Фантазия.
Представь себе. Усталый и сонный после долгого переезда ты заходишь в бар. На улице полдень, жара и солнце слепит глаза, а внутри бара прохладно от кондиционера, приятная полутьма и играет негромкая музыка. Бар пуст, только неспешный бармен протирает белым полотенцем запотевшие стаканы. Бутылки за стойкой чуть покрыты пылью и рассказывают о том, что в баре редко бывают посетители. Но ты здесь, ты зашёл.
Ты садишься на высокий стул за стойкой, заказываешь бурбон в низком стакане со льдом и, делая большой, вкусный глоток, что-то говоришь бармену. Он охотно отвечает, заплетая паутину спокойного, медлительного разговора, не забывая периодически подливать бурбон в твой стакан и деликатно отказываясь, когда ты предлагаешь ему выпить вместе с тобой.
Бармен делиться историями из жизни маленького городишки, прилепленного к большому шоссе, и про редких путников, бывающих здесь проездом, а ты в ответ рассказываешь ему про свое путешествие по США. У тебя старенькая американская машина, в которой нет кондиционера и приходиться открывать настежь все окна и слушать ветер с запахом дороги. В этой фантазии сложно понять язык, на котором происходит разговор. Русский или английский, но обязательно такой, на котором бармен и путник идеально понимают друг друга, без сложностей и напряжения сознания. Это трудно понять, но попробуй представить дальше.
Ты приехал в Америку на месяц, чтобы проехать её насквозь, делая остановки в маленьких, прибрежных городишках, где все знают друг друга и с опаской смотрят на появление чужака, хотя и ведут себя с ним гостеприимно. С тобой обязательно есть попутчики, двое или трое, но ты не знаешь, где они, отдыхают в гостинице или ушли в магазин. В этой фантазии их быть не должно, ты пришел в бар один.
Ты обязательно в старых, потертых джинсах и чистой, мятой футболке. На ногах даже не сандали, а тапочки, точно такие, как ты надевал в бассейн в детстве. Ты свесил ноги с высоко стула и тапочки бесшумно упали на пол, не прервав вашего разговора, в котором ты спрашиваешь бармена, где здесь можно вкусно перекусить. Он путанно объясняет тебе про придорожное кафе неподалёку, но ты не сходишь с места, жестом прося снова наполнить твой стакан. Тебе некуда спешить. Ты в той точке путешествия, где у тебя много времени на отдых. Благоразумно было бы использовать их на сон, но ты как будто боишься упустить что-то существенно-важное.
Ты выгребаешь из кармана мятые доллары и бросаешь их на стойку, благодаря бармена взглядом, а потом снова выходишь на улицу. В полуденном зное не видно ни одной живой души. Жители маленького города в выходной день прячутся от жары по своим домам, ведь время для барбекю ещё не пришло, а по телевизору так много интересного.
Твой путь заходит в тупик около закусочной. Сквозь пыльные стёкла видны привычные для американских придорожных кафе столики и круговая барная стойка по центру, но на двери красуется: «Close». Ты вздыхаешь, вспоминая сомнения бармена по поводу работы заведения сегодня, и прислоняясь к двери сползаешь вниз, усаживаясь на пыльную дорогу. Из красной пачки ты достаёшь сигарету Marlboro и чиркаешь зажигалкой, наполняя лёгкие густым, крепким дымом. Голова совсем не хочет работать, но тебе почему-то хорошо. Так хорошо, как ещё никогда не было...
Ты садишься на высокий стул за стойкой, заказываешь бурбон в низком стакане со льдом и, делая большой, вкусный глоток, что-то говоришь бармену. Он охотно отвечает, заплетая паутину спокойного, медлительного разговора, не забывая периодически подливать бурбон в твой стакан и деликатно отказываясь, когда ты предлагаешь ему выпить вместе с тобой.
Бармен делиться историями из жизни маленького городишки, прилепленного к большому шоссе, и про редких путников, бывающих здесь проездом, а ты в ответ рассказываешь ему про свое путешествие по США. У тебя старенькая американская машина, в которой нет кондиционера и приходиться открывать настежь все окна и слушать ветер с запахом дороги. В этой фантазии сложно понять язык, на котором происходит разговор. Русский или английский, но обязательно такой, на котором бармен и путник идеально понимают друг друга, без сложностей и напряжения сознания. Это трудно понять, но попробуй представить дальше.
Ты приехал в Америку на месяц, чтобы проехать её насквозь, делая остановки в маленьких, прибрежных городишках, где все знают друг друга и с опаской смотрят на появление чужака, хотя и ведут себя с ним гостеприимно. С тобой обязательно есть попутчики, двое или трое, но ты не знаешь, где они, отдыхают в гостинице или ушли в магазин. В этой фантазии их быть не должно, ты пришел в бар один.
Ты обязательно в старых, потертых джинсах и чистой, мятой футболке. На ногах даже не сандали, а тапочки, точно такие, как ты надевал в бассейн в детстве. Ты свесил ноги с высоко стула и тапочки бесшумно упали на пол, не прервав вашего разговора, в котором ты спрашиваешь бармена, где здесь можно вкусно перекусить. Он путанно объясняет тебе про придорожное кафе неподалёку, но ты не сходишь с места, жестом прося снова наполнить твой стакан. Тебе некуда спешить. Ты в той точке путешествия, где у тебя много времени на отдых. Благоразумно было бы использовать их на сон, но ты как будто боишься упустить что-то существенно-важное.
Ты выгребаешь из кармана мятые доллары и бросаешь их на стойку, благодаря бармена взглядом, а потом снова выходишь на улицу. В полуденном зное не видно ни одной живой души. Жители маленького города в выходной день прячутся от жары по своим домам, ведь время для барбекю ещё не пришло, а по телевизору так много интересного.
Твой путь заходит в тупик около закусочной. Сквозь пыльные стёкла видны привычные для американских придорожных кафе столики и круговая барная стойка по центру, но на двери красуется: «Close». Ты вздыхаешь, вспоминая сомнения бармена по поводу работы заведения сегодня, и прислоняясь к двери сползаешь вниз, усаживаясь на пыльную дорогу. Из красной пачки ты достаёшь сигарету Marlboro и чиркаешь зажигалкой, наполняя лёгкие густым, крепким дымом. Голова совсем не хочет работать, но тебе почему-то хорошо. Так хорошо, как ещё никогда не было...