Как французы вешают занавески
Я люблю сидеть дома. Выражение «мой дом -моя крепость» как раз про меня. Идеальные условия - запереться в своем логове и не пускать никого чужого. При переселении из одного логова в другое я долго и нервно изучаю непривычные окружающие звуки с целью выявить фоновый шум и потом отделять посторонние шумы от обычного фонового. Когда логово выходит окнами на шумный бульвар французского портового города, таким, как я, приходится тяжко. Французы вообще слишком общительны с точки зрения среднестатистического московского социопата.
В наших съемных «апартаментах» в резиденции для госслужащих шкаф оказался один - встроенный, без дверей, и девушка с рецепшна резиденции (Натали, которую мы с мужем в неизбывной тоске по родине сразу переименовали в Наташу) предложила прикрыть его занавеской и сказала, что пришлет мастера. Дело было в четверг, когда мы заселились. Во вторник с утра пораньше муж ушел на работу, а я благодаря железным жалюзи, напрочь скрывающим от меня солнечный окружающий мир, заснула крепким сном потомственной совы. Проснулась около 11 от легкого постукивания в дверь. Если бы не врожденная паранойя москвича, я бы, наверное, ничего не услышала. Но я жила в этом логове уже почти пять дней, и легко выявила стук, отличный от фонового грохота грузовиков по бульвару. В Москве от внешнего источника шума меня бы отделяло две железных двери, оснащенных множественными замками и глазками, здесь же - всего лишь хлипкая деревянная. С другой стороны, она прекрасно передает звук, и путем перекрикивания на плохо узнаваемом спросонья и через дверь французском я все-таки выяснила, что это «человек резиденции». Дверь я все равно открыла неохотно, с плохо скрываемой готовностью кинуться на любого, кто попытается войти внутрь. Видимо, местный мастер не привык к невыспавшимся настороженным русским дамочкам, потому что войти он не только не попытался, но даже слегка попятился, пролепетав что-то, что можно было с натяжкой понять, как «измерить стену» и на всякий случай отгородившись от меня рулеткой. Знакомый предмет вернул мне способность адекватно соображать, и я гостеприимно (во всяком случае, хотелось бы так думать) распахнула дверь, впуская мелкого испуганного французика в прихожую с искомым шкафом. Мужичок неохотно бочком просочился в дверь, очень быстро помахал рулеткой вокруг шкафа, испуганно косясь на меня (ну а что, я его одного оставлю в прихожей с ценными кроссовками?) и, бормоча что-то извиняющееся, исчез. Как оказалось, насовсем. В четверг вечером, так и не дождавшись занавески и накопив еще несколько бытовых вопросов, я отправила мужа общаться с Наташей, которая и сообщила, что тот мастер уволился, и у них остался только один, а он все не успевает, и обязательно решит наши проблемы, как только освободится. Я почувствовала некоторую гордость за свой грозный взгляд, а заодно немного расслабилась, здраво рассудив, что если один мой утренний вид настолько распугивает французских слесарей, то уж мне-то их бояться точно нечего.
Второй мастер появился на следующий день и оказался еще плюгавее первого. Вероятно, наслышанный о моей выдающейся злобности, он сходу принял виноватый вид и разговаривать даже не пытался, уткнув нос в бумажку со списком дел и от этого как будто еще уменьшившись. Поцокал на сломанную ручку плиты и куда-то исчез, буркнув, что вернется. И правда вернулся, даже с двумя ручками, покряхтел, приделал их, поменяв даже работавшую, и обратился взором к злополучному шкафу. Шкаф презрительно возвышался во все свои два с половиной метра высоты над мужичковыми полутора. Тяжко вздыхая, французик опять исчез, через пару минут вернувшись с двухметровым карнизом, ручной пилой и молотком. Я удалилась в комнату, дабы не смущать их со шкафом своей ехидной физиономией. Шкаф был еще раз с кряхтением измерен, карниз распилен не без труда и прибит шурупами к стене. Да, именно прибит и именно шурупами. Видимо, в прогрессивной Франции не слышали о дрелях, отвертках и дюбелях, не говоря уже о шуруповертах. Только молоток, только хардкор. Занавески они вешали торжественно вместе с Наташей, пришедшей проверить работу «месьё». Месьё залез на стул, встал на цыпочки, с трудом пытаясь попасть палкой с занавесками на прибитые шурупами держатели, под веселый щебет Наташи о ценах на занавески, прекрасном магазине Икеа и больной спине «месьё» которой он, вероятно, обычно отговаривается от слишком уж тяжёлой работы. Мужик в ответ виновато улыбался, демонстрируя немалое количество железных зубов, и призывал мадам не беспокоиться. Слова «месьё» и «мадам», сказанные с нужной интонацией, успешно заменяют французам все иные определения, вроде «ленивый бездельник» и «злобная стерва». Наташа мстительно добавила, что если я пожелаю погладить занавески, то месьё с удовольствием еще раз придет и снимет их с карниза для меня. Я пожалела месьё (и себя заодно - ненавижу гладить) и заверила, что занавески нравятся мне и мятыми. На этой позитивной ноте парочка меня покинула, вежливо улыбаясь и переругиваясь.
Я люблю сидеть в своем логове. У нас уютно и хороший вид из окна. И мне даже почти не страшно. Вчера сломался лифт, и три мелких месьё весь день его чинили, а мне пришлось волочь по лестнице огромную сумку продуктов. А еще у нас течет душ, и Наташа обещала купить новый шланг и снова прислать месьё. А мне очень интересно, слышали ли французы о плоскогубцах?
В наших съемных «апартаментах» в резиденции для госслужащих шкаф оказался один - встроенный, без дверей, и девушка с рецепшна резиденции (Натали, которую мы с мужем в неизбывной тоске по родине сразу переименовали в Наташу) предложила прикрыть его занавеской и сказала, что пришлет мастера. Дело было в четверг, когда мы заселились. Во вторник с утра пораньше муж ушел на работу, а я благодаря железным жалюзи, напрочь скрывающим от меня солнечный окружающий мир, заснула крепким сном потомственной совы. Проснулась около 11 от легкого постукивания в дверь. Если бы не врожденная паранойя москвича, я бы, наверное, ничего не услышала. Но я жила в этом логове уже почти пять дней, и легко выявила стук, отличный от фонового грохота грузовиков по бульвару. В Москве от внешнего источника шума меня бы отделяло две железных двери, оснащенных множественными замками и глазками, здесь же - всего лишь хлипкая деревянная. С другой стороны, она прекрасно передает звук, и путем перекрикивания на плохо узнаваемом спросонья и через дверь французском я все-таки выяснила, что это «человек резиденции». Дверь я все равно открыла неохотно, с плохо скрываемой готовностью кинуться на любого, кто попытается войти внутрь. Видимо, местный мастер не привык к невыспавшимся настороженным русским дамочкам, потому что войти он не только не попытался, но даже слегка попятился, пролепетав что-то, что можно было с натяжкой понять, как «измерить стену» и на всякий случай отгородившись от меня рулеткой. Знакомый предмет вернул мне способность адекватно соображать, и я гостеприимно (во всяком случае, хотелось бы так думать) распахнула дверь, впуская мелкого испуганного французика в прихожую с искомым шкафом. Мужичок неохотно бочком просочился в дверь, очень быстро помахал рулеткой вокруг шкафа, испуганно косясь на меня (ну а что, я его одного оставлю в прихожей с ценными кроссовками?) и, бормоча что-то извиняющееся, исчез. Как оказалось, насовсем. В четверг вечером, так и не дождавшись занавески и накопив еще несколько бытовых вопросов, я отправила мужа общаться с Наташей, которая и сообщила, что тот мастер уволился, и у них остался только один, а он все не успевает, и обязательно решит наши проблемы, как только освободится. Я почувствовала некоторую гордость за свой грозный взгляд, а заодно немного расслабилась, здраво рассудив, что если один мой утренний вид настолько распугивает французских слесарей, то уж мне-то их бояться точно нечего.
Второй мастер появился на следующий день и оказался еще плюгавее первого. Вероятно, наслышанный о моей выдающейся злобности, он сходу принял виноватый вид и разговаривать даже не пытался, уткнув нос в бумажку со списком дел и от этого как будто еще уменьшившись. Поцокал на сломанную ручку плиты и куда-то исчез, буркнув, что вернется. И правда вернулся, даже с двумя ручками, покряхтел, приделал их, поменяв даже работавшую, и обратился взором к злополучному шкафу. Шкаф презрительно возвышался во все свои два с половиной метра высоты над мужичковыми полутора. Тяжко вздыхая, французик опять исчез, через пару минут вернувшись с двухметровым карнизом, ручной пилой и молотком. Я удалилась в комнату, дабы не смущать их со шкафом своей ехидной физиономией. Шкаф был еще раз с кряхтением измерен, карниз распилен не без труда и прибит шурупами к стене. Да, именно прибит и именно шурупами. Видимо, в прогрессивной Франции не слышали о дрелях, отвертках и дюбелях, не говоря уже о шуруповертах. Только молоток, только хардкор. Занавески они вешали торжественно вместе с Наташей, пришедшей проверить работу «месьё». Месьё залез на стул, встал на цыпочки, с трудом пытаясь попасть палкой с занавесками на прибитые шурупами держатели, под веселый щебет Наташи о ценах на занавески, прекрасном магазине Икеа и больной спине «месьё» которой он, вероятно, обычно отговаривается от слишком уж тяжёлой работы. Мужик в ответ виновато улыбался, демонстрируя немалое количество железных зубов, и призывал мадам не беспокоиться. Слова «месьё» и «мадам», сказанные с нужной интонацией, успешно заменяют французам все иные определения, вроде «ленивый бездельник» и «злобная стерва». Наташа мстительно добавила, что если я пожелаю погладить занавески, то месьё с удовольствием еще раз придет и снимет их с карниза для меня. Я пожалела месьё (и себя заодно - ненавижу гладить) и заверила, что занавески нравятся мне и мятыми. На этой позитивной ноте парочка меня покинула, вежливо улыбаясь и переругиваясь.
Я люблю сидеть в своем логове. У нас уютно и хороший вид из окна. И мне даже почти не страшно. Вчера сломался лифт, и три мелких месьё весь день его чинили, а мне пришлось волочь по лестнице огромную сумку продуктов. А еще у нас течет душ, и Наташа обещала купить новый шланг и снова прислать месьё. А мне очень интересно, слышали ли французы о плоскогубцах?