то свое
Какие удивительные и захватывающие совпадения могут случаться в жизни. Я открываю книгу по итальянскому Возрождению - там и Рафаэль, и Микеланджело, и Да Винчи. Как человек, изучающий историю искусств, могу сказать, что эти имена (то ли привитое книгами, то ли морализаторством преподавателей), картины этих «Богов» Возрождения вызывают такой трепет, будто они неприкасаемы, как иконы в храме, и кажутся мне проявлением духа в человеке, Гения и Таланта, того, что нужно писать с большой буквы. На форзаце - Леонардо да Винчи, «Мадонна Литта». Известное произведение, каждый его видел. Я стала рассматривать картину, и я отметила странное: мое внимание всегда привлекал фон. Эти окна, которые показывают высоту внутреннего помещения, в котором Мадонна и Христос. В окнах - синие, чистые просторы, в которых небо сливается с горами, и облака плывут так неспешно, так легко, и горы такие легкие, точно и сами облака, и теплое солнце отмечает оконные проемы, и само солнце как будто и есть фигура Богородицы и Христа.
Я в первый раз увидела эту картину в детстве. Такое сильное воспоминание ударило в голову, потянуло даже заплакать. Я ее видела, я смотрела на нее!
Я смотрела на эту картину, когда мне было лет пять от силы! Я совсем уже позабыла, это было в квартире у наших соседей, той, что находится в конце нашего этажа, я даже помню как там пахло - там пахло прокуренной мебелью и чем-то жареным, и никто тогда не знал, что станет с этими людьми, что отец семейства сопьется и умрет, скоротав свои последние дни в виде бомжа, сидящего на лавке у дома, что дочь будет сидеть в крестах, что сын выбросится из окна из-за мании преследования и станет инвалидом. Я помню, как я там была, играла с этим мальчиком, я помню дядю Сашу и я помню эту квартиру, и у них, представляете, висела эта картина, и эти голубые просторы, на которые я смотрела, каждый раз, когда приходила к ним, и потом я смотрела в окно, и, кажется, именно так во мне, маленькой девочке, зарождалось чувство этой сладкой тревоги, когда живот тянет при мысли об этих далях и становится страшно, и хочется плакать, но и смотреть тоже хочется, а ведь это совсем не детское чувство, но оно тогда меня впервые посетило, когда я стала рассматривать ту самую «Мадонну Литту» руки Леонардо да Винчи, и спрашивала себя внутри, что же такое это за картина, и все смотрела я в эти окна с этими чистыми синими далями.
Я в первый раз увидела эту картину в детстве. Такое сильное воспоминание ударило в голову, потянуло даже заплакать. Я ее видела, я смотрела на нее!
Я смотрела на эту картину, когда мне было лет пять от силы! Я совсем уже позабыла, это было в квартире у наших соседей, той, что находится в конце нашего этажа, я даже помню как там пахло - там пахло прокуренной мебелью и чем-то жареным, и никто тогда не знал, что станет с этими людьми, что отец семейства сопьется и умрет, скоротав свои последние дни в виде бомжа, сидящего на лавке у дома, что дочь будет сидеть в крестах, что сын выбросится из окна из-за мании преследования и станет инвалидом. Я помню, как я там была, играла с этим мальчиком, я помню дядю Сашу и я помню эту квартиру, и у них, представляете, висела эта картина, и эти голубые просторы, на которые я смотрела, каждый раз, когда приходила к ним, и потом я смотрела в окно, и, кажется, именно так во мне, маленькой девочке, зарождалось чувство этой сладкой тревоги, когда живот тянет при мысли об этих далях и становится страшно, и хочется плакать, но и смотреть тоже хочется, а ведь это совсем не детское чувство, но оно тогда меня впервые посетило, когда я стала рассматривать ту самую «Мадонну Литту» руки Леонардо да Винчи, и спрашивала себя внутри, что же такое это за картина, и все смотрела я в эти окна с этими чистыми синими далями.