Боди-позитив для "эмоционального тела"
В последние недели у нас тут в сообществе были интересные посты об эмоциях: maiorova" О женской ярости", beth4ever o насилии над эмоциями, tiktaalik-m об исследовании "объективирующего" восприятия изображений людей. В последнем шла речь о восприятии других людей на фотографиях: там, где было видно больше обнаженного тела, человека воспринимали как более чувствительного, но менее компетентного и рационального (автор исследования - психолог Курт Грей из университета Северной Каролины, плюс там шла речь о еще паре исследований по теме). То есть вроде как научно подтвеждено, что для человека естественно воспринимать телесность и "автоматически" связанные с ней чувствительность, сексуальность и эмоциональность как качества, которые делают субъекта менее "субъектным" или менее индивидуумом в традиционном смысле этого слова, т.е. рациональным, автономным и ответственным.
Так вот, я хочу попереть против "природы" - то есть не природы конечно, а предполагаемой естественности и данности этого экспериментально обнаруженного перекоса восприятия. Для этого нужно первым делом оспорить предпосылку, что наличие чувствительного тела и подверженной эмоциям психики сами по себе делают нас менее субъектами. Вообще-то - строго наоборот: это основы, без которых субъектность (включая мысль, речь и автономное осознанное действие) невозможна.
В отповедях, которые в споре у ivanov-petrov получила maiorova (вызвавших у меня реальную ярость), просматривается отношение к сильной эмоции - в данном случае ярости - как дискредитирующей того, кто ее испытывает. Сердишься - значит неправа. Но если это утверждение может быть справедливо по отношению к Юпитеру, живущему на самой вершине мировой пирамиды, то в применении к менее привилегированным людям это утверждение настолько несправедливо, что вызывает... ммм... ярость? J Оно прекрасно подходит для того, чтобы ставить в вину жертвам их адекватную реакцию на несправедливость и насилие. Но сейчас я хочу обсудить не эту (довольно хорошо известную) идею, а более общую: почему проявление или даже просто наличие эмоций ставится нам в вину, используется как доказательство нашей неполноценности как автономных субъектов, неспособности к верным решениям и эффективным действиям, какой-то ущербности нашего достоинства как субъектов?
Насколько я могу судить, принижение эмоций и чувствительности по сравнению с интеллектом, достоинством и "волей" стало доминировать в западной культуре с началом эпохи Просвещения (хотя корни этой иерархической бинарности между разумом и чувствами растут из античности). Даже у Мэри Уоллстонкрафт, в конце восемнадцатого века, один из основных тезисов "В защиту прав женщины" - необходимость воспитывать девочек как рациональных, а не преимущественно "чувствительных" существ. На определенном уровне с этим даже и не поспоришь: действительно, руководствоваться в своих решениях исключительно эмоциями, а не разумом - весьма проигрышно. Но все равно эту иерархичную связку, где разум рулит, а эмоции в лучшем случае только мешают (и в любом случае делают человека менее человеком и более животным), необходимо деконструировать, потому что женщинам она продолжает вредить.
Вывод исследования Грея, которое комментировало tiktaalik-m в своем посте, был такой: респонденты не объективировали людей, чье тело было подчеркнуто видимо, а дегуманизировали. Т.е. воспринимали их не как неодушевленные объекты, а как "чувствительных животных." Им приписывалось не отсутствие внутренней психической жизни, а другая психическая жизнь, отличная от той, что у респондента, менее рациональная, более "подверженная", менее активная вовне и менее ответственная за свои действия. Узнаете традиционный портрет "настоящей женщины"?
Автор исходной статьи заключает, что восприятие других субъектов "как некомпетентных ведет к хорошо документированным последствиям: дискриминации, патернализму и насилию".
Простой, прямой, лежащий на поверхности вывод - давайте ограничивать доступность женских тел для посторонних взглядов. И/или увеличивать доступность нашему взгляду мужских тел. Нормальный вывод, действенный на уровне здесь и сейчас. Но этого мало, и по-моему ограничиться только ограничениями на женскую одежду и изображения, или перевертышами, где гипер-телесными "недосубъектами" изображаются мужчины - это пойти на поводу у сильно уже устаревшего статус-кво.
Я считаю, что психологам, ставившим эксперимент, не хватало в команде философа, который подсказал бы им, что дихотомия "человек рационален - животные чувствительны" уже не очень актуальна. Она была общепринятой в восемнадцатом веке, когда автономность индивидуума, пусть даже самого "правильного", здорового состоятельного европейского мужчины, была сильно преувеличена. Философия двадцатого века продвинулась уже настолько, что учла некоторые очевидные факты: ни один человек не сделал себя сам, не сформировал себя сам как субъект; к этому в обязательном порядке бывают причастны другие люди, от которых он хотя бы поначалу зависим; и чистая воля с разумом, к которой субъектность (точнее индивидуальность, в более старых терминах) традиционно приравнивали, не могут даже теоретически существовать ни без других людей, ни без своего несовершенного, чувствительного и нуждающегося тела. "Субъект" и "субъектнсть" - термины, которые появились позже "индивидуума", при попытке учесть как раз именно эту встроенную зависимость от других и от собственной материальности, переплетенность с другими, которая лежит в основе нашего "индивидуального" бытия; "субъект" означает не только "подданный", но и "подверженный".
Та особенность человеческого восприятия, о которой говорится в статье - это действительно не объективация. Скорее это основанный на ложной дихотомии дабл-байнд, по которому любую, родившуюся по неправильную сторону стены, можно записать в недосубъекты. Можно считать тебя недосубъектом потому, что у тебя есть "эмоциональное тело", и ты "подвержена" боли, голоду, гневу, привязанностям и т.д., которые мешают твоим решениям быть полностью рациональными. А если ты слишком хорошо контролируешь и скрываешь своим эмоции и демонстрируешь только рациональность - тебя начинают воспринимать как машину, робота, которому тоже не положено всей полноты человеческих прав (это вторая часть выводов Грея и др., о которых в исходной статье).
Это можно, конечно, принять как данность - но я все-таки верю, что то, как мы неосознанно воспринимаем людей, зависит в конечном итоге от наших убеждений, которые поддаются не только осознанию, но и изменению - рациональным путем. Если мы перестанем по умолчанию считать, что тело - тюрьма души, животный атавизм и что-там-еще-по-списку; а также, что рацио - это нечто более человеческое, а значит, более "мужское", нежели чувства/чувствительность/чувственность -- я думаю, что и результаты подобных экспериментов будут уже другими.
В общем, я хочу призвать на помощь экзистенциалистов и гуманистов двадцатого века, которые сделали мейнстримным в философии сами понятия "субъект" и "субъектность" (в отличие от "субъективности", которая только и есть пока что в русскоязычной википедии, по ссылке из английской статьи "subjectivity"). Субъектность - это не только чистый разум, решение, действие - это еще и речь, которая по определению возникает как диалог с кем-то другим; это открытость взаимодействию с другими; подверженность; уязвимость; чувствительность; смертность. Способность к родительству или заботе, способность потесниться ради другого, взять на себя до поры до времени ответственность за проступки другого, почувствовать боль или радость не только свою, но и другого. Это не только основы, но и вершины человеческого бытия, и это в принципе не делится на "женское" и "мужское". И пусть об этом помнит тот, кто в следующий раз возьмется нас попрекать нашими чувствами...
Так вот, я хочу попереть против "природы" - то есть не природы конечно, а предполагаемой естественности и данности этого экспериментально обнаруженного перекоса восприятия. Для этого нужно первым делом оспорить предпосылку, что наличие чувствительного тела и подверженной эмоциям психики сами по себе делают нас менее субъектами. Вообще-то - строго наоборот: это основы, без которых субъектность (включая мысль, речь и автономное осознанное действие) невозможна.
В отповедях, которые в споре у ivanov-petrov получила maiorova (вызвавших у меня реальную ярость), просматривается отношение к сильной эмоции - в данном случае ярости - как дискредитирующей того, кто ее испытывает. Сердишься - значит неправа. Но если это утверждение может быть справедливо по отношению к Юпитеру, живущему на самой вершине мировой пирамиды, то в применении к менее привилегированным людям это утверждение настолько несправедливо, что вызывает... ммм... ярость? J Оно прекрасно подходит для того, чтобы ставить в вину жертвам их адекватную реакцию на несправедливость и насилие. Но сейчас я хочу обсудить не эту (довольно хорошо известную) идею, а более общую: почему проявление или даже просто наличие эмоций ставится нам в вину, используется как доказательство нашей неполноценности как автономных субъектов, неспособности к верным решениям и эффективным действиям, какой-то ущербности нашего достоинства как субъектов?
Насколько я могу судить, принижение эмоций и чувствительности по сравнению с интеллектом, достоинством и "волей" стало доминировать в западной культуре с началом эпохи Просвещения (хотя корни этой иерархической бинарности между разумом и чувствами растут из античности). Даже у Мэри Уоллстонкрафт, в конце восемнадцатого века, один из основных тезисов "В защиту прав женщины" - необходимость воспитывать девочек как рациональных, а не преимущественно "чувствительных" существ. На определенном уровне с этим даже и не поспоришь: действительно, руководствоваться в своих решениях исключительно эмоциями, а не разумом - весьма проигрышно. Но все равно эту иерархичную связку, где разум рулит, а эмоции в лучшем случае только мешают (и в любом случае делают человека менее человеком и более животным), необходимо деконструировать, потому что женщинам она продолжает вредить.
Вывод исследования Грея, которое комментировало tiktaalik-m в своем посте, был такой: респонденты не объективировали людей, чье тело было подчеркнуто видимо, а дегуманизировали. Т.е. воспринимали их не как неодушевленные объекты, а как "чувствительных животных." Им приписывалось не отсутствие внутренней психической жизни, а другая психическая жизнь, отличная от той, что у респондента, менее рациональная, более "подверженная", менее активная вовне и менее ответственная за свои действия. Узнаете традиционный портрет "настоящей женщины"?
Автор исходной статьи заключает, что восприятие других субъектов "как некомпетентных ведет к хорошо документированным последствиям: дискриминации, патернализму и насилию".
Простой, прямой, лежащий на поверхности вывод - давайте ограничивать доступность женских тел для посторонних взглядов. И/или увеличивать доступность нашему взгляду мужских тел. Нормальный вывод, действенный на уровне здесь и сейчас. Но этого мало, и по-моему ограничиться только ограничениями на женскую одежду и изображения, или перевертышами, где гипер-телесными "недосубъектами" изображаются мужчины - это пойти на поводу у сильно уже устаревшего статус-кво.
Я считаю, что психологам, ставившим эксперимент, не хватало в команде философа, который подсказал бы им, что дихотомия "человек рационален - животные чувствительны" уже не очень актуальна. Она была общепринятой в восемнадцатом веке, когда автономность индивидуума, пусть даже самого "правильного", здорового состоятельного европейского мужчины, была сильно преувеличена. Философия двадцатого века продвинулась уже настолько, что учла некоторые очевидные факты: ни один человек не сделал себя сам, не сформировал себя сам как субъект; к этому в обязательном порядке бывают причастны другие люди, от которых он хотя бы поначалу зависим; и чистая воля с разумом, к которой субъектность (точнее индивидуальность, в более старых терминах) традиционно приравнивали, не могут даже теоретически существовать ни без других людей, ни без своего несовершенного, чувствительного и нуждающегося тела. "Субъект" и "субъектнсть" - термины, которые появились позже "индивидуума", при попытке учесть как раз именно эту встроенную зависимость от других и от собственной материальности, переплетенность с другими, которая лежит в основе нашего "индивидуального" бытия; "субъект" означает не только "подданный", но и "подверженный".
Та особенность человеческого восприятия, о которой говорится в статье - это действительно не объективация. Скорее это основанный на ложной дихотомии дабл-байнд, по которому любую, родившуюся по неправильную сторону стены, можно записать в недосубъекты. Можно считать тебя недосубъектом потому, что у тебя есть "эмоциональное тело", и ты "подвержена" боли, голоду, гневу, привязанностям и т.д., которые мешают твоим решениям быть полностью рациональными. А если ты слишком хорошо контролируешь и скрываешь своим эмоции и демонстрируешь только рациональность - тебя начинают воспринимать как машину, робота, которому тоже не положено всей полноты человеческих прав (это вторая часть выводов Грея и др., о которых в исходной статье).
Это можно, конечно, принять как данность - но я все-таки верю, что то, как мы неосознанно воспринимаем людей, зависит в конечном итоге от наших убеждений, которые поддаются не только осознанию, но и изменению - рациональным путем. Если мы перестанем по умолчанию считать, что тело - тюрьма души, животный атавизм и что-там-еще-по-списку; а также, что рацио - это нечто более человеческое, а значит, более "мужское", нежели чувства/чувствительность/чувственность -- я думаю, что и результаты подобных экспериментов будут уже другими.
В общем, я хочу призвать на помощь экзистенциалистов и гуманистов двадцатого века, которые сделали мейнстримным в философии сами понятия "субъект" и "субъектность" (в отличие от "субъективности", которая только и есть пока что в русскоязычной википедии, по ссылке из английской статьи "subjectivity"). Субъектность - это не только чистый разум, решение, действие - это еще и речь, которая по определению возникает как диалог с кем-то другим; это открытость взаимодействию с другими; подверженность; уязвимость; чувствительность; смертность. Способность к родительству или заботе, способность потесниться ради другого, взять на себя до поры до времени ответственность за проступки другого, почувствовать боль или радость не только свою, но и другого. Это не только основы, но и вершины человеческого бытия, и это в принципе не делится на "женское" и "мужское". И пусть об этом помнит тот, кто в следующий раз возьмется нас попрекать нашими чувствами...