Возня в душевой
На мой взгляд, данная статья весьма тесно перекликается с переведенной и выложенной здесь ранее. Это рассказ от лица той женщины, у которой с детства тоже было принуждение к физическому контакту, молчание и абсолютная безнаказанность мужчин, с которыми она сталкивалась. И то, как она нашла в себе силы остановить это самовоспроизведение культуры насилия в подвластных ей масштабах, заслуживает быть озвученным и заслуживает распространения.
От себя лично хочу добавить следующее: меня эта тема глубоко зацепила. Пока переводила, было до слез обидно, что я в своем детстве не слышала ни-че-го подобного тому, что говорила автор статьи своим девочкам. Зато было обратное: «поцелуй дядю, возлюби папу». Пусть эта статья хорошо послужит тем, чье детство прошло в условиях абьюза.
Оригинал статьи.
Возня в душевой.
(Horsing Around in the Shower)
by Lee Woodruff
Я до сих пор помню то бросающее в дрожь ощущение его пальцев, напоминающие маленькие сосиски, на своем бедре. Присмотр за его детьми не был моей любимой работой, но мои родители полагали, что мы должны сами зарабатывать себе на текущие расходы. Этот отец всегда вызывался подвезти меня до дома, и я была в ужасе от предстоящего дискомфорта короткой поездки, вынужденной беседы, и от того, как он наклонялся ко мне, дыша алкоголем, когда я бралась за дверцу. Передние кресла седанов и автомобилей-универсалов тогда, в 70-х, складывались в один длинный диван. Прекрасно для парочек, плохо для поездок с ужасными папочками.
Единственное, чего мне хотелось, - выскочить из той машины и убежать в дом. Но меня учили выказывать уважение взрослым, чтобы, прежде всего, казаться вежливой. Ему было примерно 30 или 40, знакомый моих родителей, сосед. И, обдумав все это как следует, я пришла к выводу, со стыдом жертвы, что его завуалированные намеки на секс и знаки внимания были связаны с тем, что я что-то сделал неправильно. Возможно, мое тело, моя юность посылали какие-то сигналы, а я не знала об этом?
За несколько лет до этого был еще друг семьи, чьим хобби было фотографирование детей. Когда я продемонстрировала интерес к фотографии, он предложил «научить» меня проявлять пленку в его фотолаборатории в подвале. Я помню чувство покалывания по коже, словно ощетинились намагниченные металлические опилки, когда он приблизился ко мне, скрываемый темнотой, и поцеловал меня, словно я была в его распоряжении. «Ммммм… так приятно», сказал он, и я, опять же, не могу вспомнить, как выбралась оттуда, какое извинение пробормотала, когда нащупывала дверь. Но зато отлично помню, как думала о том, что нужно оставаться вежливой несмотря ни на что. Хорошие девочки не устраивают сцен. Перескакиваю во времени к скользкому профессору, сидящему на офисном диване слишком близко и просматривающему мою «работу». Я ощутила лишь едва заметный звоночек опасности внутри перед тем, как он схватил меня и засунул свой язык мне в рот.
Чувство стыда от тех происшествий до сих пор обжигает. Я никогда не выносила это на публику. В те дни никто не учил девочек защищаться и добиваться открытого рассмотрения таких дел. Ни одни родители, из тех, кого я знаю, не читали лекции о педофилах или растлении, или учителях воскресных школ, которые пользуются своим положением. Были лишь плохие ребята, ребята нашего возраста, которые могли нанести вред нашей репутации. Знакомые нам взрослые и старшие по положению люди не несли скрытой угрозы. Эта разновидность силы была неоспоримой.
Несколько лет спустя я рассказала моей матери о друге семьи и о произошедшем в той темной комнате. В тот раз я только упомянула, что мне с ним было неловко, и она отмахнулась от меня, сведя к минимуму мои неопределенные чувства. Тогда у меня не было необходимого словарного запаса, чтобы передать все те сложные и постыдные вещи, что я почувствовала. Я помню слабость, отразившуюся на лице матери при упоминании истории с темной комнатой. Я расценила это как боль от мысли, что она не научила свое дитя защищаться, и сама не смогла защитить меня. По сути, она отняла у меня право говорить и лишила мое беспокойство обоснованности.
«Дорогая моя, в то время мы не знали о таких вещах», грустно сказала она. «60-е и 70-е были гораздо невинней». В самом деле? Или же все дело в том, что в тех спокойных пригородных окрестностях никто не хотел слышать сдавленные шепотки, доносящиеся с газонов? Но возможность такого таилась, неназванная, в Лидере бойскаутов, в тренере Футбольной Лиги Уорнера (п./п. - лига американского футбола для мальчиков 7-15 лет), в приходском священнике и редакторе альбома выпускного класса, точно так же, как она скрывается сейчас, несомненно и повсюду.
Одна моя подруга прислала мне на электронную почту экстренные новости о скандале в штате Пенсильвания. Несколько лет назад сосед-подросток приставал к ее сыну. Ее чувство стыда и вины, злость и последовавший затем гнев нарушили привычный ход жизни в ее семье и потрясли остальных. Но моя подруга сумела провести свою семью через это и вернуть ее к нормальной жизни.
Злоупотребление властью существует с незапамятных времен. Но те, кто орудует своей властью над ребенком для сексуального удовлетворения, составляют особую категорию. И особый круг ада ждет всех этих малодушных хищников - Сандаски по всему миру (п.п. - Джерри Сандаски, тренер Университета штата Пенсильвания по американскому, обвиненный в педофилии). И все же для нынешних родителей весьма сложно показать своим детям четкую грань, нюансы в различении осторожности и страха, осмотрительности и открытости, принятия и скептицизма. Как эффективно научить своих детей уважать старших, и в то же время непрерывно быть бдительным, чтобы предотвратить неподобающие поступки? Научить тому, что есть допустимые прикосновения и недопустимые. Научить находить добродетель и ожидать лучшего, и одновременно быть начеку. Это может выглядеть как беспорядочные, спутанные послания. А в итоге это элементарно. Когда что-то пойдет не так, ты поймешь. Ты просто поймешь.
«Никто не говорил со мной обо всем этом, когда я была маленькой», объясняю я своим девочкам, а они смотрят на меня как на ископаемую берцовую кость неандертальца в Музее Естественной Истории. Цель - напомнить им, что когда они почуют неладное, они должны защищаться и давать сдачи, не молчать перед взрослым. Или убираться оттуда.
Доверяйте себе, говорю я своим детям, зовите меня в любое время, полагайтесь на свои решения и свои инстинкты, и не допускайте, чтоб вам говорили делать то, что не кажется вам правильным. Мы вдалбливаем им в голову как повышать голос и быстро убегать, если мужчина на авто предлагает подвезти их до дома. Не разговаривать с незнакомыми людьми и помнить, что «нет» значит «нет». Но зло не всегда обязательно таится в облике незнакомцев. Иногда люди, которых мы знаем, могут оказаться ужаснее незваного гостя, врывающегося в спальню. Они приходят прикрытые добрыми намерениями; у них знакомые лица; они единственные, кому вы можете доверить своих детей; они пользуются почтением в обществе.
Я бы хотела верить, что, знай я то, что мои дети знают сейчас, я бы отшвырнула эти потные руки с сосисками вместо пальцев от своей ноги и выскочила бы из машины. Я жалею о том, что в мои 12 у меня не хватило смелости залепить пощечину тому типу в темной комнате, и поинтересоваться, какого черта он вытворяет. И хотя я закончила встречу с похотливым учителем как можно быстрей и впоследствии бросила посещать его занятия, я не приняла никаких ответных действий. Я не дала выход возмущению и гневу. Не случилось ничего в духе Нормы Рэй (п.п. - «Норма Рэй» (Norma Rae) - художественный фильм о борьбе молодой женщины с произволом владельцев текстильной фабрики). Он был моим учителем, ответственным за оценку моей успеваемости. И из-за нехватки духа назвать случившееся своими словами или понять источник этого, я хранила молчание, не сказав ни слова ни ему, ни кому бы то ни было, в течение нескольких лет. Я спустила все на тормозах, как было раньше.
Я следила за развитием истории в штате пенсильвания с тем же комом в горле, что и другие родители. Тот факт, что этому позволили случиться, это прятали и скрывали, находится за гранью непростительного. Но у наделенных властью есть лица и голоса. Они обладают убедительностью и влиянием. У них есть силы, не имеющие себе равных. Выступить против кого-то, столь известного и обладающего таким могуществом, - это важное поступок. И он требует огромной стойкости и силы.
В один из дней, ужиная у друзей, я наблюдала картину, когда их дочь-подросток направилась к выходу, разодетая в пух и прах для вечеринки. Я шутливо поддразнила ее отца, что ему следует обзавестись ружьем, чтоб держать парней на безопасном расстоянии. «Горло, глаза, пах и затем удар ногой по плюсне», последовал рефлексивный ответ. «А?» ответила я. «Я научил обеих девочек, где находятся уязвимые места, если вдруг что-то произойдет». И я, естественно, заставила его показать моим девочкам все приемы прямо там.
Я буду надеяться и молиться, что если вдруг одна из моих девочек окажется в машине с каким-нибудь жутким папашей, который подвозит ее до дома, она будет действовать лучше, чем я тогда. Я буду надеяться, что она, и все дети ее поколения, сумеют не смолчать в тот момент, когда это будет необходимо. И не только когда они сами попадают в ситуацию абьюза, но и когда они заметят такое с кем-то из окружающих. Нам, как родителям, необходимо использовать истории вроде пенсильванской, но чтобы научить, а не напугать. Помочь - наша общая обязанность. Иначе ценой нашему позорному молчанию будет ее повторение.