Амананта «Новейшие дихотомии, разделяющие женщин»
С сайта Равноправка
Всегда существовал способ разделить женщин и настроить их друг против друга. Имена у него были разные, но сущность его всегда сводится к одному - «хорошая девочка/плохая девочка». Девственница/шлюха, Святая/потаскуха, постоянно жертвующая собой мать-домохозяйка/эгоистичная стерва-карьеристка и миллион других.
Важно сразу же отметить, что все эти категории не про самих женщин - они про мужчин. Мужчины создают эти категории. Мужчины определяют женщин в соответствии с тем, какие у этих женщин отношения с ними, с мужчинами, неважно, что собой представляет женщина и чем она занимается. Кто такая шлюха, мать, девственница, жена, сестра, когда эти термины используют мужчины? Разве это не просто определения отношений женщины с мужчиной или многими мужчинами?Женщины до сих пор из кожи вон лезут, чтобы оказаться на стороне «хороших», какой бы эта сторона ни была, и в этом нет ничего удивительного. Это не потому, что женщины, как группа, глупы, невежественны или не знают, как устроен этот мир. Почему же женщины так стараются, чтобы оказаться на нужной стороне и заслужить мужское одобрение? Потому что мужское одобрение значительно повышает шансы на регулярное питание, крышу над головой, деньги в кармане и шанс на жизнь с меньшим уровнем насилия.
Так что женщины торопятся доказать, что они из категории «хороших» женщин, и если это означает, что остальных женщин нужно отдать на растерзание, чтобы по контрасту выглядеть на волшебной стороне, где привилегии и льготы, то пусть будет так.
Но проблема такой стратегии в том, что это мужская игра и она ею и остается. Если ты на «плохой» стороне дихотомии, то за это грозят очевидные наказания - тюрьма, бедность, всеобщие насмешки, метка в качестве «легальной» жертвы насилия (а на что еще она рассчитывала, когда одевалась/вела себя таким образом?). Однако женщины, которые всю свою жизнь посвящают тому, чтобы остаться на хорошей стороне, становятся жертвами мужских насмешек, даже если им это удается.
Женщины, которым удавалось быть «хорошими девочками» в первой половине двадцатого века - подавляя свои грешные сексуальные желания, отказываясь от секса до брака, никогда не изменяя, изображая шок от «плохих» слов, поддерживая идеальную чистоту в доме, никогда не работая, посвящая всю свою жизнь своим детям - в конечном итоге стали предметом для насмешек, когда их заклеймили фригидными, невежественными, боязливыми, нетерпимыми, ханжескими невротичками, обвинили в том, что они привили своим детям «комплексы», были холодными и доминирующими. Они стали символом сексуального подавления, влияние которого надо преодолеть, чтобы молодые (мужчины) смогли адекватно выразить себя. «Старые кошелки» и «церковные бабушки» предстали как главные враги свободы слова и авторы бездумных и смехотворных законов, и это несмотря на то, что у них никогда не было ни политической, ни религиозной власти - старые высохшие стервы, которые не знали, что такое оргазм, и поэтому не хотят, чтобы другие его испытывали. Когда женщины соревнуются друг с другом на мужских условиях, они проигрывают в любом случае. Даже если вы победите, то вы проиграете.
Сексуальная революция заявила, что она все исправила, но она только создала субкультуру, где все было наоборот, и плохие девочки стали хорошими девочками (если, конечно, они не беременели, не решали оставить ребенка и не начинали требовать алиментов). В последнем случае хорошая, сексуально раскрепощенная девочка становилась злобной эгоистичной жадиной. И я могу однозначно заявить, после того как я жила рядом с многими, очень многими хиппи, которые проповедовали «свободную любовь», что если женщины на самом деле занимались сексом с более чем одним мужчиной, то эти же хиппи клеймили их как давалок, потаскух, сучек, гадюк и так далее. «Свободная любовь» распространяется только на мужчин, и она всегда распространялась только на них.
«Свободная любовь» означает, что женщина не будет пытаться «окольцевать» мужчину в браке до того, как предложит свою киску. Она, тем не менее, должна хранить ему верность, пока он от нее не устанет, она же должна нести ответственность за контрацепцию, и сделать аборт, если он еще не готов к ребенку. Если она не играет по всем мужским правилам для хороших девочек в субкультуре, то ее отвергнут как плохую девочку как в субкультуре, так и в доминирующей культуре.
Эта система до сих пор существует. Все эти сайты типа «Суицидные девочки»? Мужчины из их субкультурной группы воспевают их за то, что они отвергают угнетающие условности общества, хотя все, что они делают - проявляют конформизм к патриархальной культуре, в которой не имеет значения характер женщины, но только ее внешняя привлекательность и сексуальные отношения с мужчинами. Они лишь добавляют несколько татуировок и пирсингов и меняют цвет своего макияжа.
Более скрытое разделение, с которым я сталкивалась в последнее время - это «выжившая/жертва». Изначально эти термины были придуманы женщинами-консультантами, чтобы помочь жертвам изнасилований восстановить чувство собственного достоинства. Однако в популярной культуре эти слова приобрели новый смысл и стали новой дихотомией «хорошая девочка/плохая девочка».
Хорошие девочки, которые «столкнулись с изнасилованием» (обязательно пассивная форма, чтобы не привлекать внимание к тому факту, что почти все изнасилования совершают мужчины) становятся «выжившими». Они соответствуют более древнему мифу об изнасиловании, который реже упоминают, но в который до сих пор верят, о том, что «хорошая жертва» изнасилования должна быть избита до полусмерти, сопротивляясь изнасилованию. Если это не так, то она «на самом деле этого хотела». Поэтому «выжившая» обязательно яростно боролась во время изнасилования, так, что ее реально чуть не убили. Я даже слышала, как некоторые люди говорят, что изнасилование приводит к травме, потому что женщина думает, что ее могут убить, а вовсе не потому, что над ее телом жестоко надругались. Как же это описание соответствует новейшему описанию «хорошей девочки», которая обязательно должна быть сексуально раскрепощенной?
Элементарно, потому что хорошая девочка после изнасилования не испытывает ни ужаса, ни отвращения к сексу, она не станет фригидной, отсталой и наивной. На самом деле, она станет крутой и полюбит жесткий секс. Ее единственная проблема в том, что она думала, что насильник может ее убить! Тот факт, что мужчина ввел пенис в тело женщины вопреки ее желаниям и обращался с ней как с вещью сам по себе не является криминальным - нет, должно быть дополнительное насилие, иначе это «не считается». Так что все жертвы изнасилования теперь «выжившие», и должны определять себя как таковые, иначе к их опыту не будут относиться серьезно.
Однако в реальности большинство насильников не убивают и не пытаются убить своих жертв. На самом деле, большинство насильников насилуют своих жен/девушек/сестер/дочерей, и они очень стараются НЕ убить их. Они предпочтут, чтобы те выжили, в конце концов, кто-то и за домом должен следить. И даже если речь идет об изнасиловании незнакомой женщины, которое встречается гораздо реже, то излюбленный метод насильников - довести женщину до состояния, когда она уже не будет сопротивляться, с помощью алкоголя или наркотиков.
Хотя изнасилования с большим уровнем насилия и намерением убить жертву очевидно являются одной из самых ужасных форм данного преступления, это совсем не то, что пережили большинство «выживших».
В то же время термин «выжившая» продолжает существовать как стандартный термин (за исключением правоохранительных органов, которые парадоксальным образом оказались честнее). А если в патриархатной культуре термин, который описывает женщин, воспринимается с такой нежной любовью, то внимательным феминисткам стоит к нему приглядеться.
В чем же разница между выжившей и жертвой изнасилования?
Выжившая (хорошая девочка!) не застряла в своем опыте, она Идет Дальше. Она прошла магические Пять Стадий Горя (когда именно, мы не знаем, потому что публично горевать ей не позволяется). Она Пришла к Примирению с тем, что с ней произошло, она Добилась Правосудия с помощью адекватных патриархальных инструментов (то есть, с помощью бесполезной и предубежденной полиции и судебной системы, которая оправдывает большинство насильников). И теперь она публично Прощает Нападавшего, потому что она знает, что она Как Человек Лучше Его. И теперь она обращается к другим молодым женщинам, чтобы они Не Делали Того, Что Делала Она и Были Осторожны, потому что вокруг много Плохих Людей, и нужно Защищать Себя, но если несмотря на это каким-то мистическим образом с ними все-таки случится что-то плохое, то очень важно не терять веру в патриархат и Обратиться в Полицию. (Зачем женщинам вообще говорят идти в полицию, где они подвергаются повторной виктимизации, я уже даже не знаю).
Жертва изнасилования в наше время - это плохая девочка. Каждая феминистка, которая хоть раз разрешала комменты в своем блоге, прекрасно знакома с такими фразами как: «Вы пытаетесь представить всех женщин жертвами! Вы добиваетесь сочувствия, изображая жертв! Прекратите притворяться жертвами!» Очевидно, «жертва» теперь плохое слово, и каким-то образом, это феминистки делают женщин жертвами, просто когда они говорят неприятную правду, которую люди предпочитают игнорировать.
Плохая девочка - это жертва, которая никак не может перестать плакать. Ее жизнь навсегда изменилась. Она боится выходить из дома. Она больше не доверяет мужчинам. И это заставляет ее злиться. Она чувствует, что ее предал мужчина, которого она знала и который сделал это с ней, и ее предали его друзья, которые приняли его сторону. Она до сих пор ходит к психотерапевту, до сих пор глотает Прозак, до сих пор раздражает своих друзей, потому что ее ПТСР вечно обостряется в самое неподходящее время. Она злится - на него, на систему, на патриархат. Она его не простила. Она не простила полицейских, которые не хотели ее слушать. Она не простила своих друзей, которые сказали, что «наверное, тебе не надо было пить или надевать такую юбку или идти поздно вечером по улице или изначально доверять этому парню» или «что же, он просто сволочь и нельзя же плохо относиться ко всем мужчинам из-за одной сволочи».
Плохие девочки наслаждаются фантазиями о мести (хотя женщины крайне редко пытаются привести их в исполнение). Они нуждаются во внимании, утешении и заботе. Они постоянно и не к месту напоминают, что изнасилование - это надругательство над чужой личностью, что на самом деле, это личность женщины пострадала. Она не та приятная девочка, которую иногда можно увидеть в ток-шоу на телевидении, и которая скажет: «Ну да, изнасилование - это плохо, но иногда это случается, и нужно только преодолеть это и жить дальше».
Она плохая девочка, неудобная, не та счастливая и дружелюбная девочка, которая делает жизнь мужчин намного лучше. Она отказывается называть себя выжившей, потому что она больше не чувствует себя прежним человеком - она чувствует, что часть ее души была уничтожена. Она не чувствует себя сильной, она не хочет выступить по телевидению и рассказать как она «столкнулась с изнасилованием». И за это общество повторно виктимизирует ее, смеется над ее болью.
И в то же времени, согласно великой традиции «Женщины не могут выиграть, не проиграв», даже «выжившие» раздираются в клочья общественным мнением. Они вынуждены носить счастливую и спокойную маску, в то время как люди открыто критикуют то, как они себя вели до изнасилования, как будто у нее нет прав человека, который не совершил никакого преступления, и который имеет полное законное право ходить по темным улицам. Ей говорят, что она «недостаточно прислушивалась к своим инстинктам», и из-за ее невнимательности она частично сама в этом виновата, и в большинстве случаев она будет улыбаться, кивать и признавать, что «ей надо было вести себя иначе».
Даже женщины на пьедестале становятся показательными примерами. Ради относительных привилегий, в которых отказали остальным женщинам, они должны сохранять баланс, потому что малейший шаг в сторону закончится для них падением.
Феминисткам стоит всегда быть начеку и никогда не играть в игру хорошая девочка/плохая девочка, как бы эту игру не называли. Это очень коварная вещь, которой очень просто поддаться. Мужчины даже играют в эту игру с самим феминизмом, когда начинают делить нас на «хороших феминисток» (которые очень любят секс и порнографию, все равно бреют ноги и пах и, конечно, совершенно не ненавидят мужчин) и «плохих феминисток» (которые злые, толстые, волосатые, уродливые и вообще лесбиянки, и совсем не те классные лесбиянки, которые красят губы и фотографируются голыми со своими подружками для их сексуального удовлетворения).
Мужчины наказывают всех женщин просто за то, что они женщины, но они приберегают самые суровые наказания для тех, кто даже не пытается быть «хорошими». Так что совсем неудивительно, что женщины, даже феминистки, пытаются любой ценой заслужить мужское одобрение. Однако важно понять, что попытка получить мужское одобрение ВСЕГДА является контрпродуктивной.
Источник
Всегда существовал способ разделить женщин и настроить их друг против друга. Имена у него были разные, но сущность его всегда сводится к одному - «хорошая девочка/плохая девочка». Девственница/шлюха, Святая/потаскуха, постоянно жертвующая собой мать-домохозяйка/эгоистичная стерва-карьеристка и миллион других.
Важно сразу же отметить, что все эти категории не про самих женщин - они про мужчин. Мужчины создают эти категории. Мужчины определяют женщин в соответствии с тем, какие у этих женщин отношения с ними, с мужчинами, неважно, что собой представляет женщина и чем она занимается. Кто такая шлюха, мать, девственница, жена, сестра, когда эти термины используют мужчины? Разве это не просто определения отношений женщины с мужчиной или многими мужчинами?Женщины до сих пор из кожи вон лезут, чтобы оказаться на стороне «хороших», какой бы эта сторона ни была, и в этом нет ничего удивительного. Это не потому, что женщины, как группа, глупы, невежественны или не знают, как устроен этот мир. Почему же женщины так стараются, чтобы оказаться на нужной стороне и заслужить мужское одобрение? Потому что мужское одобрение значительно повышает шансы на регулярное питание, крышу над головой, деньги в кармане и шанс на жизнь с меньшим уровнем насилия.
Так что женщины торопятся доказать, что они из категории «хороших» женщин, и если это означает, что остальных женщин нужно отдать на растерзание, чтобы по контрасту выглядеть на волшебной стороне, где привилегии и льготы, то пусть будет так.
Но проблема такой стратегии в том, что это мужская игра и она ею и остается. Если ты на «плохой» стороне дихотомии, то за это грозят очевидные наказания - тюрьма, бедность, всеобщие насмешки, метка в качестве «легальной» жертвы насилия (а на что еще она рассчитывала, когда одевалась/вела себя таким образом?). Однако женщины, которые всю свою жизнь посвящают тому, чтобы остаться на хорошей стороне, становятся жертвами мужских насмешек, даже если им это удается.
Женщины, которым удавалось быть «хорошими девочками» в первой половине двадцатого века - подавляя свои грешные сексуальные желания, отказываясь от секса до брака, никогда не изменяя, изображая шок от «плохих» слов, поддерживая идеальную чистоту в доме, никогда не работая, посвящая всю свою жизнь своим детям - в конечном итоге стали предметом для насмешек, когда их заклеймили фригидными, невежественными, боязливыми, нетерпимыми, ханжескими невротичками, обвинили в том, что они привили своим детям «комплексы», были холодными и доминирующими. Они стали символом сексуального подавления, влияние которого надо преодолеть, чтобы молодые (мужчины) смогли адекватно выразить себя. «Старые кошелки» и «церковные бабушки» предстали как главные враги свободы слова и авторы бездумных и смехотворных законов, и это несмотря на то, что у них никогда не было ни политической, ни религиозной власти - старые высохшие стервы, которые не знали, что такое оргазм, и поэтому не хотят, чтобы другие его испытывали. Когда женщины соревнуются друг с другом на мужских условиях, они проигрывают в любом случае. Даже если вы победите, то вы проиграете.
Сексуальная революция заявила, что она все исправила, но она только создала субкультуру, где все было наоборот, и плохие девочки стали хорошими девочками (если, конечно, они не беременели, не решали оставить ребенка и не начинали требовать алиментов). В последнем случае хорошая, сексуально раскрепощенная девочка становилась злобной эгоистичной жадиной. И я могу однозначно заявить, после того как я жила рядом с многими, очень многими хиппи, которые проповедовали «свободную любовь», что если женщины на самом деле занимались сексом с более чем одним мужчиной, то эти же хиппи клеймили их как давалок, потаскух, сучек, гадюк и так далее. «Свободная любовь» распространяется только на мужчин, и она всегда распространялась только на них.
«Свободная любовь» означает, что женщина не будет пытаться «окольцевать» мужчину в браке до того, как предложит свою киску. Она, тем не менее, должна хранить ему верность, пока он от нее не устанет, она же должна нести ответственность за контрацепцию, и сделать аборт, если он еще не готов к ребенку. Если она не играет по всем мужским правилам для хороших девочек в субкультуре, то ее отвергнут как плохую девочку как в субкультуре, так и в доминирующей культуре.
Эта система до сих пор существует. Все эти сайты типа «Суицидные девочки»? Мужчины из их субкультурной группы воспевают их за то, что они отвергают угнетающие условности общества, хотя все, что они делают - проявляют конформизм к патриархальной культуре, в которой не имеет значения характер женщины, но только ее внешняя привлекательность и сексуальные отношения с мужчинами. Они лишь добавляют несколько татуировок и пирсингов и меняют цвет своего макияжа.
Более скрытое разделение, с которым я сталкивалась в последнее время - это «выжившая/жертва». Изначально эти термины были придуманы женщинами-консультантами, чтобы помочь жертвам изнасилований восстановить чувство собственного достоинства. Однако в популярной культуре эти слова приобрели новый смысл и стали новой дихотомией «хорошая девочка/плохая девочка».
Хорошие девочки, которые «столкнулись с изнасилованием» (обязательно пассивная форма, чтобы не привлекать внимание к тому факту, что почти все изнасилования совершают мужчины) становятся «выжившими». Они соответствуют более древнему мифу об изнасиловании, который реже упоминают, но в который до сих пор верят, о том, что «хорошая жертва» изнасилования должна быть избита до полусмерти, сопротивляясь изнасилованию. Если это не так, то она «на самом деле этого хотела». Поэтому «выжившая» обязательно яростно боролась во время изнасилования, так, что ее реально чуть не убили. Я даже слышала, как некоторые люди говорят, что изнасилование приводит к травме, потому что женщина думает, что ее могут убить, а вовсе не потому, что над ее телом жестоко надругались. Как же это описание соответствует новейшему описанию «хорошей девочки», которая обязательно должна быть сексуально раскрепощенной?
Элементарно, потому что хорошая девочка после изнасилования не испытывает ни ужаса, ни отвращения к сексу, она не станет фригидной, отсталой и наивной. На самом деле, она станет крутой и полюбит жесткий секс. Ее единственная проблема в том, что она думала, что насильник может ее убить! Тот факт, что мужчина ввел пенис в тело женщины вопреки ее желаниям и обращался с ней как с вещью сам по себе не является криминальным - нет, должно быть дополнительное насилие, иначе это «не считается». Так что все жертвы изнасилования теперь «выжившие», и должны определять себя как таковые, иначе к их опыту не будут относиться серьезно.
Однако в реальности большинство насильников не убивают и не пытаются убить своих жертв. На самом деле, большинство насильников насилуют своих жен/девушек/сестер/дочерей, и они очень стараются НЕ убить их. Они предпочтут, чтобы те выжили, в конце концов, кто-то и за домом должен следить. И даже если речь идет об изнасиловании незнакомой женщины, которое встречается гораздо реже, то излюбленный метод насильников - довести женщину до состояния, когда она уже не будет сопротивляться, с помощью алкоголя или наркотиков.
Хотя изнасилования с большим уровнем насилия и намерением убить жертву очевидно являются одной из самых ужасных форм данного преступления, это совсем не то, что пережили большинство «выживших».
В то же время термин «выжившая» продолжает существовать как стандартный термин (за исключением правоохранительных органов, которые парадоксальным образом оказались честнее). А если в патриархатной культуре термин, который описывает женщин, воспринимается с такой нежной любовью, то внимательным феминисткам стоит к нему приглядеться.
В чем же разница между выжившей и жертвой изнасилования?
Выжившая (хорошая девочка!) не застряла в своем опыте, она Идет Дальше. Она прошла магические Пять Стадий Горя (когда именно, мы не знаем, потому что публично горевать ей не позволяется). Она Пришла к Примирению с тем, что с ней произошло, она Добилась Правосудия с помощью адекватных патриархальных инструментов (то есть, с помощью бесполезной и предубежденной полиции и судебной системы, которая оправдывает большинство насильников). И теперь она публично Прощает Нападавшего, потому что она знает, что она Как Человек Лучше Его. И теперь она обращается к другим молодым женщинам, чтобы они Не Делали Того, Что Делала Она и Были Осторожны, потому что вокруг много Плохих Людей, и нужно Защищать Себя, но если несмотря на это каким-то мистическим образом с ними все-таки случится что-то плохое, то очень важно не терять веру в патриархат и Обратиться в Полицию. (Зачем женщинам вообще говорят идти в полицию, где они подвергаются повторной виктимизации, я уже даже не знаю).
Жертва изнасилования в наше время - это плохая девочка. Каждая феминистка, которая хоть раз разрешала комменты в своем блоге, прекрасно знакома с такими фразами как: «Вы пытаетесь представить всех женщин жертвами! Вы добиваетесь сочувствия, изображая жертв! Прекратите притворяться жертвами!» Очевидно, «жертва» теперь плохое слово, и каким-то образом, это феминистки делают женщин жертвами, просто когда они говорят неприятную правду, которую люди предпочитают игнорировать.
Плохая девочка - это жертва, которая никак не может перестать плакать. Ее жизнь навсегда изменилась. Она боится выходить из дома. Она больше не доверяет мужчинам. И это заставляет ее злиться. Она чувствует, что ее предал мужчина, которого она знала и который сделал это с ней, и ее предали его друзья, которые приняли его сторону. Она до сих пор ходит к психотерапевту, до сих пор глотает Прозак, до сих пор раздражает своих друзей, потому что ее ПТСР вечно обостряется в самое неподходящее время. Она злится - на него, на систему, на патриархат. Она его не простила. Она не простила полицейских, которые не хотели ее слушать. Она не простила своих друзей, которые сказали, что «наверное, тебе не надо было пить или надевать такую юбку или идти поздно вечером по улице или изначально доверять этому парню» или «что же, он просто сволочь и нельзя же плохо относиться ко всем мужчинам из-за одной сволочи».
Плохие девочки наслаждаются фантазиями о мести (хотя женщины крайне редко пытаются привести их в исполнение). Они нуждаются во внимании, утешении и заботе. Они постоянно и не к месту напоминают, что изнасилование - это надругательство над чужой личностью, что на самом деле, это личность женщины пострадала. Она не та приятная девочка, которую иногда можно увидеть в ток-шоу на телевидении, и которая скажет: «Ну да, изнасилование - это плохо, но иногда это случается, и нужно только преодолеть это и жить дальше».
Она плохая девочка, неудобная, не та счастливая и дружелюбная девочка, которая делает жизнь мужчин намного лучше. Она отказывается называть себя выжившей, потому что она больше не чувствует себя прежним человеком - она чувствует, что часть ее души была уничтожена. Она не чувствует себя сильной, она не хочет выступить по телевидению и рассказать как она «столкнулась с изнасилованием». И за это общество повторно виктимизирует ее, смеется над ее болью.
И в то же времени, согласно великой традиции «Женщины не могут выиграть, не проиграв», даже «выжившие» раздираются в клочья общественным мнением. Они вынуждены носить счастливую и спокойную маску, в то время как люди открыто критикуют то, как они себя вели до изнасилования, как будто у нее нет прав человека, который не совершил никакого преступления, и который имеет полное законное право ходить по темным улицам. Ей говорят, что она «недостаточно прислушивалась к своим инстинктам», и из-за ее невнимательности она частично сама в этом виновата, и в большинстве случаев она будет улыбаться, кивать и признавать, что «ей надо было вести себя иначе».
Даже женщины на пьедестале становятся показательными примерами. Ради относительных привилегий, в которых отказали остальным женщинам, они должны сохранять баланс, потому что малейший шаг в сторону закончится для них падением.
Феминисткам стоит всегда быть начеку и никогда не играть в игру хорошая девочка/плохая девочка, как бы эту игру не называли. Это очень коварная вещь, которой очень просто поддаться. Мужчины даже играют в эту игру с самим феминизмом, когда начинают делить нас на «хороших феминисток» (которые очень любят секс и порнографию, все равно бреют ноги и пах и, конечно, совершенно не ненавидят мужчин) и «плохих феминисток» (которые злые, толстые, волосатые, уродливые и вообще лесбиянки, и совсем не те классные лесбиянки, которые красят губы и фотографируются голыми со своими подружками для их сексуального удовлетворения).
Мужчины наказывают всех женщин просто за то, что они женщины, но они приберегают самые суровые наказания для тех, кто даже не пытается быть «хорошими». Так что совсем неудивительно, что женщины, даже феминистки, пытаются любой ценой заслужить мужское одобрение. Однако важно понять, что попытка получить мужское одобрение ВСЕГДА является контрпродуктивной.
Источник