Контрасты города.
В районе Ашана на метро Красносельская я видел пожилого мужчину на стареньком велосипеде со скрипучими педалями. Он был в оранжевой каске и загадочно улыбался. Его велосипед оставлял ровный, непрерывный след на снегу. На багажнике была привязана рваная сумка и деревянная трость.
Несмотря на 15 градусов ниже нуля, он в своей лёгкой куртке никуда не спешил. Была в его действиях какая-то нарочитая вальяжность. Будто он в жаркий, солнечный день наслаждается видами в прогулочном темпе. Он постоянно крутил головой по сторонам и одобрительно кивал. От этого как-то приятно сосало под ложечкой и верилось в лучшее.
А на метро Курская я видел двоих бомжей, грязных и засаленных, живущих в переходе метро, выводили свою собаку погулять сквозь большие стеклянные двери. Собака была чёрная, лохматая и плохо их слушалась, глупо дёргая мордой на их свист и призывы: «Гулять!». Было во всём этом что-то очень бытовое, но в то же самое время мерзкое.
Несмотря на 15 градусов ниже нуля, он в своей лёгкой куртке никуда не спешил. Была в его действиях какая-то нарочитая вальяжность. Будто он в жаркий, солнечный день наслаждается видами в прогулочном темпе. Он постоянно крутил головой по сторонам и одобрительно кивал. От этого как-то приятно сосало под ложечкой и верилось в лучшее.
А на метро Курская я видел двоих бомжей, грязных и засаленных, живущих в переходе метро, выводили свою собаку погулять сквозь большие стеклянные двери. Собака была чёрная, лохматая и плохо их слушалась, глупо дёргая мордой на их свист и призывы: «Гулять!». Было во всём этом что-то очень бытовое, но в то же самое время мерзкое.