(no subject)
Олег Проскурин об
Алексее Пескове
"Мои отношения с Алексеем Михайловичем Песковым были дружескими, но не очень короткими: почти за тридцать лет знакомства (а одно время - и сотрудничества) мы так и остались на «вы» (и всегда обращались друг к другу по имени-отчеству). Сначала это было следствием своеобразной игры, которая культивировалась в турбинском семинаре, потом перешло в привычку. Встречались мы нечасто, особенно в последние десятилетия. И, тем не менее, со смертью Алексея Михайловича оторвался и упал в бездну кусок моей жизни...
А. М. принадлежал к «старшим» в том университетском кружке, который в студенческие годы оказал определяющее влияние на мою судьбу (см. мое жж-эссе "Поколение"). Личность А. М. окрасила собою все игровое бытие этого кружка: цитаты из его рассказов вошли в факультетский фольклор; потом нечто похожее произошло и с нашей с А. М. поэтической перепиской (о которой мне уже доводилось упоминать - к сожалению, сохранившиеся тексты мне сейчас недоступны). Со временем лирический герой сочинений А. М. П. обрел неординарную биографию: в последнем выпуске сборника «Памятные книжные даты» (1991) появилась статья А. Л. Зорина (ныне профессора Оксфорда, а тогда - члена профкома литераторов) о новозеландском писателе Алексе Сэндоу (1916 - 1954). Статья представляла собою дерзкую мистификацию: в действительности речь в ней шла об А. М. Пескове (фамилия экзотического автора произведена от sand - песок); многочисленные литературно-биографические аллюзии легко распознавались посвященными... (Кстати, мистификация была двойной: в том же выпуске «Памятных дат» появилась биография русского писателя начала 19 в. А. И. Зорского-Утренева, написанная А. М. Песковым). Под псевдонимом «Алекс Сэндоу» стихи и некоторые рецензии А. М. печатались потом в журналах начала 90-х гг. (в сопроводительных заметках утверждалось, что Сэндоу - не новозеландский, как ошибочно сообщается в некоторых справочниках, а старозеландский автор). В последние годы на Полит. Ру за той же подписью стали появляться и вполне серьезные статьи о русской истории. Статьи имели резонанс, но большинство читателей, кажется, об их авторстве не догадывалось...
Академические публикации А. М., конечно, не дают полного представления о скрытом артистизме его личности, о его незаурядном литературном таланте, о его человеческом обаянии и о его ненавязчивом педагогическом даре (вряд ли я ошибусь, если скажу, что все лучшие историки русской литературы 18 - 19 вв., закончившие филфак МГУ за последние лет двадцать, в той или иной мере были учениками Пескова).
Из книг А. М. самая известная и самая читаемая -- видимо, «Павел I». Самые «полезные» - «Буало в русской литературе XVIII - первой трети XIX века» (1989; эта небольшая книжка - выжимка из кандидатской диссертации) и «Летопись жизни и творчества Боратынского» (1998). Самая яркая и талантливая - «Боратынский. Истинная повесть» (1990; текст книги есть в библиотеке Мошкова и в разных других местах, но лучше ее читать, конечно, в бумажном варианте).
К этой книге я, в соответствии с требованиями серии, написал маленькое предисловие. Оно было напечатано без изменений -- за одним исключением. В печатной версии текста есть фраза: «И в то же время книга эта -- факт не только науки, но в определенной мере и литературы». В оригинале она выглядела так: «И в то же время книга эта -- факт литературы не в меньшей степени, чем факт науки». Видимо, смягченная оценка принадлежала самому А. М. (вряд ли издательскому редактору). Но, думается, прав был я...
Прошлым летом А. М. пришел ко мне на лекцию в РГГУ. Подарил свою книгу (как оказалось - последнюю) «"Русская идея" и "русская душа». Я был рад заметить, что он - один из немногих - внешне почти не изменился с первоначальных дней нашего знакомства. Впрочем, разговор наш был краток и поверхностен. Договорились созвониться и, может быть, встретиться. Благое намерение не реализовалось... Я не догадывался, что вижу его в последний раз.
Как грустно..."
http://o-proskurin.livejournal.com/152018.html?mode=reply
Алексее Пескове
"Мои отношения с Алексеем Михайловичем Песковым были дружескими, но не очень короткими: почти за тридцать лет знакомства (а одно время - и сотрудничества) мы так и остались на «вы» (и всегда обращались друг к другу по имени-отчеству). Сначала это было следствием своеобразной игры, которая культивировалась в турбинском семинаре, потом перешло в привычку. Встречались мы нечасто, особенно в последние десятилетия. И, тем не менее, со смертью Алексея Михайловича оторвался и упал в бездну кусок моей жизни...
А. М. принадлежал к «старшим» в том университетском кружке, который в студенческие годы оказал определяющее влияние на мою судьбу (см. мое жж-эссе "Поколение"). Личность А. М. окрасила собою все игровое бытие этого кружка: цитаты из его рассказов вошли в факультетский фольклор; потом нечто похожее произошло и с нашей с А. М. поэтической перепиской (о которой мне уже доводилось упоминать - к сожалению, сохранившиеся тексты мне сейчас недоступны). Со временем лирический герой сочинений А. М. П. обрел неординарную биографию: в последнем выпуске сборника «Памятные книжные даты» (1991) появилась статья А. Л. Зорина (ныне профессора Оксфорда, а тогда - члена профкома литераторов) о новозеландском писателе Алексе Сэндоу (1916 - 1954). Статья представляла собою дерзкую мистификацию: в действительности речь в ней шла об А. М. Пескове (фамилия экзотического автора произведена от sand - песок); многочисленные литературно-биографические аллюзии легко распознавались посвященными... (Кстати, мистификация была двойной: в том же выпуске «Памятных дат» появилась биография русского писателя начала 19 в. А. И. Зорского-Утренева, написанная А. М. Песковым). Под псевдонимом «Алекс Сэндоу» стихи и некоторые рецензии А. М. печатались потом в журналах начала 90-х гг. (в сопроводительных заметках утверждалось, что Сэндоу - не новозеландский, как ошибочно сообщается в некоторых справочниках, а старозеландский автор). В последние годы на Полит. Ру за той же подписью стали появляться и вполне серьезные статьи о русской истории. Статьи имели резонанс, но большинство читателей, кажется, об их авторстве не догадывалось...
Академические публикации А. М., конечно, не дают полного представления о скрытом артистизме его личности, о его незаурядном литературном таланте, о его человеческом обаянии и о его ненавязчивом педагогическом даре (вряд ли я ошибусь, если скажу, что все лучшие историки русской литературы 18 - 19 вв., закончившие филфак МГУ за последние лет двадцать, в той или иной мере были учениками Пескова).
Из книг А. М. самая известная и самая читаемая -- видимо, «Павел I». Самые «полезные» - «Буало в русской литературе XVIII - первой трети XIX века» (1989; эта небольшая книжка - выжимка из кандидатской диссертации) и «Летопись жизни и творчества Боратынского» (1998). Самая яркая и талантливая - «Боратынский. Истинная повесть» (1990; текст книги есть в библиотеке Мошкова и в разных других местах, но лучше ее читать, конечно, в бумажном варианте).
К этой книге я, в соответствии с требованиями серии, написал маленькое предисловие. Оно было напечатано без изменений -- за одним исключением. В печатной версии текста есть фраза: «И в то же время книга эта -- факт не только науки, но в определенной мере и литературы». В оригинале она выглядела так: «И в то же время книга эта -- факт литературы не в меньшей степени, чем факт науки». Видимо, смягченная оценка принадлежала самому А. М. (вряд ли издательскому редактору). Но, думается, прав был я...
Прошлым летом А. М. пришел ко мне на лекцию в РГГУ. Подарил свою книгу (как оказалось - последнюю) «"Русская идея" и "русская душа». Я был рад заметить, что он - один из немногих - внешне почти не изменился с первоначальных дней нашего знакомства. Впрочем, разговор наш был краток и поверхностен. Договорились созвониться и, может быть, встретиться. Благое намерение не реализовалось... Я не догадывался, что вижу его в последний раз.
Как грустно..."
http://o-proskurin.livejournal.com/152018.html?mode=reply