Интуитивно понятное обоснование этики
Что это я в последнее время всё об онтологии да об онтологии? Замотался совсем с учёбой и «научной» деятельностью. Давайте лучше я вам в очередной раз проедусь по мозгам тем, чем можно проехаться и по сердцам, - то есть этикой.
В Декларации прав человека, равно как и в конституциях многих государств, одним из важнейших пунктов идёт право на жизнь. Однако нигде нет ни слова о праве на смерть. Да, я как «гражданин» за свободу самоубийства, и в частности за эвтаназию. Но если бы я был правителем, я был бы, конечно, против. Оно и понятно - рабы вообще должны быть здоровыми и жизнерадостными. На благо государства. Впрочем, этот вопрос довольно тривиален, давайте его оставим.
Важнее кое-что другое. Даже самый никчёмный человек, даже самый отъявленный преступник обладает одним правом. Вроде бы как об этом писал Гегель, то есть я это постоянно слышу, но не рискну вырывать цитаты из контекста, поэтому давайте считать, что я на него не ссылаюсь. Что же за право? Если подумать, сам собой напрашивается единственный вариант: это право на правосудие, на то, чтобы с ним разобрались так, как предписывает закон. Но такая формулировка ответа отсылает к закону, к формальности, а мы бы ведь хотели установить некое право, независимое от всех этих бумажек. Да и, кроме того, мы бы хотели распространить это право не только на те преступления, которые прописаны в прейскуранте, что именуется у нас уголовным кодексом.
Я бы сказал проще. Преступник заслуживает права на праведную ненависть, на осуществление закона «око за око, зуб за зуб», права убить и быть убитым. Некоторые идиоты могут спросить: «А что, разве это так называемое право когда-либо нарушается?» - Да, нарушается. Каждый раз, когда человека, который сделал зло, прощают, оно нарушается. Разумеется, большинство этому только радуется. Но мы ведь не собираемся их рассматривать - мы ведь строим этику для себя, а не для быдла и не для небыдла.
Когда правильный преступник совершает своё злодеяние, он принимает осмысленное решение, он готов и хочет ответить за последствия. Если он искусно замёл следы, значит, его целью было сделать именно то, что он сделал. Если же его поймали - либо он сдался специально, либо его неподготовленность действительно заслуживает наказания, либо то и другое в суперпозиции. Суть в том, что простить его и отпустить с миром - это просто предел, ничего более жестокого я, во всяком случае, представить себе не могу. Опять же, в обоих случаях: когда он попался по глупости, мир ничего не делает, чтобы отучить его от такой глупости, чтобы он научился в конце-то концов правильно подтасовывать улики, - значит, в следующий раз он может попасть намного серьёзнее; когда же, и это самый важный случай, он сдаётся намеренно - мир просто игнорирует его, мир отвечает ему высокомерным презрением. А ведь не забывайте, что роль мира здесь играют люди, совершенно конкретные люди, и такое их отношение есть проявление крайнего неуважения к другой личности.
Мне крики ненависти станут наградой
...
Именно поэтому мы и заявляем, что, коль скоро люди есть люди, бесчеловечной жестокости Христа и Матери Терезы стоит предпочесть скромную и милосердную мораль сатанизма. И скажет ли кто-нибудь хоть что-то против?
В Декларации прав человека, равно как и в конституциях многих государств, одним из важнейших пунктов идёт право на жизнь. Однако нигде нет ни слова о праве на смерть. Да, я как «гражданин» за свободу самоубийства, и в частности за эвтаназию. Но если бы я был правителем, я был бы, конечно, против. Оно и понятно - рабы вообще должны быть здоровыми и жизнерадостными. На благо государства. Впрочем, этот вопрос довольно тривиален, давайте его оставим.
Важнее кое-что другое. Даже самый никчёмный человек, даже самый отъявленный преступник обладает одним правом. Вроде бы как об этом писал Гегель, то есть я это постоянно слышу, но не рискну вырывать цитаты из контекста, поэтому давайте считать, что я на него не ссылаюсь. Что же за право? Если подумать, сам собой напрашивается единственный вариант: это право на правосудие, на то, чтобы с ним разобрались так, как предписывает закон. Но такая формулировка ответа отсылает к закону, к формальности, а мы бы ведь хотели установить некое право, независимое от всех этих бумажек. Да и, кроме того, мы бы хотели распространить это право не только на те преступления, которые прописаны в прейскуранте, что именуется у нас уголовным кодексом.
Я бы сказал проще. Преступник заслуживает права на праведную ненависть, на осуществление закона «око за око, зуб за зуб», права убить и быть убитым. Некоторые идиоты могут спросить: «А что, разве это так называемое право когда-либо нарушается?» - Да, нарушается. Каждый раз, когда человека, который сделал зло, прощают, оно нарушается. Разумеется, большинство этому только радуется. Но мы ведь не собираемся их рассматривать - мы ведь строим этику для себя, а не для быдла и не для небыдла.
Когда правильный преступник совершает своё злодеяние, он принимает осмысленное решение, он готов и хочет ответить за последствия. Если он искусно замёл следы, значит, его целью было сделать именно то, что он сделал. Если же его поймали - либо он сдался специально, либо его неподготовленность действительно заслуживает наказания, либо то и другое в суперпозиции. Суть в том, что простить его и отпустить с миром - это просто предел, ничего более жестокого я, во всяком случае, представить себе не могу. Опять же, в обоих случаях: когда он попался по глупости, мир ничего не делает, чтобы отучить его от такой глупости, чтобы он научился в конце-то концов правильно подтасовывать улики, - значит, в следующий раз он может попасть намного серьёзнее; когда же, и это самый важный случай, он сдаётся намеренно - мир просто игнорирует его, мир отвечает ему высокомерным презрением. А ведь не забывайте, что роль мира здесь играют люди, совершенно конкретные люди, и такое их отношение есть проявление крайнего неуважения к другой личности.
Мне крики ненависти станут наградой
...
Именно поэтому мы и заявляем, что, коль скоро люди есть люди, бесчеловечной жестокости Христа и Матери Терезы стоит предпочесть скромную и милосердную мораль сатанизма. И скажет ли кто-нибудь хоть что-то против?