Горенки. День рождения Петра Второго.
Здесь осень ждет на самой глубине,
И на ветру трепещут сухоцветы.
Ты приходил сюда и думал обо мне.
Теперь здесь я ищу твои ответы.
Тебе сегодня триста долгих лет.
Но этот путь возможно не окончен.
я жадно в воздухе ловлю твой след
Как самый верный пес из своры гончих.
Здесь все осталось, дышит и живет.
И блеклый свет колонны обесцветил.
В пруду карась предчувствует, что лед
В ветвях вьюрок предчувствует, что ветер.
Так значит, что когда, прервав разбег,
Уходим мы в важнейшее из странствий,
То оставляем в память о себе
Собою напоенное пространство.
Но дико, что останется лишь тлен,
Сухой остаток костного скелета…
… И чуть касается моих колен
Осока, выросшая за лето.
И на ветру трепещут сухоцветы.
Ты приходил сюда и думал обо мне.
Теперь здесь я ищу твои ответы.
Тебе сегодня триста долгих лет.
Но этот путь возможно не окончен.
я жадно в воздухе ловлю твой след
Как самый верный пес из своры гончих.
Здесь все осталось, дышит и живет.
И блеклый свет колонны обесцветил.
В пруду карась предчувствует, что лед
В ветвях вьюрок предчувствует, что ветер.
Так значит, что когда, прервав разбег,
Уходим мы в важнейшее из странствий,
То оставляем в память о себе
Собою напоенное пространство.
Но дико, что останется лишь тлен,
Сухой остаток костного скелета…
… И чуть касается моих колен
Осока, выросшая за лето.