Рождественская история
Сегодня Рождество. Счастливый младенец Исус в яслях, толпы туристов в Вифлееме (надеюсь, никого не поубивают), традиционный вертеп в Ватикане, проповедь Папы Римского, торжественные службы и улыбки на лицах.
Замечательный праздник чистой радости, лишенный однако, как и наш новый год какой-либо религиозной подоплеки.
Правда, чего радоваться рождению челвоека, обреченного на страдания и муки, и знающего об этом с самого момента рождения.
Пройдет тридцать с небольшим лет и младенец, которому сегодня поклоняются цари (ну, три как минимум), окажется вот здесь.
Именно тут он скажет знаменитое, перефразированное Пастернаком, "я ценю твой замысел упрямый и играть согласен эту роль...", и тут до конца осознает, что вся его жизнь была в сущности подготовка к этому.
Тут он подумает и о троекратном отречении и о криках толпы, пару дней назад встречавшей его осла пальмовыми ветвями, и о грядущем поцелуе. Он поймет, что все, что он делал, по сути, бесполезно. Что всем нравятся чудеса, но мало кто интересуется его проповедями. Что бездельники, бродящие с ним по городам и весям охотно принимают подношения толпы, но совершенно не интересуются его собственной судьбой.
Он понимает, что все, что было на них потрачено, потрачено зря. И что олухи, которые спят рядом, не вздумают прекратить храп, даже если он будет расталкивать их каждый час. И что один из них (а на самом деле готов был каждый, просто заплатили одному) с удовольствием его предаст.
Он поймет собственное бессилие в человеческом облике, свою неспособность сделать даже то, что некогда сделал косноязыкий Моше, объединив народ, и приведя его к общим страданиям и общему освобождению. Он поймет, каким слабым он был всю жизнь, и осознает, что моментом триумфа был выход, выход из материнского чрева "на меня направлен сумрак ночи, тысячью биноклей на оси...". И миг этот был триумфальным только потому, что кому-то было сказано об этом камне и о том, что будет завтра.
"я один, все тонет в фарисействе...". Смирение переходит в мстительность, и уже под этими оливами
В челвоеческом облике отомстить он не сможет, зато обернувшись богом он в день, который позднее назовут пятидесятницей, наложит на них заклятие "империус", которое затем объяснят "схождением святого духа", и они, моментально выучив языки, пойдуть проповедовать уже порядком подзабытое "слово божие", обрекая себя на мучительную смерть. Он доведет всех - кого до косого креста, кого да сварения в кипятке, кого до сожжения. Мало не покажется никому. Я страдал, пострадайте и вы, скажет счастливый младенец. И здраво отрекавшиеся и предававшие его в ту самую ночь, неожиданно потеряют рассудок, и найдут себе неприятности на все части тела.
Такая вот интересная рождественская история.
Замечательный праздник чистой радости, лишенный однако, как и наш новый год какой-либо религиозной подоплеки.
Правда, чего радоваться рождению челвоека, обреченного на страдания и муки, и знающего об этом с самого момента рождения.
Пройдет тридцать с небольшим лет и младенец, которому сегодня поклоняются цари (ну, три как минимум), окажется вот здесь.
Именно тут он скажет знаменитое, перефразированное Пастернаком, "я ценю твой замысел упрямый и играть согласен эту роль...", и тут до конца осознает, что вся его жизнь была в сущности подготовка к этому.
Тут он подумает и о троекратном отречении и о криках толпы, пару дней назад встречавшей его осла пальмовыми ветвями, и о грядущем поцелуе. Он поймет, что все, что он делал, по сути, бесполезно. Что всем нравятся чудеса, но мало кто интересуется его проповедями. Что бездельники, бродящие с ним по городам и весям охотно принимают подношения толпы, но совершенно не интересуются его собственной судьбой.
Он понимает, что все, что было на них потрачено, потрачено зря. И что олухи, которые спят рядом, не вздумают прекратить храп, даже если он будет расталкивать их каждый час. И что один из них (а на самом деле готов был каждый, просто заплатили одному) с удовольствием его предаст.
Он поймет собственное бессилие в человеческом облике, свою неспособность сделать даже то, что некогда сделал косноязыкий Моше, объединив народ, и приведя его к общим страданиям и общему освобождению. Он поймет, каким слабым он был всю жизнь, и осознает, что моментом триумфа был выход, выход из материнского чрева "на меня направлен сумрак ночи, тысячью биноклей на оси...". И миг этот был триумфальным только потому, что кому-то было сказано об этом камне и о том, что будет завтра.
"я один, все тонет в фарисействе...". Смирение переходит в мстительность, и уже под этими оливами
В челвоеческом облике отомстить он не сможет, зато обернувшись богом он в день, который позднее назовут пятидесятницей, наложит на них заклятие "империус", которое затем объяснят "схождением святого духа", и они, моментально выучив языки, пойдуть проповедовать уже порядком подзабытое "слово божие", обрекая себя на мучительную смерть. Он доведет всех - кого до косого креста, кого да сварения в кипятке, кого до сожжения. Мало не покажется никому. Я страдал, пострадайте и вы, скажет счастливый младенец. И здраво отрекавшиеся и предававшие его в ту самую ночь, неожиданно потеряют рассудок, и найдут себе неприятности на все части тела.
Такая вот интересная рождественская история.