укор услышу бессловесный.
Суда живых - не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.
(https://t.me/seymkursk/6370)
Последуем совету главы государства и мы.
Ранее уже рассматривал творчество поэтов-выразителей символов советской веры.
Тогда определил, что за советскими символами веры стоят информационные модули, обладающие большой структурирующей возможностью. Примером может быть творчество Евгения Долматовского.
Но ходил вокруг да около, не зная как подступиться.
Теперь же есть теория системы оценок!
в символах веры СССР предполагается, что человек имеет ответственность за себя перед чем-то неуловимым - каким-то "высшим судом".
С этим понятием сталкивался в песне "Вечный огонь", когда рассматривал идею что наше бессмысленное транзитное поколение должно что-то передать потомкам.
Вот эта песня:
Этот взгляд - словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут,
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
Самое важное что есть в советское религии - это ответ на вопрос об этой ответственности. Но ответ этот неуловим.
Что же такое "долг павшим" и их "немой укор"?
Александр Твардовский в стихе "В тот день, когда окончилась война" выразил это понятие ещё более четко, поэтому особо выпукло проступила теория оценок.
Что означают эти слова про ответственность - можно объяснить при помощи теории оценок.
Люди имеют в своей системе оценок подмножества правильных оценок.
Если рассмотреть несколько человек, то у каждого человека могут быть как часто повторяющиеся правильные оценки, так и уникальные, полученные носителем лично при персонально действующем Взблеске.
Рассматривая сообщество людей, можно говорить, что сообщество имеет общее множество Sобщ правильных оценок и суммарное множество Sсумм правильных оценок.
И если предположить, что устремление Sобщ->Sсумм является абсолютной ценностью, заданной из вне, то фраза "этот взгляд, словно Высший суд" означает, что носители оценок погибли ради сохранения Sобщ, но пожертвовав Sсумм, поэтому оставшиеся носители должны возместить Sсумм и приумножить Sобщ.
Такой скрытый смысл имеет и акция бессмертный полк.
Погибшие физически носители правильных оценок с большой долей вероятности успели передать их своим детям, которые делают правильные оценки погибших носителей сохраненными (живыми) в поколениях.
Системы оценок потомков тоже важны, поскольку содержат, в том числе, и правильные оценки (являются носителями правильных оценок).
Не жизни важны - а правильные оценки важны. Каждая правильная оценка важна.
Тут сразу становится виден обман сокрытый смысл, содержащийся в концепции BLM, провозглашающей важность любой системы оценок, даже не содержащей правильных (если такое бывает). Нетрудно видеть, что из BLM можно вывести тезис "правильные оценки вредны".
То-есть идеи: "системы оценок (жизни) имеют ценность как носители правильных оценок" и "любые системы оценок важны" (перевод BLM на мои термины) - антагонистические идеи.
Теперь становится понятной фраза "пили бы Баварское" - это образ безответственности.
Еще больше эту идею абсолютной ценности распространения правильных оценок Твардовский выразил в стихотворении "Вся суть в одном-единственном завете":
Вся суть в одном-единственном завете:
То, что скажу, до времени тая,
Я это знаю лучше всех на свете -
Живых и мертвых,- знаю только я.
Сказать то слово никому другому,
Я никогда бы ни за что не мог
Передоверить. Даже Льву Толстому -
Нельзя. Не скажет, пусть себе он бог.
А я лишь смертный. За свое в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.
Тут утверждается уникальность правильной оценки, полученной при помощи Взблеска, и важность передачи её. Но выражение правильной оценки в виде концепции (теории или художественного образа) возможно только носителем.
Очень перекликается с христианством и его теорией спасения.
Стихотворение "В тот день, когда окончилась война" необходимо привести полностью, поскольку в нем, на мой взгляд, содержаться ещё до сих пор не формализованные, но очень важные дополнения к теории системы оценок:
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогою войны
В едином братстве воинском до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
И, чуя там сквозь толщу дней и лет,
Как нас уносят этих залпов волны,
Они рукой махнуть не смеют вслед,
Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.
Вот так, судьбой своею смущены,
Прощались мы на празднике с друзьями.
И с теми, что в последний день войны
Еще в строю стояли вместе с нами;
И с теми, что ее великий путь
Пройти смогли едва наполовину;
И с теми, чьи могилы где-нибудь
Еще у Волги обтекали глиной;
И с теми, что под самою Москвой
В снегах глубоких заняли постели,
В ее предместьях на передовой
Зимою сорок первого;
и с теми,
Что, умирая, даже не могли
Рассчитывать на святость их покоя
Последнего, под холмиком земли,
Насыпанном нечуждою рукою.
Со всеми - пусть не равен их удел, -
Кто перед смертью вышел в генералы,
А кто в сержанты выйти не успел -
Такой был срок ему отпущен малый.
Со всеми, отошедшими от нас,
Причастными одной великой сени
Знамен, склоненных, как велит приказ, -
Со всеми, до единого со всеми.
Простились мы.
И смолкнул гул пальбы,
И время шло. И с той поры над ними
Березы, вербы, клены и дубы
В который раз листву свою сменили.
Но вновь и вновь появится листва,
И наши дети вырастут и внуки,
А гром пальбы в любые торжества
Напомнит нам о той большой разлуке.
И не за тем, что уговор храним,
Что память полагается такая,
И не за тем, нет, не за тем одним,
Что ветры войн шумят не утихая.
И нам уроки мужества даны
В бессмертье тех, что стали горсткой пыли.
Нет, даже если б жертвы той войны
Последними на этом свете были, -
Смогли б ли мы, оставив их вдали,
Прожить без них в своем отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли
И слухом их не слышать мир отчасти?
И, жизнь пройдя по выпавшей тропе,
В конце концов у смертного порога,
В себе самих не угадать себе
Их одобренья или их упрека!
Что ж, мы трава? Что ж, и они трава?
Нет. Не избыть нам связи обоюдной.
Не мертвых власть, а власть того родства,
Что даже смерти стало неподсудно.
К вам, павшие в той битве мировой
За наше счастье на земле суровой,
К вам, наравне с живыми, голос свой
Я обращаю в каждой песне новой.
Вам не услышать их и не прочесть.
Строка в строку они лежат немыми.
Но вы - мои, вы были с нами здесь,
Вы слышали меня и знали имя.
В безгласный край, в глухой покой земли,
Откуда нет пришедших из разведки,
Вы часть меня с собою унесли
С листка армейской маленькой газетки.
Я ваш, друзья, - и я у вас в долгу,
Как у живых, - я так же вам обязан.
И если я, по слабости, солгу,
Вступлю в тот след, который мне заказан,
Скажу слова, что нету веры в них,
То, не успев их выдать повсеместно,
Еще не зная отклика живых, -
Я ваш укор услышу бессловесный.
Суда живых - не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.