Чувство одиночества
Чувство одиночества.
Тебе 6, 16, 26.. 56, 86. У тебя есть любимые люди, увлечения, мир, но ты еще не встретил ни одного человека, который бы понял тебя так глубоко, как ты еще никому не открывался. Иногда от этого страшно. Вдруг во всем мире не найдется больше ни одного такого же «ненормального», «эмоционального», «чувствующего»? Что, если ты такой один?
Как раз примерно в шесть я ощутила, как могу отделить себя телесную от мыслящей. Чувство такое, как если бы ты узнал вес свой души, ее цвет и осознал бесконечность.
«А где была я, пока не родилось это тело?
Куда я денусь потом, когда оно умрет?…»
В тринадцать я преодолела рубеж неминуемости. Стало вдруг ясно, что эту жизнь придется жить хоть как, даже если я никогда не встречу ни одной родственной души. Возникло острое желание стать «обычной», как нормальные подростки, которые не думают о всяком таком. Я так старалась слиться с другими, чтобы перестать ощущать свою мучительную индивидуальность, что в какой-то момент ее потеряла на самом деле.
В шестнадцать я, наоборот, пыталась раскопать в памяти картинки о себе той, которая была на три года младше. Иногда оплакивала свое взросление и черствение души, но чаще радовалась, что теперь то я точно почти как все.
Мне скоро 36. Я встречаю на консультациях девочек, с которыми мечтала дружить в 13. Они так же, как я в их возрасте, чувствуют себя одинокими и почти не верят в возможность однажды сорвать джекпот в лице настоящего друга, которому не придется объяснять, почему ты смеешься или плачешь.
Объяснять им в принципе уже ничего не хочется, когда они переступают порог кабинета, они просто ищут.
И здесь я чувствую себя в своей тусовке. И не могу не сказать, что их встречи все впереди, а мои случились в семнадцать, а потом в девятнадцать и происходят по сей день. Но одному всё равно важно быть и уметь любить себя, нравиться себе самому. И уж точно не надо растворяться в толпе других, иначе свои тебя не опознают в ней.
Но сначала одиночество.
И порой жуткое переживание телесной конечности и необъятности собственной духовной струи. И возможно ощущение необычной связи с Богом, объятья которого особенно крепки, когда ты один.
Тебе 6, 16, 26.. 56, 86. У тебя есть любимые люди, увлечения, мир, но ты еще не встретил ни одного человека, который бы понял тебя так глубоко, как ты еще никому не открывался. Иногда от этого страшно. Вдруг во всем мире не найдется больше ни одного такого же «ненормального», «эмоционального», «чувствующего»? Что, если ты такой один?
Как раз примерно в шесть я ощутила, как могу отделить себя телесную от мыслящей. Чувство такое, как если бы ты узнал вес свой души, ее цвет и осознал бесконечность.
«А где была я, пока не родилось это тело?
Куда я денусь потом, когда оно умрет?…»
В тринадцать я преодолела рубеж неминуемости. Стало вдруг ясно, что эту жизнь придется жить хоть как, даже если я никогда не встречу ни одной родственной души. Возникло острое желание стать «обычной», как нормальные подростки, которые не думают о всяком таком. Я так старалась слиться с другими, чтобы перестать ощущать свою мучительную индивидуальность, что в какой-то момент ее потеряла на самом деле.
В шестнадцать я, наоборот, пыталась раскопать в памяти картинки о себе той, которая была на три года младше. Иногда оплакивала свое взросление и черствение души, но чаще радовалась, что теперь то я точно почти как все.
Мне скоро 36. Я встречаю на консультациях девочек, с которыми мечтала дружить в 13. Они так же, как я в их возрасте, чувствуют себя одинокими и почти не верят в возможность однажды сорвать джекпот в лице настоящего друга, которому не придется объяснять, почему ты смеешься или плачешь.
Объяснять им в принципе уже ничего не хочется, когда они переступают порог кабинета, они просто ищут.
И здесь я чувствую себя в своей тусовке. И не могу не сказать, что их встречи все впереди, а мои случились в семнадцать, а потом в девятнадцать и происходят по сей день. Но одному всё равно важно быть и уметь любить себя, нравиться себе самому. И уж точно не надо растворяться в толпе других, иначе свои тебя не опознают в ней.
Но сначала одиночество.
И порой жуткое переживание телесной конечности и необъятности собственной духовной струи. И возможно ощущение необычной связи с Богом, объятья которого особенно крепки, когда ты один.