Театральное.
В воскресенье была на спектакле "Феникс" по пьесе М.И.Цветаевой. Мой любимый театр "Мюсли". У меня долго не рождались слова и отзывы. Я долго не могла понять, почему. Раньше, бывало, прибежишь со спектакля и на волне - строчишь, восторгаешься. Какие талантливые студенты, какие смелые идеи, сколько искренности. А сегодня поняла. Этот спектакль уже не оценивается и не воспринимается в формате "смелых студентов и их искренности и желания творить". Здесь уже хочется анализировать спектакль. Полноценный, и, не побоюсь этого слова (это действительно так!) профессиональный. Впервые я смотрела на сцену, видя там не Игоря, Нику, Лизу, Юлю в образах. Впервые я не накладывала созданные ими образы на них самих, уже практически ставших родными и близкими. Я смотрела спектакль с абсолютно теми же ощущениями, что переживались и переживаются мной в любых других (тульских и столичных) театрах.
Сама пьеса - ранне-цветаевская. 1919 год. О последних годах жизни Джакомо Казановы. Изящный литературный вымысел на тему последней яркой влюбленности вчерашнего обольстителя, а нынче - никому не нужного библиотекаря в замке Дукс. Пьеса, на мой личный взгляд, не очень гармоничная. Она по-цветаевски мелодичная, взрывная, близкая к року-рэпу (кстати изумительным ходом была именно речевка хамовитого Видероля под соответсвующий музончик), но не уравновешенная драматургически. Полная шума, бравады, зарисовок и деталей первая часть и несколько стремительно-скомканная - вторая. Ощущение - автор спешил, скорее, скорее, - дописать, дорисовать, допеть.
Сам спектакль, соответственно, сохранен режиссером в том же темпо-ритме. Бурный до бурлеска первый акт вжимает в кресло. Первые минут десять я судорожно искала Цветаеву во всем этом сумасшествии кухарок, посудомоек и прачек.
Как тот библиотекарь-чех
Вконец спился, стал книжку - кружкой,
А кружку - книжкой звать, - с дерюжкой
Вот с этой - граф к нам прикатил.
Сперва с ним вместе ел и пил,
Сам первый кланялся…
Но через 10 минут Цветаева нашлась, обнаружив гораздо большее. На сцене - человек 15. Что такое 15 человек студентов на сцене? Как правило, это хаос, потерянные руки, провисающие интонации и рассинхрон. Но тут работал мастерски настроенный часовой (?) механизм. Действия, слова, жесты, - все выверено до секунды. И листы падали в нужное мгновение, и руки сталкивались. Более того, каждый из пятнадцати жил свою жизнь на сцене. При чем изумительно менялся фокус и четкость кадра на сцене. То - крупным и проработанным планом зритель видит Видероля и Казанову, тогда как остальные актеры их мягко оттеняют, не выделяясь, но работая на атмосферу. А то вдруг резкость (режиссерская) наводится на сцену таким образом, что четко и ярко видна прорисовка каждого из пятнадцати. И невидимый мячик скачет из руки в руки каждого из них. Они не играют - они многоголосьем проживают.
Вся пьеса и весь спектакль, соответственно, построен на столкновении противоположностей. Убрав из произведения тему Феникса и возрождения, Цветаева тем самым поставила во главу угла главную человеческую тему - проблему поколений. И вытекающие из этой - темы непонимания, разных ценностей, взглядов и характеров. Что объединяет всю эту неуравешенность мироздания? Разумеется, любовь. Она фениксом оживает в груди 75-летнего Джакомо, заставляя его восклицать "Бесплотна - плоть, ты, память, - не бесплотна. И в этом все…" и в конце "Я вас люблю, Франческа!".
Бесспорно самая сильная сцена второго акта - это старые любовные письма. Письма, которые жгут руки Джакомо, заполняя комнату едким дымом воспоминаний. Рвущиеся сквозь годы образы возлюбленных и любовниц. Тени прошлого, которые рвутся и ... съедаются огнем пылающего камина.
Образ 13-летней Франциски.... Образ, не совсем прочувствованный мной в пьсе (специально села и дважды перечитала произведение). И образ, не совсем принятый мной в спектакле. Не могу понять, почему. Какой-то личный трафарет не наложился. Или самой актрисе субъективно - верилось не до конца. Но того, что нужно, хотелось и жаждалось, - не почувствовалось. Только под конец - под колыбельную, проняло и схватило.
Я сижу - не бужу,
Нынче в няньках служу,
И глядеть - не гляжу:
Погляжу - разбужу!
Что ж, что дух занялся!
Я качать нанялся,
Сколько в стаде овец?
Сколько в цепи колец?
Сколько в сердце - сердец?
Казанова, конец!
Мой огонь низко-низко…
Засы-пает Франциска,
Засы-пает Франциска…
До сих пор мне не понятно, как физически 25-летний парень смог настолько стать и настолько быть - из уходящего века. Из почти небытия. Прикасаться почти бесплотной ладонью старика к такому живому огню волос. Так пропеть реквием самому себе "Кончен бал - карнавал. Новый век - новый бал...".
До этого спектакля я звала своих друзей на спектакли "Мюслей" словами - "молодые талантливые ребята, они быстро растут, в них столько харизмы и столько творчества!" Теперь можно сказать просто - "Театр "Мюсли". И по содержанию, даю зуб, это круче, если не всех, то большинства (просто я всех не видела) местных профессиональных коллективов. Горжусь ими.
Фото для атмосферы и для разжигания зависти в тех, кто не дошел до спектакля.
Сама пьеса - ранне-цветаевская. 1919 год. О последних годах жизни Джакомо Казановы. Изящный литературный вымысел на тему последней яркой влюбленности вчерашнего обольстителя, а нынче - никому не нужного библиотекаря в замке Дукс. Пьеса, на мой личный взгляд, не очень гармоничная. Она по-цветаевски мелодичная, взрывная, близкая к року-рэпу (кстати изумительным ходом была именно речевка хамовитого Видероля под соответсвующий музончик), но не уравновешенная драматургически. Полная шума, бравады, зарисовок и деталей первая часть и несколько стремительно-скомканная - вторая. Ощущение - автор спешил, скорее, скорее, - дописать, дорисовать, допеть.
Сам спектакль, соответственно, сохранен режиссером в том же темпо-ритме. Бурный до бурлеска первый акт вжимает в кресло. Первые минут десять я судорожно искала Цветаеву во всем этом сумасшествии кухарок, посудомоек и прачек.
Как тот библиотекарь-чех
Вконец спился, стал книжку - кружкой,
А кружку - книжкой звать, - с дерюжкой
Вот с этой - граф к нам прикатил.
Сперва с ним вместе ел и пил,
Сам первый кланялся…
Но через 10 минут Цветаева нашлась, обнаружив гораздо большее. На сцене - человек 15. Что такое 15 человек студентов на сцене? Как правило, это хаос, потерянные руки, провисающие интонации и рассинхрон. Но тут работал мастерски настроенный часовой (?) механизм. Действия, слова, жесты, - все выверено до секунды. И листы падали в нужное мгновение, и руки сталкивались. Более того, каждый из пятнадцати жил свою жизнь на сцене. При чем изумительно менялся фокус и четкость кадра на сцене. То - крупным и проработанным планом зритель видит Видероля и Казанову, тогда как остальные актеры их мягко оттеняют, не выделяясь, но работая на атмосферу. А то вдруг резкость (режиссерская) наводится на сцену таким образом, что четко и ярко видна прорисовка каждого из пятнадцати. И невидимый мячик скачет из руки в руки каждого из них. Они не играют - они многоголосьем проживают.
Вся пьеса и весь спектакль, соответственно, построен на столкновении противоположностей. Убрав из произведения тему Феникса и возрождения, Цветаева тем самым поставила во главу угла главную человеческую тему - проблему поколений. И вытекающие из этой - темы непонимания, разных ценностей, взглядов и характеров. Что объединяет всю эту неуравешенность мироздания? Разумеется, любовь. Она фениксом оживает в груди 75-летнего Джакомо, заставляя его восклицать "Бесплотна - плоть, ты, память, - не бесплотна. И в этом все…" и в конце "Я вас люблю, Франческа!".
Бесспорно самая сильная сцена второго акта - это старые любовные письма. Письма, которые жгут руки Джакомо, заполняя комнату едким дымом воспоминаний. Рвущиеся сквозь годы образы возлюбленных и любовниц. Тени прошлого, которые рвутся и ... съедаются огнем пылающего камина.
Образ 13-летней Франциски.... Образ, не совсем прочувствованный мной в пьсе (специально села и дважды перечитала произведение). И образ, не совсем принятый мной в спектакле. Не могу понять, почему. Какой-то личный трафарет не наложился. Или самой актрисе субъективно - верилось не до конца. Но того, что нужно, хотелось и жаждалось, - не почувствовалось. Только под конец - под колыбельную, проняло и схватило.
Я сижу - не бужу,
Нынче в няньках служу,
И глядеть - не гляжу:
Погляжу - разбужу!
Что ж, что дух занялся!
Я качать нанялся,
Сколько в стаде овец?
Сколько в цепи колец?
Сколько в сердце - сердец?
Казанова, конец!
Мой огонь низко-низко…
Засы-пает Франциска,
Засы-пает Франциска…
До сих пор мне не понятно, как физически 25-летний парень смог настолько стать и настолько быть - из уходящего века. Из почти небытия. Прикасаться почти бесплотной ладонью старика к такому живому огню волос. Так пропеть реквием самому себе "Кончен бал - карнавал. Новый век - новый бал...".
До этого спектакля я звала своих друзей на спектакли "Мюслей" словами - "молодые талантливые ребята, они быстро растут, в них столько харизмы и столько творчества!" Теперь можно сказать просто - "Театр "Мюсли". И по содержанию, даю зуб, это круче, если не всех, то большинства (просто я всех не видела) местных профессиональных коллективов. Горжусь ими.
Фото для атмосферы и для разжигания зависти в тех, кто не дошел до спектакля.