скажи мне, кто твой друг
Муж считает, что у меня собачий характер. Я бы обиделась, если бы не одно обстоятельство.
Мне всегда казалось, что у меня было замечательное детство. Молодые, влюбленные друг в друга родители и самая лучшая на свете (и такая же ехидная) бабушка. В моем детстве были могучие реки, бескрайние равнины, ласковые холмы. Мне снились волшебные сны и я умела ими управлять. А еще, у меня была собака.
Подозреваю, что собака была не только у меня. Мало ли на свете собак?
Я поняла, что моя собака была особенная только тогда, когда стала рассказывать про нее мужу.
Папина сестра, моя тетка взяла щенка, когда он был совсем крошкой. Все другие от него отказывались, потому что у него было черное небо, верный признак дурного характера. Так и оказалось. Соседи по двору поставили ультиматум, либо тетка сама избавляется от кусачего пса, либо это сделают за неё другие.
- Возьми пса, - попросила тетка моего отца, - будет дочке товарищ.
- А если он ее укусит?
- Гранд своих не кусает, - сказала она.
Когда мне исполнилось 5, наша семья переехала и на новом месте детского сада для меня не нашлось. Знакомых тоже не было. Родители уходили на работу, а меня оставляли с собакой.
- Что вы делали целый день? - спрашивает муж, - что, вообще, может делать маленький ребенок один дома?
Я честно пожимаю плечами.
Я помню как мы пили чай. Я наливала из самовара воду в кукольную посуду и накрывала маленький столик. Усаживала на один стул куклу, мы с Грандом садились на пол. Так и пили чай втроем. Пес пил очень аккуратно и проливал очень редко. Как-то раз оказалось, что вода в самоваре была сырой.
- Сколько ты выпила? - спросила мама, делая страшные глаза.
- Три чашечки? - наугад сказала я.
- А почему так мало воды осталось?
- Это Грандик выпил.
- Из самовара? - испугалась мама.
- Нет, я ему в чашечку наливала, - сказала я.
- В сырой воде водятся бактерии, - сказала мама.
- А в собачьей слюне? - спросила я.
- У собак слюна лечебная, - вступил тут папа, - они зализывают свои раны и выздоравливают.
"Вот и хорошо", - подумала я и не стала признаваться, что сначала я помнила, у кого какая была чашка, а потом все перепуталось и мы пили из чего придется. А иногда и просто из одной чашки.
Самое странное, что несмотря на свой злобный характер, Гранд позволял мне делать с собой все что угодно.
Начать с того, что он никого не подпускал к свой миске, тем более, когда ел. На меня это правило не распространялось. Однажды я сидела рядом, Гранд ел и махал хвостом. Махал хвостом настолько быстро, что мне показалось, что у него раздвоился хвост. Я удивилась и схватила пса за хвост. Помню, как привстал с места отец. Никто не знал, как отреагирует пес на такую неслыханную вольность. Гранд даже ухом не повел. Я пощупала хвост, убедилась, что с ним все хорошо, ни на какие половинки он не распался и отпустила. Гранд улыбнулся (он, ей-богу, умел улыбаться) и снова замахал хвостом, как пропеллером. У меня от удивления глаза на лоб полезли. Что за ерунда? Поймаешь хвост - он один, отпустишь - он тут же размножается! Я крепко ухватила Гранда за крепкий, с мою руку толщиной, хвост и внимательно все обследовала. Никаких признаков второго хвоста! Папа рассказывал, что мне понадобилось почти полчаса, чтобы убедиться, что хвост все-таки один.
Мне казалось, что мы здорово ладим, маму же это очень мучило. Она плакала, и говорила, что когда она приходит домой и целует нежные детские щеки, они отчетливо пахнут псиной и что недалек тот час, когда ребенок разучится говорить, а будет только скулить и лаять. С кем, как известно, поведешься, от того и блох наберешься.
- Так ты у меня Маугли! - воскликнул мой муж, - тебя собака воспитывала! То-то я смотрю ты на других людей не похожа.
Мысль показалась настолько странной, что я его покусала задумалась.
Со временем, место все же нашлось и Гранд стал водить меня в детский сад.
Утром меня выталкивала из дома (а дело происходило в Якутии, так что иногда меня выталкивали на 50-градусный мороз) и мы шли к автобусной остановке. Подходил автобус, со скрипом открывалась дверь и я начинала заползать внутрь. Нижняя ступенька находилась так высоко (по-моему, такие автобусы назывались ПАЗы) что мне приходилось ложиться на нее грудью и подтягиваться на руках. Надо сказать, подтягиваться в шубе - то еще занятие. Я так пыхтела, что добрые люди протягивали руки, чтобы помочь, но не тут то было! Мой верный страж никому не позволял ко мне притронуться, был готов покусать каждую руку, оказавшуюся на подозрительно близком от меня расстоянии. Я сердилась, велела ему заткнуться, он виновато на меня косился, но рычать не переставал.
- Почему ребенок один? - гневно вопрошали пассажиры.
- Не один, а с собакой, - отвечал шофер и закрывал дверь.
Дома отец выглядывал в окно и докладывал маме:
- Гранд вернулся, все хорошо. Ребенок на автобус успел.
Так мы и жили.
Гранд будил меня по утрам, возил на санках, всегда внимательно выслушивал, радовался вместе со мной, а иногда вытирал мне языком слезы.
Так что, скорее всего, так оно и есть. Я - немного собака.
Мне всегда казалось, что у меня было замечательное детство. Молодые, влюбленные друг в друга родители и самая лучшая на свете (и такая же ехидная) бабушка. В моем детстве были могучие реки, бескрайние равнины, ласковые холмы. Мне снились волшебные сны и я умела ими управлять. А еще, у меня была собака.
Подозреваю, что собака была не только у меня. Мало ли на свете собак?
Я поняла, что моя собака была особенная только тогда, когда стала рассказывать про нее мужу.
Папина сестра, моя тетка взяла щенка, когда он был совсем крошкой. Все другие от него отказывались, потому что у него было черное небо, верный признак дурного характера. Так и оказалось. Соседи по двору поставили ультиматум, либо тетка сама избавляется от кусачего пса, либо это сделают за неё другие.
- Возьми пса, - попросила тетка моего отца, - будет дочке товарищ.
- А если он ее укусит?
- Гранд своих не кусает, - сказала она.
Когда мне исполнилось 5, наша семья переехала и на новом месте детского сада для меня не нашлось. Знакомых тоже не было. Родители уходили на работу, а меня оставляли с собакой.
- Что вы делали целый день? - спрашивает муж, - что, вообще, может делать маленький ребенок один дома?
Я честно пожимаю плечами.
Я помню как мы пили чай. Я наливала из самовара воду в кукольную посуду и накрывала маленький столик. Усаживала на один стул куклу, мы с Грандом садились на пол. Так и пили чай втроем. Пес пил очень аккуратно и проливал очень редко. Как-то раз оказалось, что вода в самоваре была сырой.
- Сколько ты выпила? - спросила мама, делая страшные глаза.
- Три чашечки? - наугад сказала я.
- А почему так мало воды осталось?
- Это Грандик выпил.
- Из самовара? - испугалась мама.
- Нет, я ему в чашечку наливала, - сказала я.
- В сырой воде водятся бактерии, - сказала мама.
- А в собачьей слюне? - спросила я.
- У собак слюна лечебная, - вступил тут папа, - они зализывают свои раны и выздоравливают.
"Вот и хорошо", - подумала я и не стала признаваться, что сначала я помнила, у кого какая была чашка, а потом все перепуталось и мы пили из чего придется. А иногда и просто из одной чашки.
Самое странное, что несмотря на свой злобный характер, Гранд позволял мне делать с собой все что угодно.
Начать с того, что он никого не подпускал к свой миске, тем более, когда ел. На меня это правило не распространялось. Однажды я сидела рядом, Гранд ел и махал хвостом. Махал хвостом настолько быстро, что мне показалось, что у него раздвоился хвост. Я удивилась и схватила пса за хвост. Помню, как привстал с места отец. Никто не знал, как отреагирует пес на такую неслыханную вольность. Гранд даже ухом не повел. Я пощупала хвост, убедилась, что с ним все хорошо, ни на какие половинки он не распался и отпустила. Гранд улыбнулся (он, ей-богу, умел улыбаться) и снова замахал хвостом, как пропеллером. У меня от удивления глаза на лоб полезли. Что за ерунда? Поймаешь хвост - он один, отпустишь - он тут же размножается! Я крепко ухватила Гранда за крепкий, с мою руку толщиной, хвост и внимательно все обследовала. Никаких признаков второго хвоста! Папа рассказывал, что мне понадобилось почти полчаса, чтобы убедиться, что хвост все-таки один.
Мне казалось, что мы здорово ладим, маму же это очень мучило. Она плакала, и говорила, что когда она приходит домой и целует нежные детские щеки, они отчетливо пахнут псиной и что недалек тот час, когда ребенок разучится говорить, а будет только скулить и лаять. С кем, как известно, поведешься, от того и блох наберешься.
- Так ты у меня Маугли! - воскликнул мой муж, - тебя собака воспитывала! То-то я смотрю ты на других людей не похожа.
Мысль показалась настолько странной, что я его покусала задумалась.
Со временем, место все же нашлось и Гранд стал водить меня в детский сад.
Утром меня выталкивала из дома (а дело происходило в Якутии, так что иногда меня выталкивали на 50-градусный мороз) и мы шли к автобусной остановке. Подходил автобус, со скрипом открывалась дверь и я начинала заползать внутрь. Нижняя ступенька находилась так высоко (по-моему, такие автобусы назывались ПАЗы) что мне приходилось ложиться на нее грудью и подтягиваться на руках. Надо сказать, подтягиваться в шубе - то еще занятие. Я так пыхтела, что добрые люди протягивали руки, чтобы помочь, но не тут то было! Мой верный страж никому не позволял ко мне притронуться, был готов покусать каждую руку, оказавшуюся на подозрительно близком от меня расстоянии. Я сердилась, велела ему заткнуться, он виновато на меня косился, но рычать не переставал.
- Почему ребенок один? - гневно вопрошали пассажиры.
- Не один, а с собакой, - отвечал шофер и закрывал дверь.
Дома отец выглядывал в окно и докладывал маме:
- Гранд вернулся, все хорошо. Ребенок на автобус успел.
Так мы и жили.
Гранд будил меня по утрам, возил на санках, всегда внимательно выслушивал, радовался вместе со мной, а иногда вытирал мне языком слезы.
Так что, скорее всего, так оно и есть. Я - немного собака.