Красный свет.
Она не любила останавливаться. Для неё было критически важно сбрасывать скорость, не спешить, успевать оглянуться по сторонам. Она часто топала ножкой и морщила свой маленький носик, говоря о том, что я опять спешу, что я снова её загнал, что насыщенность нашей жизни превышает все мыслимые нормы.
Она не любила бежать, но стоять на месте ей нравилось ещё меньше. Она всегда говорила: «По Третьему Транспортному Кольцу быстрее, на нём нет светофоров!»
На светофорах случался красный свет, поэтому она любила их ещё меньше, чем мою поспешность. И в этой нелюбви я был с ней солидарен. Она негодовала, когда навигатор выбирал нам дорогу с большим количеством светофоров (вёл, например, по Дмитровскому шоссе вместо любимого Ярославского), а я, чтобы немного её (и себя) успокоить, при каждой остановке на красный свет считал, сколько секунд мы потеряли. Разумеется, для успокоения было важно показать, что секунд этих не так много.
Теперь то время вспоминать забавно. В мысли о том, сколько нами было упущено секунд, на месте некоторой шутливости этих потерь появилось как-то чересчур много символизма. Важность этого потерянного времени отчего-то возросла многократно.
Фразу о Третьем Транспортном я вспоминаю каждый раз, когда проезжаю мимо её дома на такси или с кем-то из знакомых. Он находится как раз на ТТК, и мой путь домой на машине почти неизбежно пролегает мимо. Как раз возле того места, где в другой жизни мы частенько встречались после работы. Она смотрела в телефон, склонив над ним своё лицо с веснушками, оставшимися после лета, а я щурился от солнца и стучал в окно её маленькой Корсы. Она отрывала глаза от телефона и устало улыбалась, смотря на меня сквозь пыльное стекло. Я хорошо помню этот взгляд. В нём всегда было что-то особенное, и я тоже сразу казался особенным. Это вдохновляло.
С ТТК дома не видно, но, проезжая мимо, я всё равно стараюсь вглядеться в ту сторону, где, как я знаю, он стоит, и увидеть знакомые очертания.
Автомобили в этом месте проносятся всегда быстро. Я успеваю только машинально потрогать левый нагрудный карман куртки. Раньше, подъезжая (или подходя) к её дому (как она говорила, «наш дом на Ри») в позднее время, я всегда проверял наощупь, взял ли с собой ключи от её квартиры или придётся звонить в домофон. Мне всегда больше нравилось заходить в квартиру самому и заставать её за каким-нибудь делом, в противовес подготовленным встречам в подъезде.
Ключа в нагрудном кармане давно нет, но привычка пока осталась. Берясь пальцами за пуговицу кармана, я всегда пытаюсь угадать, чем она сейчас занимается. Читает книгу, включив лампу на прикроватной тумбочке, или смотрит фильм по телевизору, выключая звук во время рекламы? Разогревает ужин на кухне или моет посуду в резиновых перчатках? Принимает душ с запахом груши или мажет ножки ванильным кремом? Играет во что-то на ноутбуке или её внимание поглотил Instagram в телефоне? Протирает пыль, сдувая тяжёлую прядь волос с лица, или аккуратно наносит макияж, верят головой перед зеркалом?
Смотря на время (а на машине я проезжаю здесь исключительно ночью), почти каждый раз прихожу к выводу, что она либо не дома, либо давно спит, обнимая соседнюю подушку или плюшевого медведя. Несмотря на очевидность финальных выводов, ритуал повторяется каждый раз.
Мысли в эту минуту двигаются в голове очень быстро. Миг, когда машина проезжает мимо её дома, очень короток, и я пытаюсь поспеть подумать всё, что нужно. Не хватает возможности нажать на паузу и чуть-чуть задержаться. Наверное, это одна из немногих минут моей жизни, когда я хочу сбросить скорость или остановиться.
И вот в этот момент всё, кажется, сходится в одной точке. Она была не права. Светофор на ТТК всё-таки есть. По крайней мере, в одной точке дорожного полотна в моей голове зажигается красный свет. Когда его сменит зелёный, я, наконец, смогу идти дальше. Ну а пока успокоительно считаю секунды.
Она не любила бежать, но стоять на месте ей нравилось ещё меньше. Она всегда говорила: «По Третьему Транспортному Кольцу быстрее, на нём нет светофоров!»
На светофорах случался красный свет, поэтому она любила их ещё меньше, чем мою поспешность. И в этой нелюбви я был с ней солидарен. Она негодовала, когда навигатор выбирал нам дорогу с большим количеством светофоров (вёл, например, по Дмитровскому шоссе вместо любимого Ярославского), а я, чтобы немного её (и себя) успокоить, при каждой остановке на красный свет считал, сколько секунд мы потеряли. Разумеется, для успокоения было важно показать, что секунд этих не так много.
Теперь то время вспоминать забавно. В мысли о том, сколько нами было упущено секунд, на месте некоторой шутливости этих потерь появилось как-то чересчур много символизма. Важность этого потерянного времени отчего-то возросла многократно.
Фразу о Третьем Транспортном я вспоминаю каждый раз, когда проезжаю мимо её дома на такси или с кем-то из знакомых. Он находится как раз на ТТК, и мой путь домой на машине почти неизбежно пролегает мимо. Как раз возле того места, где в другой жизни мы частенько встречались после работы. Она смотрела в телефон, склонив над ним своё лицо с веснушками, оставшимися после лета, а я щурился от солнца и стучал в окно её маленькой Корсы. Она отрывала глаза от телефона и устало улыбалась, смотря на меня сквозь пыльное стекло. Я хорошо помню этот взгляд. В нём всегда было что-то особенное, и я тоже сразу казался особенным. Это вдохновляло.
С ТТК дома не видно, но, проезжая мимо, я всё равно стараюсь вглядеться в ту сторону, где, как я знаю, он стоит, и увидеть знакомые очертания.
Автомобили в этом месте проносятся всегда быстро. Я успеваю только машинально потрогать левый нагрудный карман куртки. Раньше, подъезжая (или подходя) к её дому (как она говорила, «наш дом на Ри») в позднее время, я всегда проверял наощупь, взял ли с собой ключи от её квартиры или придётся звонить в домофон. Мне всегда больше нравилось заходить в квартиру самому и заставать её за каким-нибудь делом, в противовес подготовленным встречам в подъезде.
Ключа в нагрудном кармане давно нет, но привычка пока осталась. Берясь пальцами за пуговицу кармана, я всегда пытаюсь угадать, чем она сейчас занимается. Читает книгу, включив лампу на прикроватной тумбочке, или смотрит фильм по телевизору, выключая звук во время рекламы? Разогревает ужин на кухне или моет посуду в резиновых перчатках? Принимает душ с запахом груши или мажет ножки ванильным кремом? Играет во что-то на ноутбуке или её внимание поглотил Instagram в телефоне? Протирает пыль, сдувая тяжёлую прядь волос с лица, или аккуратно наносит макияж, верят головой перед зеркалом?
Смотря на время (а на машине я проезжаю здесь исключительно ночью), почти каждый раз прихожу к выводу, что она либо не дома, либо давно спит, обнимая соседнюю подушку или плюшевого медведя. Несмотря на очевидность финальных выводов, ритуал повторяется каждый раз.
Мысли в эту минуту двигаются в голове очень быстро. Миг, когда машина проезжает мимо её дома, очень короток, и я пытаюсь поспеть подумать всё, что нужно. Не хватает возможности нажать на паузу и чуть-чуть задержаться. Наверное, это одна из немногих минут моей жизни, когда я хочу сбросить скорость или остановиться.
И вот в этот момент всё, кажется, сходится в одной точке. Она была не права. Светофор на ТТК всё-таки есть. По крайней мере, в одной точке дорожного полотна в моей голове зажигается красный свет. Когда его сменит зелёный, я, наконец, смогу идти дальше. Ну а пока успокоительно считаю секунды.