Андреа Дворкин «В память о Николь Браун Симпсон» (1995)
Перевод главы «В память о Николь Браун Симпсон» из книги А. Дворкин «Жизнь и смерть: записки о непрекращающейся войне против женщин».
Предисловие и часть I "До суда" были переведены sadcrixivan, оригинал можно найти здесь.
Большое спасибо simvol_leta за редакторскую правку.
О. Джей Симпсон был признан виновным в вооруженном ограблении и похищении. По мнению многих, присяжные просто «сводили с ним счеты» за убийство бывшей жены и ее любовника. Что говорит о том, что суд присяжных редко бывает объективным, однако это известно и доказано уже давно. Еще это говорит о том, что если вам удалось избежать ответственности за два убийства, то угрожать кому-либо оружием - не самая умная мысль.
Но меня это, если честно, не очень волнует. Я не знаю подробностей нового дела Симпсона, пусть с этим разбираются юристы. До этого дела имя Симпсона появлялось в новостях в связи с его книгой «Если бы я это сделал…». Он заработал немало денег на описании того, какой его жена была стервой, как она его «доводила», и как (бы) он ее убил. И сейчас, когда все снова вспомнили про Симпсона, мне бы хотелось вспомнить еще одного человека - Николь Браун Симпсон.
I. ДО СУДА
Проблема - это насильник
Вы никогда не узнаете самого страшного из того, что случилось с Николь Браун Симпсон в ее браке, потому что она мертва и ничего не сможет вам рассказать. А будь она жива, то вы бы ей не поверили.
Вы слышали Лорену Боббитт, после того как Джон Уэйн Боббитт был признан невиновным в супружеском изнасиловании. Когда она сама предстала перед судом за нанесение тяжких телесных повреждений, она описывала бесконечные избиения, анальное изнасилование, унижения. Ей постоянно наносили тяжелые травмы, били, душили, это делал муж, которому нравилось причинять ей боль. Джон Уэйн Боббитт на какое-то время стал мучеником СМИ, ненавидящих женщин. А потом он избил свою новую подругу.
Это всегда одно и то же. Это случается с такими разными женщинами, как Николь Симпсон, Лорена Боббитт - и со мною. Преступники - настолько разные мужчины, как О. Джей Симпсон, Джон Уэйн Боббитт и бывшее дитя цветов, которого я все еще слишком сильно боюсь, чтобы осмелиться назвать его имя.
Есть ужас, и да, физическая боль. Есть отчаянность и отчаяние. Она винит себя, прощает его. Она судит себя за то, что не любила его достаточно сильно. «Это ты во всем виновата!» - кричит он, когда он избивает вас или стучит вашей головой о пол. И перед тем, как потерять сознание, вы говорите - да. Вы бежите, но никто вас не спрячет и не заступится за вас. А это значит, что вы одна против него. Вы прячетесь в кустах, если там есть кусты, или за помойными ведрами, или в переулках, подальше от приличных людей, которые вам не помогут. В конец концов, это же ваша собственная вина.
Он причиняет вам боль снова. Гораздо больше, чем в последний раз, вы даже не знали, что такая боль возможна, больше, чем разумный человек может поверить, если, конечно, вы будете настолько глупы, чтобы об этом рассказать. И наконец, вы просто сдаетесь, вы подчиняетесь ему, извиняетесь, просите простить вас за то, что вы причинили ему боль, спровоцировали его, оскорбляли его, были небрежны с его вещами - с его одеждой, с его машиной, с его ужином. Вы просите его больше не причинять вам боль, в то время как он делает с вами все, что захочет.
Позор этой капитуляции, часто сексуальной, предательство уважения к себе, больше вас уже не оставит. Вы вините во всем себя, вы ненавидите себя. Вы постоянно вспоминаете себя - униженную, покорную, умоляющую. В какой-то момент вы не подчинитесь ему - скажете все, что думаете, откажетесь подчиниться, и он ударит вас и будет вас пинать, может быть, он изнасилует вас, может быть, запрет вас или свяжет вас. Насилие становится постоянным фоном, привычной атмосферой, в которой вы пытаетесь выжить.
Вы опять попытаетесь убежать, будете планировать побег. Если он узнает об этом или найдет вас, то он причинит вам еще больше боли. Вам будет так страшно, что вы подумаете, что смерть - не такая уж плохая вещь.
Если у вас нет денег, вы не можете найти убежище, у вас нет работы, вы вернетесь и попросите его принять вас обратно. Если у вас есть работа, то он вас там найдет. Он может просить вас вернуться, обещать измениться, раскаиваться. Он может избить вас и заставить вернуться силой. Но если вы не вернетесь, то рано или поздно он нападет на вас из неоткуда, он продолжит бить вас, вломится в ваш дом, будет преследовать вас.
Однако его все равно никто не остановит. Даже если вы больше не его жена, он может продолжать спокойно делать это.
Николь Симпсон, как и все избиваемые женщины, знала, что ей не будут верить. Она была достаточно умной, чтобы не удивляться когда толпы людей вдоль дороги подбадривали О Джея. Избиваемой женщине не стоит доверять людям, даже незнакомцам. Его друзья не станут его останавливать. И ваши тоже.
Николь Симпсон консультировалась с огромным числом экспертов по домашнему насилию. Она постоянно обращалась за помощью, но никто не остановил его. Так уж все устроено: насильника никто не остановит. Он сам себя не остановит. Его нужно посадить в тюрьму или убить, или ей нужно убежать и спрятаться, скрываться всю оставшуюся жизнь, ждать, пока он найдет себе другую женщину, чтобы «любить». Нет никаких доказательств, что психологическое консультирование насильника может его остановить.
Николь просила полицию арестовать Симпсона в 1989 году. Она звонила в полицию уже в девятый раз. Арест должен быть неизбежным. В 1989 году О Джей Симпсон напал на Николь Смит, и его должны были арестовать в девятый раз. Мы не знаем, на какую цифру нужно умножить эту цифру девять: сколько избиений приходится на один звонок в полицию. Только в 1993 году полиция Нью-Йорка приняла 300000 звонков по поводу домашнего насилия.
Избиения жен - это не маленький грязный секрет Америки, как говорит пресс-секретарь Службы здравоохранения и социальных услуг. Феминистки вот уже двадцать лет приводят данные об избиениях жен с точностью и последовательностью. Они создают убежища, планируют побеги, меняют законодательство, и все чаще избиения жен признают уголовным преступлением.
Избиения жен обычны и повседневны, потому что мужчины верят, что у них есть права на женщин. Эти мужчины хотят контролировать женщин, жаждут доминирования над женщинами, и это выражается в ужасающей жестокости. В моем случае это продолжалось четыре года, 25 лет назад и в другой стране. Для 4 миллионов женщин в США - это их настоящее и будущее, для одной женщины каждые 15 секунд.
Никто не хочет признавать следующее. Проблема не в женщине. Проблема в насильнике. Она может изменить каждую свою слабость, избавиться от каждой зависимости. Он может сбежать от него с бравадой Джесса Джеймса, проявить мастерство Гудини. Но если ее муж хочет проявлять насилие, она никогда не будет в безопасности. Существующая правоохранительная система, адвокаты жертв, психологическое консультирование не смогут защитить ее от его агрессии.
Истории избиваемых жен всегда встречают с возмущением и отвращением. В первую очередь это выражается в вечном опросе: « Почему же тогда она не ушла?» [гиперссылка моя - void_hours] Однако спустя два десятилетия исследований мы знаем, что, как правило, избиваемых женщин убивают как раз тогда, когда они уходят, а не раньше.
Когда Николь Симпсон убили, она жила в своем собственном доме. Она получила развод в 1992 году. Совершил ее бывший муж убийство или нет, но он продолжал нападать на нее, угрожал ей, преследовал ее, запугивал ее. То, что он называет «желанием восстановить отношения», означает ужасную ситуацию для нее, то, что происходит с женщиной, которая убегает, но не скрывается. Николь Симпсон прекратила брак, но это не изменило того факта, что она была вынуждена просить о безопасности мужчину, который причинял ей боль.
Она очень старалась не рассердить его. Любой намек на то, что ее покладистость является вынужденной, любая угроза публичных разоблачений, любое оскорбление его достоинства с его точки зрения мог привести к агрессии. Этот сценарий «причины и следствия» скорее воображаемый, чем реальный, поскольку только насильник определяет, когда он причинит боль, будет угрожать или преследовать. Но женщина все равно пытается. Каждая фотография, сделанная после развода, на которой они улыбаются, должна вызывать подозрения, а не считаться романтическим доказательством того, что он пытался восстановить отношения. Николь Симпсон пыталась его ублажить, потому что никто бы не встал между ними и не остановил бы его.
На самом деле, жизнь после побега - это ад. Неопределенный период, который может продолжаться несколько лет, не месяцев, если бывший муж совершает новые акты террора время от времени. Часть этой пытки состоит в том, что свобода совсем близко, но он не позволяет женщине ее получить. Многие убежавшие женщины живут в подполье. Я до сих пор боюсь своего бывшего мужа каждый день, а я боюсь очень мало чего.
Возможно, вы не знаете, какими смелыми могут быть женщины. Те, которые остаются, и те, которые убежали, живые и мертвые. Николь Симпсон - это героиня. Проблема - это насильник.
II. НА СУДЕ
Словами Николь Браун Симпсон
Слова важны. Сторона защиты О. Джея Симпсона попросила судью Ланса Аллана Ито потребовать, чтобы сторона обвинения говорила «семейное разногласие» вместо «домашнее насилие» или даже «жестокое обращение со стороны супруга» (которые сами по себе являются эвфемизмами выражения «избиение жены») и запретить использование слов «избиваемая жена» и «преследователь». Ито отказался разрешить искажать реальность подменой слов, но некоторые из средств массовой информации нашли это требование разумным - например, «Ривьера Лайв», в котором «семейное разногласие» стало новым юридическим термином. Адвокат, защищавший Уильяма Кеннеди Смита по обвинению в изнасиловании [гиперссылка моя - прим. перевод.], также постоянно использовал этот термин.
Как насчет голоса жертвы? Где ее слова? «Мне страшно», - сказала Николь Браун своей матери за несколько месяцев до того, как была убита. - «Я отправляюсь на автозаправку, он там. Я иду в магазин за обувью, он там. Я веду машину, он едет следом».
Простые слова страха, отчаяния и ужаса, сказанные Николь своим друзьям, и очень конкретные описания физических нападений, зафиксированные в ее дневнике, не были представлены суду присяжных. Ничего не значащие при ее жизни - поскольку они не смогли спасти ее - слова жертвы остаются столь же неважными и после ее смерти: их не принимают в качестве свидетельства на судебных слушаниях по делу ее убийцы, их называют «слухами», которые не могут выступать доказательствами в правовой системе, постоянно защищающей и игнорирующей то физическое и сексуальное насилие, которому мужчины (и в первую очередь мужья) подвергают женщин.
Николь звонила в приют для жертв домашнего насилия за пять дней до своей смерти. Присяжным не дадут услышать об этом, - но мы должны знать. Свидетельства нападений, совершенных Симпсоном на людях, будут представлены на суде. Но большая часть избиений происходит в домашней обстановке. Самые страшные случаи избиений, самые долгие акты издевательств происходят без свидетелей. О них знает только она. Отказаться слушать Николь Браун Симпсон - значит отказаться знать.
Было время, когда представители закона, в том числе ФБР и социологи, настаивали на том, что в США избиения жен не существует. Со временем ФБР все-таки подсчитало, что в США приблизительно каждые пятнадцать секунд женщина подвергается побоям, и Министерство юстиции в 1984 году подтвердило эти цифры.
Подобные перемены происходят следующим образом. Сначала стоит ужасающая и жуткая тишина - она может длиться столетиями. И внутри этой тишины у мужей есть законное или неписанное право бить своих жен. Затем при поддержке сильного политического движения жертвы абьюза начинают говорить о том, чему их подвергали и кто это делал. Они нарушают тишину. В один прекрасный день набралось достаточное количество жертв, которые заговорили - иногда словами, иногда побегами, или поиском убежища, или ответным ударом, или убийством в целях самозащиты - для того, чтобы их можно было посчитать и изучить: социологи находят шаблон насилия, эксперты описывают его.
Слова экспертов важны. К ним уважительно прислушиваются, им платят за свидетельства на судебных делах. И в то же время, голос самой жертвы все еще не имеет ни социального статуса, ни юридического веса. Ей все еще не верят - до такой степени, что каждой из нас - и закону - приходится помогать ей.
Мы виним ее, как винил ее мучитель. Мы спрашиваем, почему она не уходила, хотя, конечно же, сами мы не собираемся встать между нею и ее мучителем с тем, чтобы она могла уйти. И если после ее смерти мы говорим полиции, что слышали, как он избивал ее в 1977 году и видели с подбитыми глазами - как это произошло с соседями Николь - нам не разрешат выступать свидетелями на суде. Что кажется единственным справедливым решением во всем этом деле, раз уж у нас ушло семнадцать лет на то, чтобы вообще соизволить заговорить. У меня были такие же соседи.
Каждая избиваемая женщина очень быстро учится ни от кого не ждать помощи. Если избиваемая женщина и доверяется кому-то, она делает это для того, чтобы оставить следы. Она превозмогает свой страх перед новой вспышкой насилия - если ее абьюзер узнает об этом, - чтобы оставить хоть какое-то словесное свидетельство. Она надеется, что, может быть, потом, после, словам другого человека все-таки поверят.
Каждая избиваемая женщина не раз смотрит в лицо смерти, и каждый раз возможность смерти более чем реальна: решение принимает абьюзер. Со временем непрестанные боль и унижения ломают ее изнутри; ее эмоциональный мир становится пустыней отчаяния. Конечно же, она все еще улыбается на людях и играет роль хорошей жены. Он настаивает на этом - и мы вместе с ним.
Отчаяние порождено отчасти страхом - страхом боли, страхом смерти - и отчасти изоляцией, полнейшим жестоким одиночеством, потому что все на свете предало тебя - всякий крик о помощи, все, что ты знала о любви, любая надежда на самоуважение и хотя бы на тень человеческого достоинства. Какое достоинство может быть в признании, которое Николь сделала в своем дневнике о том, что О. Джей начал бить ее на улице, а затем в их гостиничном номере, «продолжал избивать меня часами, пока я пыталась доползти до двери». Он не переставал бить ее, используя сексуально, а это является изнасилованием - поскольку в контексте подобного насилия невозможно дать сколько-нибудь приемлемое и правдоподобное согласие.
Жизнь каждой избиваемой женщины полна таких изнасилований. Иногда она подчиняется и без открытого насилия, из одного только страха перед ним. Или иногда она сама инициирует секс, пытаясь остановить или предупредить побои. Конечно, также случаются так называемые периоды «медового месяца» - когда романтика заслоняет воспоминания о насилии. Как насилие, так и подчинение насильнику порождают глубокое чувство стыда. Стыд - разрушительное чувство. Он разъедает то, что насильнику не удалось сломать. Кто захочет говорить об этом? Как с этим вообще можно жить?
У тех из нас, кто не является присяжным, есть моральное обязательство прислушаться к словам Николь Симпсон о том, как О. Джей, избив ее, запер ее в винном погребе и уселся смотреть телевизор, пока она умоляла его выпустить ее. Как в другом гостиничном номере «О. Джей швырял меня о стены и на пол. Покрыл синяками мои руки и спину. Я боялась окна. Боялась, что он выкинет меня из него». Мы должны услышать, как он «пришел в бешенство, погнался за мной, схватил, швырнул меня о стену. Выбросил из окна все мои вещи, прямо на улицу. Наставил мне синяков». Мы должны услышать, как он преследовал ее после развода. «Куда бы я ни пошла», - рассказывала она подруге, - «он тут как тут. Я и вправду думаю, что когда-нибудь он убьет меня».
И главное, мы должны узнать о ее звонке в шелтер для пострадавших от домашнего насилия за пять дней до ее убийства. Когда судья Ито вынес решение о недопущении этого звонка в качестве доказательства, он сказал: «Для любого человека на улице доказательная ценность и уместность включения подобного свидетельства покажется самоочевидной и неоспоримой… Тем не менее, закон и решения апелляционного суда, которых мы должны придерживаться, … постановили иное». Любой человек на улице должен узнать о том, что было очевидным для нее самой: о ее уверенности в том, что смерть следует за ней по пятам.
И нам нужно поверить словам Николь, чтобы понять, что такое настоящий ужас, - это не блокбастер в ближайшем кинотеатре, - и признать тот акт предательства, который мы совершили, бросив ее на произвол судьбы.
Когда двадцать пять лет назад меня избивал буйный и опасный человек, я была похоронена заживо в тишине, нерушимой и невыносимой. Представьте себе Николь похороненной заживо, а затем убитой под шум наших разглагольствований о защите прав женщин и равноправии, в поддержку семьи и законности. Если уж на то пошло, позор избиений целиком и полностью лежит на нашей совести.
III. ПОСЛЕ ВЫНЕСЕНИЯ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА
Домашнее насилие: пытаясь убежать
За пять дней до того, как Николь Браун Симпсон была убита 12 июня 1994 года, она позвонила в шелтер для жертв домашнего насилия и в ужасе сообщила, что ее бывший муж собирается убить ее. Суду присяжных об этом не сообщили, поскольку она не может быть подвергнута перекрестному допросу. Что ж, это так. Большая часть доказательств избиений и сталкинга, происходивших с 1977 по май 1994, тоже не были представлены суду.
О. Джей Симпсон преследовал ее не один раз, как это было представлено суду присяжных, а по меньшей мере более двух лет. Стороне обвинения было позволено представить семь инцидентов преследования, но они приняли решение принять только один из них в качестве доказательства. Присяжные заседатели, представленные преимущественно женщинами, остались безразличными к свидетельствам домашнего насилия. Более того, на прошлой неделе во время интервью одна из женщин-присяжных назвала их рассмотрение «пустой тратой времени». Опросы, проведенные во время заседания суда, подтвердили равнодушие женщин к избиениям, которым подвергалась Николь Симпсон.
Как женщина, сбежавшая от мужа, намеревавшегося убить меня, которую до сих пор мучают страх и флэшбеки, я согласна с помощником окружного прокурора, который сказал, что уже в 1989 году Николь Симпсон знала, что ее муж когда-нибудь убьет ее. Она говорила многим людям (в том числе ее сестре, Дениз), что он убьет ее и останется безнаказанным. В общем-то, вы можете полностью довериться оценке избиваемой женщины способности ее абьюзера причинить ей вред и избегнуть ответственности за него.
Но за пять дней до своей смерти Николь Симпсон совершенно точно знала, что скоро умрет. Откуда она это узнала? Как? Что-то произошло: конфронтация, телефонный звонок с угрозами, нежеланный визит, какое-то агрессивное действие со стороны Симпсона. Она никому не рассказала - потому что после семнадцати лет пыток знала, что говорить некому. Полиция практически всегда игнорирует нападения на женщин со стороны близких им мужчин, так что каждый муж может быть жестоким полицейским, негласно защищаемым государством; в Лос-Анджелесе полиция посещала дом абьюзера Николь Симпсон в качестве фанов.
Вспомните видео, на котором Симпсон после балетного выступления их дочери на школьном вечере общается с семьей Браун - представленное стороной защиты в качестве доказательства его приятного характера. Несколько часов спустя Николь Симпсон будет убита. На этом видео она старается держаться как можно дальше от Симпсона. Он не здоровается с ней ни кивком, ни жестом. Он целует ее мать, обнимает и целует ее сестру, крепко обнимается с ее отцом. Все они отвечают ему. Она, должно быть, была самой одинокой женщиной в мире.
И что же Николь Симпсон могла сделать, чтобы защитить себя? Начать скрываться, сменить имя и изменить внешность, раздобыть денег без того, чтобы оставить следы, взять детей и бежать - и все это в течение всего нескольких дней после ее звонка в шелтер. Ей бы пришлось на целые годы прекратить всякое общение со своей семьей и друзьями без какого бы то ни было объяснения, а также покинуть свой дом, все самое родное и близкое.
С богатством и властью этого абьюзера он бы выследил ее; его бравая команда лучших адвокатов отняла бы у нее детей. Она была бы превращена в злодейку - безответственную шлюху, ненавидимую всеми за то, что украла детей у героя. Если то насилие, которому он подвергал ее, не имеет никакого значения сейчас, даже после того, как она была убита, насколько же несущественным его бы посчитали, если бы она, не имея ни денег, ни связей, попыталась объяснить суду и миру, что ей пришлось бежать затем, чтобы спасти свою жизнь?
Николь Симпсон знала, что не могла победить, а потому даже не пыталась. Вместо того, чтобы бежать, она сделала то, что обычно рекомендуют психологи: будь тверда, обозначь границы допустимого. Так что она обозначила границы, о которых они говорили: он мог прийти на выступление, но не мог сидеть рядом с ней и не мог после этого пойти поужинать с ее семьей - никудышная защита от смерти. Зная, что он убьет ее, она сделала то, что делает большинство избиваемых женщин: пыталась сохранить видимость нормальности. Для нее не существовало никакого равного правосудия, она не считала себя вправе ни на какую форму самозащиты. Общество уже оставило ее умирать.
В тот же самый день были оправданы полицейские, избившие Родни Кинга [Родни Кинг - афроамериканец, задержанный полицией Лос-Анджелеса за превышение скорости. При задержании он отказывался подчиниться, за что был бесчеловечно избит. Медицинское освидетельствование показало наличие нескольких серьезных травм и многочисленных синяков и ран, полученных при избиении. Трое из четырех белых полицейских, принявших участие в избиении Кинга, были оправданы судом присяжных, что спровоцировало массовые беспорядки в Лос-Анджелесе. - прим. перевод.]. Белый мужчина, изнасиловавший, бивший и пытавший свою жену, тоже белую, на протяжении нескольких часов, также был оправдан в Южной Каролине. Он привязал ее к кровати, залепив ей рот клейкой лентой. Он снял на пленку около получаса ее мучений, на протяжении которых резал ее грудь ножом. Среди присяжных, просмотревших эту пленку, было восемь женщин. На вопрос, почему они оправдали его, они ответили, что ему нужна помощь. Они смотрели сквозь пострадавшую - боясь узнать в ней что-то от себя, стыдясь совершенного над нею насилия. Никаких гражданских беспорядков это решение не вызвало.
Невозможность избежать мужское насилие определяет реальность для женщин всех рас, поскольку оно поджидает нас повсюду - дома и на улице, со стороны близкого человека и от незнакомца. И если расовая ненависть проявляется в насильственной сегрегации, ненависть к женщинам выражается в навязанной близости, делающей наказание незамедлительным, беспрепятственным и неизбежным. С глазу на глаз женщины часто сопереживают друг дружке, вне зависимости от расы или класса - потому что их опыт насилия так похож. Но на людях, в том числе в составе суда присяжных, женщины редко осмеливаются делать это. А потому не важно, сколько женщин подвергается побоям - не важно, сколько стадионов избиваемые женщины могли бы заполнить в любой произвольный день - каждая из нас сама по себе.
Окруженная семьей, друзьями, сообществом влиятельных и богатых знакомых, Николь Симпсон была одинока. Она обращалась в полицию, прокуратуру, службы помощи жертвам, приют для избиваемых женщин, и все равно была одна. Рональд Л. Голдман, возможно, оказался единственным человеком за семнадцать лет ее жизни, которому хватило мужества попытаться физически помешать нападению на нее; и он мертв, убитый той же рукой, которая забрала и ее жизнь - необычайно большой рукой в дорогой перчатке.
Несмотря на то, что система правосудия до сих пор занималась по большей части утешением и защитой домашних насильников, когда женщина подвергается избиениям, именно бьющий ее мужчина должен быть остановлен; как говаривал Малкольм Икс, «любыми доступными средствами» - принцип, который женщинам, всем женщинам, стоило бы усвоить. Женщина имеет право на собственную постель, на дом, из которого ее нельзя вышвырнуть, на то, чтобы в ее тело было защищено от насильственного вторжения и мародерства. У нее есть право на безопасное убежище, на вмешательство ее друзей и семьи с целью остановить абьюзера - при помощи закона или силы - прежде чем она окажется мертва. У нее есть право на оружие, гарантированное Конституцией, и право на убийство в целях самозащиты, гарантированное законом. И многократные эпизоды избиения должны рассматриваться законом как намерение убить.
Все мы против избивания жен, но кто готов остановить его?
Предисловие и часть I "До суда" были переведены sadcrixivan, оригинал можно найти здесь.
Большое спасибо simvol_leta за редакторскую правку.
О. Джей Симпсон был признан виновным в вооруженном ограблении и похищении. По мнению многих, присяжные просто «сводили с ним счеты» за убийство бывшей жены и ее любовника. Что говорит о том, что суд присяжных редко бывает объективным, однако это известно и доказано уже давно. Еще это говорит о том, что если вам удалось избежать ответственности за два убийства, то угрожать кому-либо оружием - не самая умная мысль.
Но меня это, если честно, не очень волнует. Я не знаю подробностей нового дела Симпсона, пусть с этим разбираются юристы. До этого дела имя Симпсона появлялось в новостях в связи с его книгой «Если бы я это сделал…». Он заработал немало денег на описании того, какой его жена была стервой, как она его «доводила», и как (бы) он ее убил. И сейчас, когда все снова вспомнили про Симпсона, мне бы хотелось вспомнить еще одного человека - Николь Браун Симпсон.
I. ДО СУДА
Проблема - это насильник
Вы никогда не узнаете самого страшного из того, что случилось с Николь Браун Симпсон в ее браке, потому что она мертва и ничего не сможет вам рассказать. А будь она жива, то вы бы ей не поверили.
Вы слышали Лорену Боббитт, после того как Джон Уэйн Боббитт был признан невиновным в супружеском изнасиловании. Когда она сама предстала перед судом за нанесение тяжких телесных повреждений, она описывала бесконечные избиения, анальное изнасилование, унижения. Ей постоянно наносили тяжелые травмы, били, душили, это делал муж, которому нравилось причинять ей боль. Джон Уэйн Боббитт на какое-то время стал мучеником СМИ, ненавидящих женщин. А потом он избил свою новую подругу.
Это всегда одно и то же. Это случается с такими разными женщинами, как Николь Симпсон, Лорена Боббитт - и со мною. Преступники - настолько разные мужчины, как О. Джей Симпсон, Джон Уэйн Боббитт и бывшее дитя цветов, которого я все еще слишком сильно боюсь, чтобы осмелиться назвать его имя.
Есть ужас, и да, физическая боль. Есть отчаянность и отчаяние. Она винит себя, прощает его. Она судит себя за то, что не любила его достаточно сильно. «Это ты во всем виновата!» - кричит он, когда он избивает вас или стучит вашей головой о пол. И перед тем, как потерять сознание, вы говорите - да. Вы бежите, но никто вас не спрячет и не заступится за вас. А это значит, что вы одна против него. Вы прячетесь в кустах, если там есть кусты, или за помойными ведрами, или в переулках, подальше от приличных людей, которые вам не помогут. В конец концов, это же ваша собственная вина.
Он причиняет вам боль снова. Гораздо больше, чем в последний раз, вы даже не знали, что такая боль возможна, больше, чем разумный человек может поверить, если, конечно, вы будете настолько глупы, чтобы об этом рассказать. И наконец, вы просто сдаетесь, вы подчиняетесь ему, извиняетесь, просите простить вас за то, что вы причинили ему боль, спровоцировали его, оскорбляли его, были небрежны с его вещами - с его одеждой, с его машиной, с его ужином. Вы просите его больше не причинять вам боль, в то время как он делает с вами все, что захочет.
Позор этой капитуляции, часто сексуальной, предательство уважения к себе, больше вас уже не оставит. Вы вините во всем себя, вы ненавидите себя. Вы постоянно вспоминаете себя - униженную, покорную, умоляющую. В какой-то момент вы не подчинитесь ему - скажете все, что думаете, откажетесь подчиниться, и он ударит вас и будет вас пинать, может быть, он изнасилует вас, может быть, запрет вас или свяжет вас. Насилие становится постоянным фоном, привычной атмосферой, в которой вы пытаетесь выжить.
Вы опять попытаетесь убежать, будете планировать побег. Если он узнает об этом или найдет вас, то он причинит вам еще больше боли. Вам будет так страшно, что вы подумаете, что смерть - не такая уж плохая вещь.
Если у вас нет денег, вы не можете найти убежище, у вас нет работы, вы вернетесь и попросите его принять вас обратно. Если у вас есть работа, то он вас там найдет. Он может просить вас вернуться, обещать измениться, раскаиваться. Он может избить вас и заставить вернуться силой. Но если вы не вернетесь, то рано или поздно он нападет на вас из неоткуда, он продолжит бить вас, вломится в ваш дом, будет преследовать вас.
Однако его все равно никто не остановит. Даже если вы больше не его жена, он может продолжать спокойно делать это.
Николь Симпсон, как и все избиваемые женщины, знала, что ей не будут верить. Она была достаточно умной, чтобы не удивляться когда толпы людей вдоль дороги подбадривали О Джея. Избиваемой женщине не стоит доверять людям, даже незнакомцам. Его друзья не станут его останавливать. И ваши тоже.
Николь Симпсон консультировалась с огромным числом экспертов по домашнему насилию. Она постоянно обращалась за помощью, но никто не остановил его. Так уж все устроено: насильника никто не остановит. Он сам себя не остановит. Его нужно посадить в тюрьму или убить, или ей нужно убежать и спрятаться, скрываться всю оставшуюся жизнь, ждать, пока он найдет себе другую женщину, чтобы «любить». Нет никаких доказательств, что психологическое консультирование насильника может его остановить.
Николь просила полицию арестовать Симпсона в 1989 году. Она звонила в полицию уже в девятый раз. Арест должен быть неизбежным. В 1989 году О Джей Симпсон напал на Николь Смит, и его должны были арестовать в девятый раз. Мы не знаем, на какую цифру нужно умножить эту цифру девять: сколько избиений приходится на один звонок в полицию. Только в 1993 году полиция Нью-Йорка приняла 300000 звонков по поводу домашнего насилия.
Избиения жен - это не маленький грязный секрет Америки, как говорит пресс-секретарь Службы здравоохранения и социальных услуг. Феминистки вот уже двадцать лет приводят данные об избиениях жен с точностью и последовательностью. Они создают убежища, планируют побеги, меняют законодательство, и все чаще избиения жен признают уголовным преступлением.
Избиения жен обычны и повседневны, потому что мужчины верят, что у них есть права на женщин. Эти мужчины хотят контролировать женщин, жаждут доминирования над женщинами, и это выражается в ужасающей жестокости. В моем случае это продолжалось четыре года, 25 лет назад и в другой стране. Для 4 миллионов женщин в США - это их настоящее и будущее, для одной женщины каждые 15 секунд.
Никто не хочет признавать следующее. Проблема не в женщине. Проблема в насильнике. Она может изменить каждую свою слабость, избавиться от каждой зависимости. Он может сбежать от него с бравадой Джесса Джеймса, проявить мастерство Гудини. Но если ее муж хочет проявлять насилие, она никогда не будет в безопасности. Существующая правоохранительная система, адвокаты жертв, психологическое консультирование не смогут защитить ее от его агрессии.
Истории избиваемых жен всегда встречают с возмущением и отвращением. В первую очередь это выражается в вечном опросе: « Почему же тогда она не ушла?» [гиперссылка моя - void_hours] Однако спустя два десятилетия исследований мы знаем, что, как правило, избиваемых женщин убивают как раз тогда, когда они уходят, а не раньше.
Когда Николь Симпсон убили, она жила в своем собственном доме. Она получила развод в 1992 году. Совершил ее бывший муж убийство или нет, но он продолжал нападать на нее, угрожал ей, преследовал ее, запугивал ее. То, что он называет «желанием восстановить отношения», означает ужасную ситуацию для нее, то, что происходит с женщиной, которая убегает, но не скрывается. Николь Симпсон прекратила брак, но это не изменило того факта, что она была вынуждена просить о безопасности мужчину, который причинял ей боль.
Она очень старалась не рассердить его. Любой намек на то, что ее покладистость является вынужденной, любая угроза публичных разоблачений, любое оскорбление его достоинства с его точки зрения мог привести к агрессии. Этот сценарий «причины и следствия» скорее воображаемый, чем реальный, поскольку только насильник определяет, когда он причинит боль, будет угрожать или преследовать. Но женщина все равно пытается. Каждая фотография, сделанная после развода, на которой они улыбаются, должна вызывать подозрения, а не считаться романтическим доказательством того, что он пытался восстановить отношения. Николь Симпсон пыталась его ублажить, потому что никто бы не встал между ними и не остановил бы его.
На самом деле, жизнь после побега - это ад. Неопределенный период, который может продолжаться несколько лет, не месяцев, если бывший муж совершает новые акты террора время от времени. Часть этой пытки состоит в том, что свобода совсем близко, но он не позволяет женщине ее получить. Многие убежавшие женщины живут в подполье. Я до сих пор боюсь своего бывшего мужа каждый день, а я боюсь очень мало чего.
Возможно, вы не знаете, какими смелыми могут быть женщины. Те, которые остаются, и те, которые убежали, живые и мертвые. Николь Симпсон - это героиня. Проблема - это насильник.
II. НА СУДЕ
Словами Николь Браун Симпсон
Слова важны. Сторона защиты О. Джея Симпсона попросила судью Ланса Аллана Ито потребовать, чтобы сторона обвинения говорила «семейное разногласие» вместо «домашнее насилие» или даже «жестокое обращение со стороны супруга» (которые сами по себе являются эвфемизмами выражения «избиение жены») и запретить использование слов «избиваемая жена» и «преследователь». Ито отказался разрешить искажать реальность подменой слов, но некоторые из средств массовой информации нашли это требование разумным - например, «Ривьера Лайв», в котором «семейное разногласие» стало новым юридическим термином. Адвокат, защищавший Уильяма Кеннеди Смита по обвинению в изнасиловании [гиперссылка моя - прим. перевод.], также постоянно использовал этот термин.
Как насчет голоса жертвы? Где ее слова? «Мне страшно», - сказала Николь Браун своей матери за несколько месяцев до того, как была убита. - «Я отправляюсь на автозаправку, он там. Я иду в магазин за обувью, он там. Я веду машину, он едет следом».
Простые слова страха, отчаяния и ужаса, сказанные Николь своим друзьям, и очень конкретные описания физических нападений, зафиксированные в ее дневнике, не были представлены суду присяжных. Ничего не значащие при ее жизни - поскольку они не смогли спасти ее - слова жертвы остаются столь же неважными и после ее смерти: их не принимают в качестве свидетельства на судебных слушаниях по делу ее убийцы, их называют «слухами», которые не могут выступать доказательствами в правовой системе, постоянно защищающей и игнорирующей то физическое и сексуальное насилие, которому мужчины (и в первую очередь мужья) подвергают женщин.
Николь звонила в приют для жертв домашнего насилия за пять дней до своей смерти. Присяжным не дадут услышать об этом, - но мы должны знать. Свидетельства нападений, совершенных Симпсоном на людях, будут представлены на суде. Но большая часть избиений происходит в домашней обстановке. Самые страшные случаи избиений, самые долгие акты издевательств происходят без свидетелей. О них знает только она. Отказаться слушать Николь Браун Симпсон - значит отказаться знать.
Было время, когда представители закона, в том числе ФБР и социологи, настаивали на том, что в США избиения жен не существует. Со временем ФБР все-таки подсчитало, что в США приблизительно каждые пятнадцать секунд женщина подвергается побоям, и Министерство юстиции в 1984 году подтвердило эти цифры.
Подобные перемены происходят следующим образом. Сначала стоит ужасающая и жуткая тишина - она может длиться столетиями. И внутри этой тишины у мужей есть законное или неписанное право бить своих жен. Затем при поддержке сильного политического движения жертвы абьюза начинают говорить о том, чему их подвергали и кто это делал. Они нарушают тишину. В один прекрасный день набралось достаточное количество жертв, которые заговорили - иногда словами, иногда побегами, или поиском убежища, или ответным ударом, или убийством в целях самозащиты - для того, чтобы их можно было посчитать и изучить: социологи находят шаблон насилия, эксперты описывают его.
Слова экспертов важны. К ним уважительно прислушиваются, им платят за свидетельства на судебных делах. И в то же время, голос самой жертвы все еще не имеет ни социального статуса, ни юридического веса. Ей все еще не верят - до такой степени, что каждой из нас - и закону - приходится помогать ей.
Мы виним ее, как винил ее мучитель. Мы спрашиваем, почему она не уходила, хотя, конечно же, сами мы не собираемся встать между нею и ее мучителем с тем, чтобы она могла уйти. И если после ее смерти мы говорим полиции, что слышали, как он избивал ее в 1977 году и видели с подбитыми глазами - как это произошло с соседями Николь - нам не разрешат выступать свидетелями на суде. Что кажется единственным справедливым решением во всем этом деле, раз уж у нас ушло семнадцать лет на то, чтобы вообще соизволить заговорить. У меня были такие же соседи.
Каждая избиваемая женщина очень быстро учится ни от кого не ждать помощи. Если избиваемая женщина и доверяется кому-то, она делает это для того, чтобы оставить следы. Она превозмогает свой страх перед новой вспышкой насилия - если ее абьюзер узнает об этом, - чтобы оставить хоть какое-то словесное свидетельство. Она надеется, что, может быть, потом, после, словам другого человека все-таки поверят.
Каждая избиваемая женщина не раз смотрит в лицо смерти, и каждый раз возможность смерти более чем реальна: решение принимает абьюзер. Со временем непрестанные боль и унижения ломают ее изнутри; ее эмоциональный мир становится пустыней отчаяния. Конечно же, она все еще улыбается на людях и играет роль хорошей жены. Он настаивает на этом - и мы вместе с ним.
Отчаяние порождено отчасти страхом - страхом боли, страхом смерти - и отчасти изоляцией, полнейшим жестоким одиночеством, потому что все на свете предало тебя - всякий крик о помощи, все, что ты знала о любви, любая надежда на самоуважение и хотя бы на тень человеческого достоинства. Какое достоинство может быть в признании, которое Николь сделала в своем дневнике о том, что О. Джей начал бить ее на улице, а затем в их гостиничном номере, «продолжал избивать меня часами, пока я пыталась доползти до двери». Он не переставал бить ее, используя сексуально, а это является изнасилованием - поскольку в контексте подобного насилия невозможно дать сколько-нибудь приемлемое и правдоподобное согласие.
Жизнь каждой избиваемой женщины полна таких изнасилований. Иногда она подчиняется и без открытого насилия, из одного только страха перед ним. Или иногда она сама инициирует секс, пытаясь остановить или предупредить побои. Конечно, также случаются так называемые периоды «медового месяца» - когда романтика заслоняет воспоминания о насилии. Как насилие, так и подчинение насильнику порождают глубокое чувство стыда. Стыд - разрушительное чувство. Он разъедает то, что насильнику не удалось сломать. Кто захочет говорить об этом? Как с этим вообще можно жить?
У тех из нас, кто не является присяжным, есть моральное обязательство прислушаться к словам Николь Симпсон о том, как О. Джей, избив ее, запер ее в винном погребе и уселся смотреть телевизор, пока она умоляла его выпустить ее. Как в другом гостиничном номере «О. Джей швырял меня о стены и на пол. Покрыл синяками мои руки и спину. Я боялась окна. Боялась, что он выкинет меня из него». Мы должны услышать, как он «пришел в бешенство, погнался за мной, схватил, швырнул меня о стену. Выбросил из окна все мои вещи, прямо на улицу. Наставил мне синяков». Мы должны услышать, как он преследовал ее после развода. «Куда бы я ни пошла», - рассказывала она подруге, - «он тут как тут. Я и вправду думаю, что когда-нибудь он убьет меня».
И главное, мы должны узнать о ее звонке в шелтер для пострадавших от домашнего насилия за пять дней до ее убийства. Когда судья Ито вынес решение о недопущении этого звонка в качестве доказательства, он сказал: «Для любого человека на улице доказательная ценность и уместность включения подобного свидетельства покажется самоочевидной и неоспоримой… Тем не менее, закон и решения апелляционного суда, которых мы должны придерживаться, … постановили иное». Любой человек на улице должен узнать о том, что было очевидным для нее самой: о ее уверенности в том, что смерть следует за ней по пятам.
И нам нужно поверить словам Николь, чтобы понять, что такое настоящий ужас, - это не блокбастер в ближайшем кинотеатре, - и признать тот акт предательства, который мы совершили, бросив ее на произвол судьбы.
Когда двадцать пять лет назад меня избивал буйный и опасный человек, я была похоронена заживо в тишине, нерушимой и невыносимой. Представьте себе Николь похороненной заживо, а затем убитой под шум наших разглагольствований о защите прав женщин и равноправии, в поддержку семьи и законности. Если уж на то пошло, позор избиений целиком и полностью лежит на нашей совести.
III. ПОСЛЕ ВЫНЕСЕНИЯ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА
Домашнее насилие: пытаясь убежать
За пять дней до того, как Николь Браун Симпсон была убита 12 июня 1994 года, она позвонила в шелтер для жертв домашнего насилия и в ужасе сообщила, что ее бывший муж собирается убить ее. Суду присяжных об этом не сообщили, поскольку она не может быть подвергнута перекрестному допросу. Что ж, это так. Большая часть доказательств избиений и сталкинга, происходивших с 1977 по май 1994, тоже не были представлены суду.
О. Джей Симпсон преследовал ее не один раз, как это было представлено суду присяжных, а по меньшей мере более двух лет. Стороне обвинения было позволено представить семь инцидентов преследования, но они приняли решение принять только один из них в качестве доказательства. Присяжные заседатели, представленные преимущественно женщинами, остались безразличными к свидетельствам домашнего насилия. Более того, на прошлой неделе во время интервью одна из женщин-присяжных назвала их рассмотрение «пустой тратой времени». Опросы, проведенные во время заседания суда, подтвердили равнодушие женщин к избиениям, которым подвергалась Николь Симпсон.
Как женщина, сбежавшая от мужа, намеревавшегося убить меня, которую до сих пор мучают страх и флэшбеки, я согласна с помощником окружного прокурора, который сказал, что уже в 1989 году Николь Симпсон знала, что ее муж когда-нибудь убьет ее. Она говорила многим людям (в том числе ее сестре, Дениз), что он убьет ее и останется безнаказанным. В общем-то, вы можете полностью довериться оценке избиваемой женщины способности ее абьюзера причинить ей вред и избегнуть ответственности за него.
Но за пять дней до своей смерти Николь Симпсон совершенно точно знала, что скоро умрет. Откуда она это узнала? Как? Что-то произошло: конфронтация, телефонный звонок с угрозами, нежеланный визит, какое-то агрессивное действие со стороны Симпсона. Она никому не рассказала - потому что после семнадцати лет пыток знала, что говорить некому. Полиция практически всегда игнорирует нападения на женщин со стороны близких им мужчин, так что каждый муж может быть жестоким полицейским, негласно защищаемым государством; в Лос-Анджелесе полиция посещала дом абьюзера Николь Симпсон в качестве фанов.
Вспомните видео, на котором Симпсон после балетного выступления их дочери на школьном вечере общается с семьей Браун - представленное стороной защиты в качестве доказательства его приятного характера. Несколько часов спустя Николь Симпсон будет убита. На этом видео она старается держаться как можно дальше от Симпсона. Он не здоровается с ней ни кивком, ни жестом. Он целует ее мать, обнимает и целует ее сестру, крепко обнимается с ее отцом. Все они отвечают ему. Она, должно быть, была самой одинокой женщиной в мире.
И что же Николь Симпсон могла сделать, чтобы защитить себя? Начать скрываться, сменить имя и изменить внешность, раздобыть денег без того, чтобы оставить следы, взять детей и бежать - и все это в течение всего нескольких дней после ее звонка в шелтер. Ей бы пришлось на целые годы прекратить всякое общение со своей семьей и друзьями без какого бы то ни было объяснения, а также покинуть свой дом, все самое родное и близкое.
С богатством и властью этого абьюзера он бы выследил ее; его бравая команда лучших адвокатов отняла бы у нее детей. Она была бы превращена в злодейку - безответственную шлюху, ненавидимую всеми за то, что украла детей у героя. Если то насилие, которому он подвергал ее, не имеет никакого значения сейчас, даже после того, как она была убита, насколько же несущественным его бы посчитали, если бы она, не имея ни денег, ни связей, попыталась объяснить суду и миру, что ей пришлось бежать затем, чтобы спасти свою жизнь?
Николь Симпсон знала, что не могла победить, а потому даже не пыталась. Вместо того, чтобы бежать, она сделала то, что обычно рекомендуют психологи: будь тверда, обозначь границы допустимого. Так что она обозначила границы, о которых они говорили: он мог прийти на выступление, но не мог сидеть рядом с ней и не мог после этого пойти поужинать с ее семьей - никудышная защита от смерти. Зная, что он убьет ее, она сделала то, что делает большинство избиваемых женщин: пыталась сохранить видимость нормальности. Для нее не существовало никакого равного правосудия, она не считала себя вправе ни на какую форму самозащиты. Общество уже оставило ее умирать.
В тот же самый день были оправданы полицейские, избившие Родни Кинга [Родни Кинг - афроамериканец, задержанный полицией Лос-Анджелеса за превышение скорости. При задержании он отказывался подчиниться, за что был бесчеловечно избит. Медицинское освидетельствование показало наличие нескольких серьезных травм и многочисленных синяков и ран, полученных при избиении. Трое из четырех белых полицейских, принявших участие в избиении Кинга, были оправданы судом присяжных, что спровоцировало массовые беспорядки в Лос-Анджелесе. - прим. перевод.]. Белый мужчина, изнасиловавший, бивший и пытавший свою жену, тоже белую, на протяжении нескольких часов, также был оправдан в Южной Каролине. Он привязал ее к кровати, залепив ей рот клейкой лентой. Он снял на пленку около получаса ее мучений, на протяжении которых резал ее грудь ножом. Среди присяжных, просмотревших эту пленку, было восемь женщин. На вопрос, почему они оправдали его, они ответили, что ему нужна помощь. Они смотрели сквозь пострадавшую - боясь узнать в ней что-то от себя, стыдясь совершенного над нею насилия. Никаких гражданских беспорядков это решение не вызвало.
Невозможность избежать мужское насилие определяет реальность для женщин всех рас, поскольку оно поджидает нас повсюду - дома и на улице, со стороны близкого человека и от незнакомца. И если расовая ненависть проявляется в насильственной сегрегации, ненависть к женщинам выражается в навязанной близости, делающей наказание незамедлительным, беспрепятственным и неизбежным. С глазу на глаз женщины часто сопереживают друг дружке, вне зависимости от расы или класса - потому что их опыт насилия так похож. Но на людях, в том числе в составе суда присяжных, женщины редко осмеливаются делать это. А потому не важно, сколько женщин подвергается побоям - не важно, сколько стадионов избиваемые женщины могли бы заполнить в любой произвольный день - каждая из нас сама по себе.
Окруженная семьей, друзьями, сообществом влиятельных и богатых знакомых, Николь Симпсон была одинока. Она обращалась в полицию, прокуратуру, службы помощи жертвам, приют для избиваемых женщин, и все равно была одна. Рональд Л. Голдман, возможно, оказался единственным человеком за семнадцать лет ее жизни, которому хватило мужества попытаться физически помешать нападению на нее; и он мертв, убитый той же рукой, которая забрала и ее жизнь - необычайно большой рукой в дорогой перчатке.
Несмотря на то, что система правосудия до сих пор занималась по большей части утешением и защитой домашних насильников, когда женщина подвергается избиениям, именно бьющий ее мужчина должен быть остановлен; как говаривал Малкольм Икс, «любыми доступными средствами» - принцип, который женщинам, всем женщинам, стоило бы усвоить. Женщина имеет право на собственную постель, на дом, из которого ее нельзя вышвырнуть, на то, чтобы в ее тело было защищено от насильственного вторжения и мародерства. У нее есть право на безопасное убежище, на вмешательство ее друзей и семьи с целью остановить абьюзера - при помощи закона или силы - прежде чем она окажется мертва. У нее есть право на оружие, гарантированное Конституцией, и право на убийство в целях самозащиты, гарантированное законом. И многократные эпизоды избиения должны рассматриваться законом как намерение убить.
Все мы против избивания жен, но кто готов остановить его?