Ирония судьбы номер раз или Рашн бьюти.
Несколько скорректированный вариант относительно опубликованного в ру-кино:
Просматривая отзывы зрителей на «Иронию судьбы-2», я был порядком удивлён довольно прохладными оценками фильма-первоисточника. Типа: конечно тот фильм был лучше, но тоже не весть что: так, средней руки рождественская мелодрама.
Действительно, мелодрама - рождественская. В середине 70-х чуть ли не 90% смотрибельных фильмов выходили в период от 31 декабря до 7 января. И вся страна торчала у экранов в ожидании «обыкновенного чуда». Вот только чудеса носили, в основном, водевильно-сказочный характер. Жанр же мелодрамы, казалось, закатился вместе с Рыбниковым ещё лет 15 назад. Серьёзные режиссёры снимали экзистенциальные драмы, попсовые - водевили. И дело не в том, что любовь перестала интересовать публику - просто наивная вера 60-х в то, что счастье растёт само собой как трава у дороги («Девчата») осталась в прошлом. Страна изменилась: урбанизировалась, стала трезвее и циничнее смотреть на вещи. Рай в шалаше, идиллия в бараке - не смешите! Новому счастью суждено было продираться через диссонансы и дисгармонии, через тернистые джунгли мегаполиса. И «Ирония-1» мужественно приняла вызов. Зрителю подали не барак и не профессорские апартаменты, а типичные бюджетные квартирушки в столь же типичных микрорайонах близнецах. Сама завязка с неотличимостью двух городов обозначила новый бездушно-стандартизированный мир. Диссонансы… и про них в фильме не забыли. Над ними ударно потрудились друзья и подруги главных героев. На фоне жителей «Девчачьего» барака они смотрелись бы просто как буйно помешанные. На ту же мельницу льют воду и несостоявшиеся супруги героев. Их предки покинули романтические бараки, похоже, ещё лет 200 назад, а отношения, в которые они пытаются вступить, напоминают некий социальный контракт (правда, подобный контракт присутствует и в «Девчатах», но ещё вовсе не как норма).
Несколькими точными штрихами на экране была воссоздана среда, в которой чуть ли не каждый житель СССР без труда признал «родной НИИ».
После того как признали и поверили, можно было приступать к решению главной задачи любой мелодрамы: как сделать так, чтобы любовь не победила уже на пятой минуте первого тайма. И здесь Брагинский (как-то не доверяю я режиссёрам, которые вписывают себя в соавторы сценария) нашёл целых два отличных «крючка»:
1. Герой мертвецки пьян. Жалкий, комичный, отталкивающий - он просто не способен явить сексапил.
2. Героиня вовлечена в вышеупомянутый социальный контракт. И то, что у неё нет штампа в паспорте - ничего не меняет. А тем более то, что она не испытывает страсти к партнёру. В 70-е это уже не имеет значения. Напротив, неготовность героини так просто отказаться даже от полу-обещаний, поднимает её на огромную высоту в глазах зрителя (во всяком случае, так было в 70-х). Ты в ответе за тех, кого приручил.
Со временем оба крючка обламываются: жених героини болезненно воспринимает происшедшее (что вполне объяснимо) и в сердцах выказывает недоверие «невесте», что в глазах публики почти равносильно расторжению контракта. Пьяный гость постепенно принимает человеческий облик и, даже ещё не приняв, бросается… нет, не соблазнять героиню, а помочь ей сохранить контракт! Наш человек!.. Блистательно выстроенная Брагинским ситуация приобретает водевильные очертания и позволяет насытить фильм вместо обычных мелодраматических соплей - чередой ярких трагикомических эпизодов. Именно в них как бы из ниоткуда вырастает связь героя и героини.
Что ж, мелодрама блестяще выстроена, пора идти в кассу получать рождественскую зарплату. И вот тут в фильме начинается то, за что прежде всего хочется снять шляпу перед Брагинским и Рязановым. Они проворачивают трюк, который через 25 лет после них повторил Сэм Мендес в своей «Америкен бьюти» (но уже системно, по отношению чуть ли не ко всем героям). Я бы назвал этот трюк «ловлей на стереотипы». Суть такова: зрителю показывают киногероя, да так, что зритель без труда относит его к одному из распространённых архетипов гомо сапиенс. Ну, к примеру, вот вам Ипполит - вылитый крот из «Дюймовочки». Уже после нескольких кадров с ним всё ясно. Разве не так? И тут вдруг «ясный» Ипполит залезает в душ в пальто и просит потереть ему спинку! Не сомневаюсь, что в тот зимний день 1975-го года у всей страны отвисла челюсть. Крот оказался зрячим, плоское обрело третье измерение и в тот же миг мелодрама утратила стыдливую приставку «мело». Конечно, чтобы проделать на экране такое, нужны актёры класса Аннет Бенинг или Юрия Яковлева. Впрочем, и Мягков ведь преображается. Лысый жалкий клерк оказывается способным переплюнуть самого Рыбникова. Откеда что взялось: и трогательная нежность, и искры в глазах, и дерзость, и ирония… судьбы.
Единственно кто, имхо, не дотянул до планки - это Барбара Брыльска. Как она ни старалась, всё-таки не удалось ей до конца отделаться от образа холодной белой красавицы из фильмов про индейца Гойко Митича. И когда она ещё не «прокуренным» голосом Аллы Борисовны поёт «ну что с девчонкою такое станется?», фальшь неприятно режет ухи. Как-то слабо верится, что эта девчонка когда-либо держала корочку в руке арбузную. И вообще, говорившая за Барбару Талызина и певшая Пугачёва на паях как бы показали, какой на самом деле должна была бы быть героиня фильма. Должна, но вот могла ли? Уж слишком много попытался вложить в неё Рязанов: и бесхитростную женственность, и ответственность настоящей леди, и заглядывание в цветаевские бездны. Явный перебор. Но и тут, кажется, Рязанов не прогадал. Тройственная «композитная» героиня если не воплотила, то по крайней мере чётко обозначила собой мечту 70-х.
Подведу итог. Успех Иронии-1 был вовсе не случаен. Фильм был очень грамотно, талантливо (если не сказать больше) выстроен, отлично сыгран, попал чуть ли не во все болевые точки своего времени и, к тому же, сеял разумное-доброе-вечное (любовь любовью, но Ипполит - тоже человек). Ну а Иронию-2 я, извините, не смотрел. Вот когда они родят фильм «Девчата-2. От создателей «Антикиллера» - может я и почту его своим присутствием.
Просматривая отзывы зрителей на «Иронию судьбы-2», я был порядком удивлён довольно прохладными оценками фильма-первоисточника. Типа: конечно тот фильм был лучше, но тоже не весть что: так, средней руки рождественская мелодрама.
Действительно, мелодрама - рождественская. В середине 70-х чуть ли не 90% смотрибельных фильмов выходили в период от 31 декабря до 7 января. И вся страна торчала у экранов в ожидании «обыкновенного чуда». Вот только чудеса носили, в основном, водевильно-сказочный характер. Жанр же мелодрамы, казалось, закатился вместе с Рыбниковым ещё лет 15 назад. Серьёзные режиссёры снимали экзистенциальные драмы, попсовые - водевили. И дело не в том, что любовь перестала интересовать публику - просто наивная вера 60-х в то, что счастье растёт само собой как трава у дороги («Девчата») осталась в прошлом. Страна изменилась: урбанизировалась, стала трезвее и циничнее смотреть на вещи. Рай в шалаше, идиллия в бараке - не смешите! Новому счастью суждено было продираться через диссонансы и дисгармонии, через тернистые джунгли мегаполиса. И «Ирония-1» мужественно приняла вызов. Зрителю подали не барак и не профессорские апартаменты, а типичные бюджетные квартирушки в столь же типичных микрорайонах близнецах. Сама завязка с неотличимостью двух городов обозначила новый бездушно-стандартизированный мир. Диссонансы… и про них в фильме не забыли. Над ними ударно потрудились друзья и подруги главных героев. На фоне жителей «Девчачьего» барака они смотрелись бы просто как буйно помешанные. На ту же мельницу льют воду и несостоявшиеся супруги героев. Их предки покинули романтические бараки, похоже, ещё лет 200 назад, а отношения, в которые они пытаются вступить, напоминают некий социальный контракт (правда, подобный контракт присутствует и в «Девчатах», но ещё вовсе не как норма).
Несколькими точными штрихами на экране была воссоздана среда, в которой чуть ли не каждый житель СССР без труда признал «родной НИИ».
После того как признали и поверили, можно было приступать к решению главной задачи любой мелодрамы: как сделать так, чтобы любовь не победила уже на пятой минуте первого тайма. И здесь Брагинский (как-то не доверяю я режиссёрам, которые вписывают себя в соавторы сценария) нашёл целых два отличных «крючка»:
1. Герой мертвецки пьян. Жалкий, комичный, отталкивающий - он просто не способен явить сексапил.
2. Героиня вовлечена в вышеупомянутый социальный контракт. И то, что у неё нет штампа в паспорте - ничего не меняет. А тем более то, что она не испытывает страсти к партнёру. В 70-е это уже не имеет значения. Напротив, неготовность героини так просто отказаться даже от полу-обещаний, поднимает её на огромную высоту в глазах зрителя (во всяком случае, так было в 70-х). Ты в ответе за тех, кого приручил.
Со временем оба крючка обламываются: жених героини болезненно воспринимает происшедшее (что вполне объяснимо) и в сердцах выказывает недоверие «невесте», что в глазах публики почти равносильно расторжению контракта. Пьяный гость постепенно принимает человеческий облик и, даже ещё не приняв, бросается… нет, не соблазнять героиню, а помочь ей сохранить контракт! Наш человек!.. Блистательно выстроенная Брагинским ситуация приобретает водевильные очертания и позволяет насытить фильм вместо обычных мелодраматических соплей - чередой ярких трагикомических эпизодов. Именно в них как бы из ниоткуда вырастает связь героя и героини.
Что ж, мелодрама блестяще выстроена, пора идти в кассу получать рождественскую зарплату. И вот тут в фильме начинается то, за что прежде всего хочется снять шляпу перед Брагинским и Рязановым. Они проворачивают трюк, который через 25 лет после них повторил Сэм Мендес в своей «Америкен бьюти» (но уже системно, по отношению чуть ли не ко всем героям). Я бы назвал этот трюк «ловлей на стереотипы». Суть такова: зрителю показывают киногероя, да так, что зритель без труда относит его к одному из распространённых архетипов гомо сапиенс. Ну, к примеру, вот вам Ипполит - вылитый крот из «Дюймовочки». Уже после нескольких кадров с ним всё ясно. Разве не так? И тут вдруг «ясный» Ипполит залезает в душ в пальто и просит потереть ему спинку! Не сомневаюсь, что в тот зимний день 1975-го года у всей страны отвисла челюсть. Крот оказался зрячим, плоское обрело третье измерение и в тот же миг мелодрама утратила стыдливую приставку «мело». Конечно, чтобы проделать на экране такое, нужны актёры класса Аннет Бенинг или Юрия Яковлева. Впрочем, и Мягков ведь преображается. Лысый жалкий клерк оказывается способным переплюнуть самого Рыбникова. Откеда что взялось: и трогательная нежность, и искры в глазах, и дерзость, и ирония… судьбы.
Единственно кто, имхо, не дотянул до планки - это Барбара Брыльска. Как она ни старалась, всё-таки не удалось ей до конца отделаться от образа холодной белой красавицы из фильмов про индейца Гойко Митича. И когда она ещё не «прокуренным» голосом Аллы Борисовны поёт «ну что с девчонкою такое станется?», фальшь неприятно режет ухи. Как-то слабо верится, что эта девчонка когда-либо держала корочку в руке арбузную. И вообще, говорившая за Барбару Талызина и певшая Пугачёва на паях как бы показали, какой на самом деле должна была бы быть героиня фильма. Должна, но вот могла ли? Уж слишком много попытался вложить в неё Рязанов: и бесхитростную женственность, и ответственность настоящей леди, и заглядывание в цветаевские бездны. Явный перебор. Но и тут, кажется, Рязанов не прогадал. Тройственная «композитная» героиня если не воплотила, то по крайней мере чётко обозначила собой мечту 70-х.
Подведу итог. Успех Иронии-1 был вовсе не случаен. Фильм был очень грамотно, талантливо (если не сказать больше) выстроен, отлично сыгран, попал чуть ли не во все болевые точки своего времени и, к тому же, сеял разумное-доброе-вечное (любовь любовью, но Ипполит - тоже человек). Ну а Иронию-2 я, извините, не смотрел. Вот когда они родят фильм «Девчата-2. От создателей «Антикиллера» - может я и почту его своим присутствием.