Разговор с кинодокументалистом
А вот еще один недавний текст. В Саратов приезжал режиссер-кинодокументалист, президент гильдии неигрового кино и телевидения, с которым мне довелось встретиться. Я-то думал, что он мне сейчас будет с упоением рассказывать про фестиваль документального кино, который проходил в эти дни в городе, но разговор как-то сразу повернул не туда и, на мой взгляд, получился очень интересным. Он сходу спросил как в Саратове пишется и есть ли свобода для творчества. На что я ответил что не очень. Что было дальше - под.
НЕХВАТКА ОБЪЕКТИВНОЙ
КАРТИНЫ МИРА
- Владимир Ермиевич, с какой целью проводится фестиваль «Ищу человека»?
- Мы часто проводим подобные внеконкурсные фестивали, которые можно расценивать как просветительские акции. В этот раз я бы обозначил тему, как поиск героя и вообще героического в наше время. Поиск каких-то позитивных ценностей, которых нам очень не хватает. Поэтому герои фильмов - это люди разных профессий, взглядов и даже разного времени, единственное, что их объединяет, - это то, что они не плывут по поверхности жизни, а пытаются в меру своих возможностей перестроить жизнь. И не только свою. Таких людей не хватает в жизни.
Понимаете, современные СМИ очень редко ведут разговор о каких-то сущностных вещах, а документальное кино иногда затрагивает серьезные философские вопросы и дает основание для глубоких размышлений. Современное телевидение, как правило, показывает документальное кино, в котором, кроме того, что лежит на поверхности, больше ничего и нет. А в настоящем документальном кино гораздо больше смыслов. Кто-то считывает один смысл, кто-то два, а кто-то находит то, что даже автор не закладывал. И, соответственно, с аудиторией, если она достаточно чуткая, начинается серьезный разговор.
- В чем, на ваш взгляд, основная задача документального кино?
- В первую очередь давать полную и объективную картину мира. Картина может быть более субъективной или менее субъективной, оригинальной или менее оригинальной, но она должна нести индивидуальность как автора, так и героя. На мой взгляд, сегодня в медийном пространстве отсутствуют индивидуально значимые фигуры. Некому подражать, нет примеров, нет людей, которые давали бы какой-то сигнал. Это или сознательная политика, или так просто получается, что всплывает все самое легкое, но это очень печально. Люди, которые ориентируются в первую очередь на телевидение, или получают ложные ценности, или впадают в депрессию, если понимают, насколько эти ценности ложные. Им кажется, что все такие же пустые, неинтересные и отвратительные, как те, кого они видят на экране. На самом деле жизнь гораздо сложнее, богаче, а иногда и гораздо драматичнее. Она не такая гламурная и лакированная. И мы ищем таких героев. Я не скажу, что мы пытаемся вселить в общество оптимизм, это мещанские задачи, но без таких людей мир не полный.
- Хотите сказать, что раньше ситуация была лучше?
- Я помню, как в конце 70-х на центральном телевидении появилась передача, которая называлась «Встреча в концертной студии Останкино». Перед аудиторией выступал интересный человек, не прибегая к помощи развлекательных или оживляющих моментов. Но масштаб этого человека был таков, что он просто излучал энергетику, и зал этим заряжался. Например, страна впервые увидела академика Лихачева. Такие передачи и такие люди способствуют самоуважению, может, гораздо больше, нежели ежедневное исполнение гимнов. Я считаю, что эта программа наряду с политическими моментами способствовала перестройке. Народ видел, что есть люди, которые не похожи на привычную тусовку. Даже если они никуда не призывали, а просто заставляли задуматься о себе, своей жизни и посмотреть на мир другими глазами. Сейчас мы этого лишены, потому что телевидение в чем-то стало гораздо хуже, чем было раньше.
«ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО НЕ ОПАСНО
ДЛЯ ВЛАСТИ»
- А как же цензура, которая была неотъемлемой частью советского информационного пространства?
- Были правила, надсмотрщики, цензура, но была и книжка, в которой было написано, что нельзя. То, что не написано, - теоретически можно. Сейчас этих правил нет, и происходит ручное управление всем процессом. Люди наверху говорят одно, люди на уровень ниже на всякий случай установленные ограничения немного увеличивают, и так по цепочке все доходит до глупостей. Поэтому, с одной стороны, сегодня в чем-то тяжелее, но в чем-то и легче, потому что официальной цензуры нет.
Сегодня мы снимаем фильмы, на которые дает деньги государство, и оно не вмешивается в итоговый результат. Отбор идет по заявкам, и, когда я закончил фильм, чиновник, даже если ему не нравится, не имеет права руководить творческим процессом. Это происходит потому, что документальное кино не опасно для власти. Вот как только оно станет опасным, власть примет меры. Есть же у нас газеты, которые критикуют власть, но их читают всего десять тысяч человек.
- В современном телевидении вы можете выделить какие-то каналы, в которых больше свободы как для автора, так и для зрителя?
- Я не так много смотрю телевизор, чтобы давать собственные оценки. Многое проходит мимо меня. Если говорить о политической свободе, то иногда чуть-чуть больше себе позволяет НТВ. Но это было и в советское время, та же «Литературная газета», которая позволяла себе немного больше. Это нормальный подход власти, чтобы некоторые напряженные моменты выходили. Они кидают кость, хотя это не значит, что все идет по указанию власти. Здесь процессы гораздо сложнее. Это очень сложная система, и где-то что-то может прорываться. Я помню, как при Черненко было всесоюзное совещание по проблеме дурного влияния западной музыки. То есть они чувствовали, что что-то прорывается. У них было ощущение, что из-под ног уходит почва.
«НУЖНО БОЛЬШЕ
РАБОТАТЬ ГОЛОВОЙ»
- Если уж мы заговорили о политике, то как вы смотрите на то, что сейчас происходит в стране и мире?
- В наше время все достижения толпы оборачиваются потом против толпы. И не только против этой толпы, но и против тех, кого не было рядом и кто не имел к ним никакого отношения. Понимаете, в этом сложном мире успеха добиваются те, кто умет предвидеть.
- А если говорить конкретно про Россию?
- У меня есть теория, что наш народ и страна не доходили по пустыне. Сорок лет, которые надо было ходить, у нас всегда превращались в 20 или 25. В 1861 году начались реформы Александра II, а 20 лет спустя его убили и начались контрреформы. Александр III тоже правил около 20 лет, потом 1905 год, потом 1917, который тоже был не вечен. Сороковые - это другой поворот. Или возьмите Хрущева с его реформами, потом перестройка - это тоже примерно по 20 лет. И даже то, что мы сейчас наблюдаем. Через 10 лет путинские времена кончатся, и опять будет перелом, а это неправильно. Мы не успеваем устояться хотя бы в одной парадигме, пусть даже она неправильная. Сейчас идут все эти кризисы и посткризисы. Ясно, что власть будет еще больше затягивать гайки, вы же видите, что происходит на Западе. Но здесь можно стопроцентно гарантировать, что Европа из этого кризиса выйдет менее ослабленной, чем Россия. Потому что там трепетное отношение к обществу, которое свои 40 лет уже отходило.
- По-вашему, что может исправить ситуацию?
- Кардинально ничего. Для начала нужно больше работать головой и понимать, что происходит с вами, вашей семьей, друзьями. И поступать не так, как вам навязывают, допустим, пропаганда или паника. Нужно осознанно подходить ко всему. Важно образование, культура, попытка увидеть мир. Документальное кино пытается его показать для того, чтобы люди видели все грани. И черные, и белые стороны. Естественно, мы не можем навязать вывод, потому что каждый делает его сам. Человек должен уметь выбирать. Ему дали свободу, но не научили, как ей пользоваться по-настоящему. И поэтому он так легко обманывается. Он не умеет, он не самостоятелен. Он или поклоняется государству и ждет, когда оно ему что-то подскажет, или ищет каких-то кумиров, как правило, ложных. Это вопрос культуры в первую очередь.
- Наверное, это еще и лень, нежелание работать головой?
- Не всегда так. Лет тридцать назад я хотел организовать курсы «Как понимать телевидение», потому что оно становилось весомой частью общественного сознания. Если преподаватель может говорить с учениками о том, что они увидели, он поможет им интерпретировать это, поможет стать сильнее. Их будет труднее обмануть, они будут понимать телевизионный язык. К сожалению, это не прошло. Сейчас такие уроки необходимы, потому что многие настолько не понимают то, что им говорят. Люди порой не знают, чего им не хватает. Им не хватает некой правды жизни, сложностей жизни, пищи для ума и неоднозначных ситуаций, которые толкают на размышления. Самое страшное, что сегодня у нас сильно сузилось информационное поле. И мы вместо самой большой страны в мире и самой, может быть, сложной по проблемам, сегодня видим только несколько кремлевских залов, несколько десятков музыкантов. Складывается впечатление, что у них свой мир.
- А от спроса, вы думаете, это не зависит?
- Не только. Был такой человек на телевидении - Караулов, который вел передачу «Момент истины», где он с умным видом разоблачал «кого надо», причем делал это очень рьяно. Этот человек промывал мозги. Понимаете, есть понятие «служба», а есть служение. Вот второе как-то уходит из лексикона, и не только у людей, которые работают в СМИ. Сейчас даже неприлично об этом говорить.
- В связи с высокой политизацией общества роль СМИ становится еще более важной…
- Несколько лет назад наша гильдия проводила встречу с руководителями телеканалов, и там они говорили: «Забудьте о своих высоких задачах, вы служите и выполняете заказы». Но, простите, низводить роль людей, которые формируют общественное мнение, до уровня официантов, - это неприлично и опасно, потому что официант может и в суп плюнуть. А потом, если уж вы такое значение придаете телевидению, то должны думать о том, что аппарат, который там работает, должен иметь хоть какое-то уважение к своему труду. Сегодня самоуважение людей, создающих телепрограммы, на очень низком уровне. Мне приходилось говорить с теми, кто принимает решения, и они говорят: «Ну мы же не такие желтые, как вот этот канал…». Ну, извините меня, если отличаться только по оттенкам желтизны, то я не знаю, что будет дальше. Если так продолжать, то, с одной стороны, будет потеря мастерства, а с другой - неуважение к собственной профессии. Но самое главное - это потеря доверия как со стороны общества, так и со стороны тех, кому они служат.